Малоизвестные страницы биографии великого Праведника
Семен КИПЕРМАН, Хайфа
В январе 2012 года в Стокгольме в парламенте Швеции состоялась церемония памяти Рауля Валленберга. Этот год объявлен годом Валленберга. Он родился 4 августа 1912 года и погиб в застенках Лубянки в 1947 году. Короткая его жизнь была великим подвигом, и судьба его трагична. Поскольку большинство публикаций освещают жизнь Р. Валленберга в военные и первые послевоенные годы в сталинских застенках, свою задачу мы видим в ознакомлении читателей и с малоизвестными сторонами жизни шведского дипломата, когда проходило формирование его взглядов и позиции решительного противника нацизма.
Вначале коротко о его происхождении. Прапрадед Рауля Михаэль Бенедикс, немецкий еврей, эмигрировавший в 1780 году в Стокгольм в поисках убежища от антисемитизма. Здесь он приобрел профессию ювелира, служил при дворе короля Густава IV Адольфа и в конце концов стал советником следующего короля Карла ХIV Юхана. Когда Михаэль Бенедикс женился на лютеранке, он принял христианство. Сын Бенедикса был одним из основателей шведской сталелитейной промышленности. Другие потомки были известны как художественно одаренные люди. Один из них учился у Ференца Листа.
Рауль родился в Стокгольме спустя три месяца после смерти отца — морского офицера. Заботу о молодой матери взял на себя дед по отцу, Густав Валленберг, с надеждой, что внук унаследует семейные традиции и станет банкиром. Окончив в 1930 году гимназию, Рауль, пройдя службу в армии, уехал изучать архитектуру в Мичиганский университет, по окончании которого получил степень бакалавра. Затем дед направляет внука в Кейптаун на стажировку в одну из шведских компаний, торговавших строительными материалами. Однако в 1936 году по настоянию деда, шведского посла в Турции, Рауль Валленберг уезжает в Палестину. Это объяснялось желанием Густава Валленберга пристроить внука в один из банков для приобретения необходимых знаний и умений в этой сфере. В Стамбуле Густав Валленберг подружился с Эрвином Фройндом, еврейским банкиром из Палестины, который предложил направить молодого человека на работу в хайфское отделение Голландского банка. Получив от деда столь интересное предложение, 24-летний Рауль решил переехать в Палестину. После некоторых перипетий и бюрократических проволочек британские власти дали Раулю туристическую визу.
Известно ли было Раулю, направлявшемуся в Палестину, что в его жилах присутствует шестнадцатая часть еврейской крови? Да. Профессор Ингмар Хедениус вспоминал о разговоре с Раулем в 1930 году, когда они попали в один госпиталь во время воинской службы: "Мы часто вели продолжительные и откровенные разговоры. Он был полон идей и планов на будущее. И хотя я намного старше его, я был просто поражен им. Он гордился своей еврейской кровью… Я помню, как он говорил: "Человек вроде меня, который и Валленберг, и полуеврей, никогда не может быть побежден". Профессор Хедениус с симпатией и уважением отзывался о Р. Валленберге, подчеркивая, что тот был исключительно приятным, воспитанным человеком — мужественным, собранным и по-настоящему земным. И хотя он был очень высокого мнения о своих способностях, он никогда не выражал это в хвастливой, заносчивой форме.
О еврейском происхождении матери Раулю стало известно намного раньше, чем его братьям и сестрам. Нина Лагергрен (одна из его сестер) говорила, что в детстве у них и разговоров не было о еврейских корнях. И не потому, что мама хотела что-то скрыть, а потому, что еврейский предок был очень уж далек. И никто из потомков не воспитывался в еврейском духе. О своем происхождении они не догадывались до середины 30-х годов. Нина вспоминала, что когда одна из ее кузин по материнской линии поехала в Германию, чтобы выйти замуж за отпрыска немецкой аристократической семьи, то нацисты расследовали ее происхождение, и это вызвало много толков в семье.
Время прибытия Рауля Валленберга в Палестину отличалось весьма сложной обстановкой. Росло недовольство арабов увеличивавшейся иммиграцией еврейского населения в Эрец-Исраэль. Арабам потворствовали и британцы, вторя нацистской пропаганде, и великий муфтий Иерусалима, который разжигал пламя антисемитизма среди арабов. Молодой арабский лидер Фаза аль Каукаджи открыто имитировал стиль Гитлера, организовывал военное обучение арабских националистов, способствовал контрабанде оружия странам оси через Сирию и Ирак. Евреи, поняв, что британцы не окажут им поддержки, стали организовывать самооборону. Арабские лидеры сеяли среди простых арабов провокационные слухи о том, что для евреев Бог — это деньги, что своим материализмом они оскверняют Иерусалим. Совершались нападения на еврейские ишувы, раздавались призывы к массовому саботажу.
