Мы не следуем именно за кровью

Александр Городницкий: "Лицемерие мирового сообщества превратило Израиль в гетто".  Американская журналистка Рахель ГЕДРИЧ встретилась со знаменитым бардом, поэтом и ученым

Фотографии предоставлены Александром Городницким

— Доброе утро! Вас действительно зовут Рахель?

— Да, Александр Моисеевич.

Крепкое рукопожатие.

— Прочел присланные вами вопросы. Очень важным считаю вопрос о ситуации в Израиле. Присаживайтесь, давайте поговорим.

* * *

Эта беседа состоялась в Нью-Йорке, в конце мая 2014 года. А в начале июня в Израиле мусульманскими террористами были похищены и зверски убиты три еврейских подростка. Их поиски и тревожное ожидание родителей длилось долгих 18 дней. Матери Эяля, Нафтали и Гилада обратились за помощью к международному сообществу. Тихий голос одной из матерей — Рахель Френкель, обращённый к членам Совета по правам человека ООН, оказался одиноким гласом вопиющего в пустыне. Затем были обнаружены истерзанные тела тех, о ком молился весь еврейский мир. Сотни тысяч израильтян съехались в Модиин на похороны мальчишек, погибших за своё еврейство. И слова Александра Моисеевича Городницкого, сказанные им солнечным майским утром, нашли в этих трагических событиях ещё одно правдивое подтверждение.

 — Вы широко известны как поэт и исполнитель авторской песни. Но в первую очередь вы — учёный с мировым именем. Чему посвящена ваша научно-исследовательская деятельность?

— Всё, чем я занимался в своей научной деятельности, можно выразить кратко: — поиск практических ответов на вопросы мироздания. Мне удалось кое-что сделать впервые в мире. Открыть биоэлектрические эффекты, создающиеся фитопланктоном в океане, впервые посчитать мощность твердой оболочки Земли под океанами, сделать расчеты мощности литосферы и природы подводных вулканов, разработать новую модель океанической литосферы. Последнее время меня интересует тонкая структура магнитных полей в окраинных морях.

 — Какова, по вашему мнению, роль науки в современном обществе?

— Я уверен, что величие любой страны определяется не количеством ядерных ракет, а интеллектуальным потенциалом. Это хорошо понимал Петр I, создавший первую в России Академию Наук как независимое научное сообщество. Россия была одной из немногих стран в мире, где была очень сильна фундаментальная наука. Но последние 20 лет её систематически разрушают, а подчас пытаются вообще угробить сомнительными бюрократическими реформами. Делают это люди абсолютно невежественные, не понимающие значение российской науки, преследующие личные коммерческие цели. Допустить этого нельзя. Надо, чтобы в обществе система духовных ценностей была выше, чем материальных.

 — Возможно ли, по вашему мнению, эффективно совмещать науку и другие виды деятельности, в частности — творчество?

— Наука — мой способ бытия, я полжизни провел в экспедициях, кроме последних лет — не потому что возраст прижал, а потому что у России попросту нет средств на это. Я, сказать по правде, не очень различаю науку и творчество. Не будь экспедиций — не было бы и моих песен; а не будь настроя на песню — я никогда бы не пошел в геологию. Моему сыну, микробиологу, значительно сложнее — он совмещает научную деятельность в области бактериологии с абсолютным погружением в традиционный еврейский уклад жизни. Учёба в коллеле требует от него значительной самоотдачи и серьёзных затрат времени. Но это — его выбор, и он в нём последователен.

 — Александр Моисеевич, вы были активным защитником Белого Дома в 1991 году. Что вы испытали тогда? Было ли вам страшно?

— Безусловно, да. Иначе и быть не могло — на нас шли колонны танков. Но именно тогда я впервые в жизни, очень ненадолго, почувствовал себя свободным человеком. И это непривычное чувство свободы во мне осталось. После тех событий я стал другим человеком и в обратное состояние уже не вернусь, что бы ни происходило вокруг. Один лишь раз ощутив такое, человек себя снова в рабские рамки не загонит… Эту перемену в душах я считаю главным приобретением тогдашнего стояния на баррикадах.

— Сегодняшние события между Россией и Украиной вызывают у вас чувство страха?

— Конечно, нет. Ныняшняя ситуация вызывает совсем другие чувства. Горечь, стыд и разочарование. Но я ко всему стараюсь относиться спокойно. Помните, как писал Иосиф Бродский :  «Мир качнётся вправо, качнувшись влево». Это естественный путь развития. Неприятно лишь, что российская власть позволяет себе использовать имена честных людей в своих корыстных целях. Так было , например, с известным списком награждённых медалью «За освобождение Крыма». О том, что моё имя попало в этот список, узнал слишком поздно. Но на вручение не поехал, и в руки её не брал.

 — Что для вас составляет понятие Честь и Достоинство?

— Для меня это непреложные нравственно-этические понятия, чётко изложенные в широко известном первоисточнике — Торе. В первую очередь это касается поведения человека в экстренных ситуациях. От этого зависит, останется ли человек Человеком в крайне тяжёлых условиях войны. Я писал об этом: "И осознать, вероятно, несложно, лет через сто или двести: все воссоздать из развалин возможно, кроме утраченной чести".