Британская подмандатная администрация, проводившая непоследовательную политику, не желала присутствия лишних свидетелей, тем более из Европы, и дополнительных хлопот по обеспечению их безопасности. В свою очередь Густав Валленберг наставлял внука, что пребывание в стране "среди меньшинств" позволяет видеть, что "их права не всегда должным образом соблюдаются великими державами". Он советует Раулю не заниматься политикой и придерживаться позиции невмешательства: "Тебе надо держать открытыми глаза и уши, но ты должен воздерживаться от вынесения суждений".
При всей любви и уважении к деду Рауль, как мы увидим, не мог согласиться с подобными советами. Интересны его оценки положения в тогдашней Палестине, изложенные в письмах Густаву Валленбергу. Уже в первом письме из Хайфы (12 марта 1936) Рауль писал:
"Дорогой дедушка!
Я обосновался в Хайфе и начал работать. На следующий день после приезда я повстречался с Фройндом в офисе, заполненном в основном молодыми людьми. Он тепло принял меня. Спустя некоторое время я встретился с его секретарем — голландским евреем Джерсоном, о котором слышал еще в Кейптауне. Я сейчас живу в его гостинице, еврейской, конечно. И весьма хорошей. Ему 21 год. У него дядюшка в Голландии… " Описав порядок рабочего дня и выходного — субботы, Рауль продолжал: "Все работники дружелюбные и приятные люди. Все феноменально знают язык. Банк скоро переедет в очень красивое здание [ныне на этом здании установлена мемориальная доска]. Самая развитая индустрия в Палестине, на первый взгляд — строительство в связи с иммиграцией. Хайфа — совершенно новый город, за исключением арабских хижин. Арабов здесь значительно больше, чем евреев. Очень красивый район Бат-Галим. Напоминает Кейптаун… Отсюда, где я живу, порт и гавань выглядят совершенно одинаково. Гавань заполнена английскими крейсерами… Есть несколько фабрик. Предполагается строительство нефтеочистительного завода… Евреи побаиваются арабов, которые начинают пробуждаться и мечтают о своей империи. Бедные евреи, они повсюду чувствуют себя меньшинством! Но они полны энтузиазма и идеализма, и это сразу бросается в глаза, когда думаешь о характерных чертах сионизма.
Это кажется несерьезным с их стороны — рассчитывать, что сотни тысяч евреев поселятся здесь, в засушливом, каменистом краю, во враждебном окружении арабов. И тем не менее они полны оптимизма. И если бы энергия служила гарантией успеха, то результаты были бы отличными. Они работают практически не покладая рук.
Мои самые теплые приветы дорогим прародителям. Рауль".
Содержание первого письма свидетельствовало о наблюдательности Рауля Валленберга, о его стремлении окунуться в деловую атмосферу банковской жизни, общении с сослуживцами. Оказавшись в еврейской среде, он остро воспринимает чувства евреев, их повседневные заботы, положение в окружении арабов. Неизвестно, насколько был знаком 24-летний Рауль Валленберг с сионизмом, но явно ощущаются его симпатии к "характерным чертам сионизма", к людям, посвятившим себя возрождению национального дома.
Довольно скоро Рауль начинает чувствовать недостаточную тягу к банковскому делу и не скрывает это от деда. Он пишет, что отношение к нему сотрудников хорошее, что Фройнд при всей занятости благожелательно относится к нему. Но Рауль трезво рассуждает: "Я должен сам ассимилироваться и все сам познать".
В его письмах к Густаву Валленбергу преобладают впечатления об общении с сослуживцами, которых он называет друзьями. "Мне нравится в еврейских друзьях, что они не критикуют своих боссов и друг друга. Многие из них из Константинополя… Кроме них, есть люди из Румынии, Германии, Голландии. Я все свободное время говорю на трех языках".
Рауль намеревался изучать и арабский язык, но подчеркивал, что здесь наиболее важен иврит, возродившийся "как Феникс из пепла".
В свободное время Рауль гулял по Хайфе, любуясь панорамой города, ездил в Тверию с новыми знакомыми. Друзьям он писал о своем желании как можно больше увидеть и узнать "эту страну, ее народ, который строит жизнь в ней по-новому".
Живя в гостинице, Рауль общался со многими евреями, бежавшими из нацистской Германии. С некоторыми он подружился, с некоторыми у него были общие интересы. В письме в Константинополь он писал: "Один из моих знакомых рассказал, что его брат был замучен нацистами. Люди здесь не любят говорить о прошлом. Их прежде всего волнует будущее Палестины, в которую они верят всем сердцем. Было бы очень жаль, если бы они не верили. Палестина — их дом, воплощение вековой мечты".
Рауль Валленберг не просто излагал реалии сложного положения. Он близко к сердцу принимает рассказы беженцев из Германии о зверствах нацистов. "Это позор, — писал он другу. — В стране, называющей себя цивилизованной, господствуют варвары".
Свои суждения высказывал он и о будущем Палестины. "Нужды страны, — писал он Густаву Валленбергу, — могут быть удовлетворены в результате постоянного создания и расширения новых производств. До тех пор, пока люди остаются оптимистами и верят в будущее своей страны, строительство будет продолжаться, что обеспечит постоянный приток денег. Если эта вера иссякнет, то наступит тяжелый кризис".
Надежды Палестины он связывал с превращением ее в "индустриальный центр Ближнего Востока". Пока же имеющееся производство удовлетворяет в основном внутренние потребности, не обеспечивая экспорта. "Но евреи, — подчеркивает Рауль, — твердо убеждены, что все образуется. Они пережили более страшные вещи, чем финансовый кризис. Поэтому они не боятся, а кроме того, у них нет выбора. Им нужно обосноваться здесь. Я нигде не встречал столько фанатично верующих евреев, как здесь. Для них Палестина — больше, чем просто убежище. Это Земля обетованная, дарованная им Богом".
Мысли, которыми делился молодой Рауль с многоопытным дедушкой Густавом Валленбергом, достойны внимания. Они свидетельствуют о близком восприятии им нужд, надежд и чаяний евреев. "Потребуются колоссальные усилия, отмечает Рауль, чтобы превратить эту страну "в пригодную" для сельского хозяйства, потому что здесь очень мало воды и много камней. До того как они прибыли сюда, здесь проживало только 800 тысяч арабов. Иммигранты же хотят, чтобы еврейское население достигло четырех миллионов человек. Когда чужестранец задается вопросом, как можно будет накормить такое количество людей, евреи отвечают замечательной басней. Палестина, говорят они, подобно шкуре оленя. Когда шкура с оленя снята, она сморщивается, и ты удивляешься, как она могла покрывать такое большое животное. То же с Палестиной. До тех пор пока в Палестине будут евреи, она будет течь молоком и медом и сумеет обеспечить пропитанием большое количество людей. Если там не будет евреев, она усохнет и не сумеет помочь даже горстке местного населения".
Такое глубокое проникновение молодого человека, каким был тогда Рауль Валленберг, в реалии палестинской действительности тех дней достойно удивления и уважения. Это отмечал умудренный житейским опытом Густав Валленберг. В письме к внуку от 4 апреля 1936 года он писал из Ниццы: "Рад, что у тебя в Хайфе все складывается хорошо. Быть среди талантливых людей всегда интересно. Ты подсознательно стараешься понять их опыт и взгляды. После знакомства с ними у тебя возникает желание дискутировать, сформировать свое собственное мнение. Это полезно и для лингвистических способностей. Восточные люди исключительно способны к языкам".
Еврейская тема постоянно присутствует в письмах Рауля не только к деду, но и к другим адресатам. В них преобладает добросердечие, вера в евреев, которые непременно найдут пути решения своих проблем.
В одном из них он писал:
"Арабы не любят продавать заброшенные земли и взвинчивают цены. Поэтому евреи стараются, как только могут, очень интенсивно работать на земле, чтобы добиться максимального урожая". Об условиях и формах организации работы в этих колониях (кибуцах) он говорил, что "это коллективная организация хозяйства, созданная молодыми людьми, которые работают страшно тяжело в отвратительном климате. Сотни жизней были утеряны из-за малярии. Но молодые люди прекрасно работают, выращивают все виды фруктов и овощей. С зерном обстоит не так хорошо".
Раулю Валленбергу довелось оказаться свидетелем вспыхнувшего в апреле 1936 года арабо-еврейского конфликта. Не касаясь, а может просто не зная всех внутренних и внешних причин, вызвавших его, Рауль в письме к Г. Валленбергу отмечал, что арабы объявили всеобщую забастовку, отказавшись сотрудничать с властями, и стали бойкотировать евреев. "Мне кажется, — писал Рауль, — что евреи повели себя очень разумно. Воздержавшись от ответных действий, которые могли перерасти в настоящую войну, они создавали новые поселения даже в самых опасных местах. Этим они подтвердили свои мирные намерения".
Густав Валленберг, узнав о событиях в Палестине, выказал естественное волнение и посоветовал внуку хотя бы на время оставить страну, не подвергать себя риску. Он настоятельно рекомендует Раулю остерегаться и не бывать там, где местная власть не обладает реальным влиянием на обстановку.