— Одно из самых ярких ваших стихотворений — "Родство по слову" вызвало очень противоречивую реакцию. Гневно и резко клеймили вас русские лжепатриоты. Заявили о неприятии и оскорблении религиозных чувств и некоторые евреи. Не изменилась ли ваша личная позиция в связи с предъявленными претензиями?

— Нет. Моя позиция неизменна и принципиальна. Я уверен, что слепое и фанатичное следование принципу превосходства "родства по крови" — это пагубный для всего человечества путь в пучину неофашизма. В вопросе национальной самоидентификации, как в каждом из важных нравственно-этических вопросов современности, необходим умеренный, вдумчивый подход. Именно поэтому я не отказываюсь ни от одного написанного мной слова.

 — Я согласна с вами, Александр Моисеевич. Тем более что ваш сын Зэев Городницкий высказался об этом стихотворении очень мудро: "Надо понимать, что за этим стоит.

— Эти строки можно интерпретировать по-разному. Наша Тора — это тоже Слово, объединяющее еврейский народ и народы, принявшие нравственные ценности Книги… А кровь может иметь второстепенное значение. "Мы не следуем именно за кровью". Человек может принять гиюр и стать иудеем. А став иудеем, он принимает Тору, дарованную нам Всевышним. Я думаю, что это стихотворение отца предполагает более широкий подход. И тогда оно будет меньше задевать религиозные чувства, в том числе и мои. Хотя эти слова задевают, но надо учитывать, что в самом стихотворении делается акцент на противопоставление". (Журнал "Лехаим", "Реки два берега", 2009 г.)

 — Вы, конечно, знаете определение Свободы, данное академиком Сахаровым. Что для вас лично означает понятие Свобода?

— Помните шуточное определение соцреализма: "Восхваление начальства способом, доступным его пониманию"? Любой выход за эти рамки в Советском Союзе рассматривался как крамола. Любая попытка свободно дышать, свободно говорить в этом насквозь фальшивом государстве была заведомо обречена на запрет и на преследование.

Я не был диссидентом и никогда не боролся с советской властью. Это она почему-то активно боролась с авторской песней. В 1968 году я неожиданно для себя попал в число главных фигурантов знаменитого доноса, написанного окололитературными подонками на группу ленинградских литераторов, в числе которых были Сергей Довлатов, Иосиф Бродский, Татьяна Галушко, Валерий Попов, Яков Гордин, Яков Виньковецкий и я. С этого времени я надолго попал в черные списки. Стихи мои не печатали, в приеме в Союз писателей отказывали. И единственный путь к читателю был через песню.

Свобода для меня понятие многогранное. Но в первую очередь это возможность заниматься любимым делом. Свободно дышать, творить, любить.

 — Вы справедливо нетерпимы к предательству, хамству и невежеству. Какие душевные качества вызывают у вас симпатию?

— Искренность и верность — именно они способны удержать человека у края пропасти. Искренность — это неспособность к лицемерию. Верность — способность понять, принять и поддержать в любых жизненных обстоятельствах.

 — Александр Моисеевич, что такое дружба в вашем понимании? Кого вы считаете своими друзьями?

— К счастью, друзьями я никогда обижен не был. Среди тех, с кем меня связывало духовное родство — Булат Окуджава, Юлий Ким, Игорь Губерман, Юрий Визбор. Многих уже нет с нами, а многие из моих друзей живут в Израиле, Америке, Канаде, Австралии. Дружба — это невозможность предать и способность радоваться удачам другого человека.

 — Вы часто рассказываете о своих отношениях с Булатом Окуджавой и Юлием Кимом. А что связывало вас с Юрием Визбором?

— Наша с Юрой дружба была совершенно особенной. Нас объединяло очень многое. Мы думали и чувствовали в унисон. Он был очень талантлив и прекрасно исполнял многие из моих песен. Он был настоящим, искренним. Очень жаль, что ушёл из жизни так рано… Мне его не хватает. Я написал об этом в песне "Памяти Юрия Визбора": "Вместе с Юрой Визбором кончилась эпоха — время нашей юности, песен и стихов".

 — Кем для вас стал Игорь Губерман?

— Самым близким другом из живущих ныне. С Игорем Мироновичем нас связывают десятилетия крепкой мужской дружбы. Именно поэтому ему многое позволено, в том числе острые эпиграммы в мой адрес. Он никогда не лицемерит, и способен сказать правду прямо в глаза. Эти качества в нём я ценю более всего.

 — Вас справедливо называют одним из основоположников авторской песни. В наше время это явление покинуло "московские кухни". Фестивали самодеятельной песни ежегодно проводятся по всему миру, появляются новые яркие имена. Кто из современных авторов вам близок?

— Я рад появлению новых авторов. С удовольствием участвую в фестивалях, вот и сейчас прилетел в Америку на слёт авторской песни "Синий троллейбус". Надеюсь услышать новые, интересные песни и стихи. И всё же считаю, что единственными из молодых авторов, сумевшими представить настоящую, достойную поэзию, стали только Михаил Щербаков и Вероника Долина. Можете считать мои слова "стариковским ворчанием". Впрочем, не исключаю, что кто-то из молодых поющих поэтов выпал из моего поля зрения. Видите ли, то, что мое поколение называло авторской песней, и то, что существует сейчас, — "две большие разницы". Ярким свидетельством тому стал серьёзный кризис Грушинского фестиваля — Всероссийского фестиваля авторской песни. Авторская песня в ее изначальном варианте перестала существовать. Пришла другая культура.

 — Александр Моисеевич, ваш сын, внучки и правнуки живут в Израиле. Вы часто посещаете эту страну, встречаетесь с родными, друзьями и ценителями вашего таланта. Каково ваше отношение к Израилю?

— Самое тёплое. Меня очень беспокоит ситуация в Израиле и вокруг него. Сегодня эта маленькая страна фактически превращена мировым сообществом в одно цельное гетто. То есть не только еврейские посёлки в Иудее и Самарии, жители которых вынуждены охранять их от беспокойных соседей с оружием в руках, а вся страна. Израиль со всех сторон окружен вражескими арабскими государствами, в которых идут сложные неконтролируемые политические процессы. Самая сложная и требующая эффективного разрешения ситуация — это не отношения Израиля с так называемой Палестиной. Жесткого урегулирования требует вопрос внешней политики Ирана — страны, в которой все решения на практике принимает не правительство, а ультрарадикальные мусульманские аятоллы, страны, которая уже обладает ядерным оружием или находится всего в одном шаге от создания атомной бомбы. Страны, руководство которой неоднократно заявляет о намерении стереть Израиль с лица Земли.

В этих условиях лицемерное поведение американского и европейского руководства, а в особенности руководства ООН является недопустимым, губительным и предательским по отношению к Израилю.

 — Спасибо за правдивый и чёткий ответ, Александр Моисеевич. Ваш сын говорит о вас так: "Мой отец — человек творческий, независимый, свободолюбивый. И еврейская тема у него в стихах присутствует всегда. Сейчас я понимаю, что стихи и песни отца, всегда мною любимые, сообщили мне ту степень внутренней свободы, которая потом позволила пойти по пути Торы. Так что той дорогой, по которой я иду, я во многом обязан отцу". Вы с ним согласны?

— Нет. Я никак не влиял на его выбор. Ему было 25 лет, когда он стал изучать иврит, увлёкся еврейской традицией и принял решение совершить алию. Я просто беспокоился о нём и его молодой семье. Немного успокоился, когда по просьбе сына пришел в Ленинградскую синагогу, увидел его молящимся и услышал за спиной шепот: "Это отец нашего благочестивого Зэева". Я тогда впервые испытал гордость за выбор сына, ибо он обрёл себя как личность. Конечно, волнений и тревог за него мне хватало, но сейчас, когда я вижу большую и дружную еврейскую семью, которую сумели построить мои сын и невестка, это меня очень радует. Они вернулись к своим истокам, продолжая соблюдать многовековые традиции нашей семьи и нашего народа. А я при этом чувствую себя птенцом, выпавшим из гнезда…

— Что необходимо вам, чтобы почувствовать себя счастливым человеком?

— Здоровье и благополучие моих родных. Возможность быть за них спокойным. И право на осознание того, что то, чему я посвятил всю свою жизнь, окажется востребованным. Я, к сожалению, не всегда в этом уверен. Но недавно посетил родной Ленинград в день выпускных балов, и увидел юных нарядных выпускников школ, которые под утро стояли у стен Эрмитажа, дружно распевая моих "Атлантов". Похоже, всё было не зря — им дороги те же ценности, что и нам в их возрасте. И это вселяет в меня надежду.

ЗЭЕВ ГОРОДНИЦКИЙ: "МОЙ ОТЕЦ — МОЙ УЧИТЕЛЬ"

В детстве мы редко задумываемся о том, что даёт нам общение с родителями. Просто радуемся их любви и заботе. Взрослея, начинаем понимать и ценить каждую минуту общения. Мне повезло — я был желанным, и потому любимым ребёнком. Сейчас я сам уже дедушка, у меня 9 внуков. Два месяца назад моя старшая дочь родила мальчишек-близнецов. Одного из них она назвала (по еврейской традиции — частично) в честь моего отца — Александром.

Александр Городницкий — известный учёный и поэт, но для нас он в первую очередь любящий и заботливый отец, дедушка, а теперь и прадедушка. Он патриарх нашей большой и дружной семьи. А для меня мой отец — это мой Учитель. Он не учил меня Торе, и в этом нет его вины, но за нашу совместную жизнь он научил меня очень многому. С юных лет благодаря отцу я знал, что еврей это человек, который обязан быть очень ответственным и вести себя достойно в самых сложных ситуациях. Он научил меня быть настоящим мужчиной, защищать себя и родных, научил преданно дружить, нетривиально мыслить. Он стал для меня примером кристальной честности, настойчивости в достижении поставленной цели и показал достойный путь, по которому я стараюсь идти, не сворачивая.

Первая публикация — на сайте www.forumdaily.com

Читайте также материал "Поэтические строфы"