Дипломат Густав Валленберг высказывал предположение, что причина раздражения арабов кроется в декларации Бальфура о разделе Палестины, заметив, что "за этим не стоят религиозные факторы".
При этом дед сообщал о поступивших к нему хороших отзывах о Рауле, о том, что им довольны, ценят его практические качества, добросовестное отношение к работе. Старый Валленберг не ошибся в своем внуке.
Отвечая Г. Валленбергу, 19 июня 1936 года, Рауль писал:
"Дорогой дедушка!
Хайфа волшебное, мирное место. И выходить на улицу не опасно. Правда, арабских кварталов лучше избегать. И хотя некоторые арабы бросали бомбы, чаще всего погибали те, кто бросал их: бомбы взрывались в их руках… Ты справляешься о моей безопасности, постоянно ссылаясь на ситуацию в Палестине. Не беспокойся. Уеду, если обстановка накалится. Пока нет настоятельной необходимости".
Рауль продолжал знакомиться со страной. Ездил в Тель-Авив, Иерусалим. По возвращении в Хайфу делился впечатлениями с друзьями: "Это было чудесно!" Сожалел, что в Иерусалиме из-за опасений по поводу возможности волнений не удалось увидеть все памятники в Старом городе.
Любопытен был подход Рауля к работе в банке, что также свидетельствовало о его человеческих качествах. Вот что он писал по этому поводу: "…я не работаю для немедленного продвижения. Просто хочу получать знания". Однако Рауль все чаще высказывал сомнения относительно правильности выбора профессии. Поскольку Густав Валленберг настойчиво напоминал Раулю о важности приобретения знаний в банковском деле, о том, что это "только может принести успех" внуку, Рауль в своих ответах вместе с выражением глубокого уважения и признательности за заботу счел необходимым поделиться сокровенными мыслями: "Я хотел бы заниматься тем, что больше подходит мне. И я не хочу таить свои мысли. Я не боюсь рутинной работы, вникаю в суть любой… но я не считаю себя банковским работником. Банкир должен быть спокойным, холодным и расчетливым. Фройнд и Якоб (двоюродный брат отца Рауля. — Авт.) — типичные представители таких работников. Я совершенно другой человек. Мой темперамент скорее подходит для активных действий; сидеть за письменным столом — явно не по мне".
Чтобы Густав Валленберг не тревожился относительно безопасности внука, тот сообщал ему об ослаблении напряженности в Палестине, хотя в отдельных местах и сохранялся комендантский час. Между тем одному из своих друзей в Швеции он писал: "Когда слышишь о бомбежках то тут, то там, можно не сомневаться, что у моих еврейских друзей нервы напряжены".
Густав Валленберг хотя и огорчался, что Раулю не по душе банковское дело, но гордился своим внуком, его честностью, благородством, человечностью. В 1936 году он писал приятелю: "Прежде всего я хотел сделать из него человека, предоставить ему возможность увидеть мир и путем общения с иностранцами дать то, чего нет у многих шведов, — интернациональный взгляд на вещи". У старого дипломата были основания радоваться успехам своего внука. "Рауль — настоящий человек" — с гордостью говорил Густав Валленберг. Среди людей, с которыми Рауль сблизился и которые оказывали на него влияние, были молодые евреи, бежавшие из Германии в Палестину. Там он впервые узнал о зверствах нацистов, и это произвело на него огромное впечатление — не только из-за его гуманных взглядов, но и потому, что он тоже имел отношение к еврейству.
… Время прошло быстро, и в августе 1936 года он начал собираться домой.
Впечатления от пребывания в Эрец-Исраэль оставили в сознании Рауля Валленберга глубокий след. С удовлетворением отмечая успехи иммигрантов в возрождении своего национального очага, этот страстный и чувствительный молодой человек тяжело переживал известия о страданиях евреев в Германии. Ему были чужды грубая сила и тирания. Эти обстоятельства в большой мере повлияли на избрание им сферы деятельности после возвращения в Швецию. Харви Розенфельд, автор книги "Рауль Валленберг. Ангел спасения" пишет, что Рауль был одним из тех, кто не сгибался перед силой. Его можно было убедить только правдой. Он покинул Палестину с четким пониманием сложности "еврейской проблемы" в гитлеровском рейхе.
18 августа Рауль Валленберг отбыл из Хайфы. Необходимость отъезда диктовалась еще и тем, что осенью он должен был проходить военную службу на родине. В Швеции Рауль встречался с людьми, которым удалось бежать из Германии. Но о более известной стороне жизни и деятельности этого великого человека вместе с малоизвестными фактами мы расскажем в следующий раз.
