Из цикла "История евреев в историях о любви"
Петр ЛЮКИМСОН
Если пересекать Израиль с юга на север или с севера на юг, то почти невозможно миновать пригород Хадеры — Гиват-Ольга ("Холм Ольги"), названный так в честь жены Иехошуа Ханкина.
Но если о том, кто такой Иехошуа Ханкин вам расскажет почти каждый израильский школьник, то об истории его любви к Ольге слышали немногие. А жаль – эту историю следовало был чаще рассказывать юному поколению. Хотя бы для того, чтобы оно знало, что такое любовь и на что бывает способен мужчина ради любимой женщины…
Но начать, пожалуй, придется издалека: с холодного зимнего вечера в российской глубинке начала 1880-х, когда дверь городской почты распахнулась и в ее промерзлый зал вошел бравый молодой полковник метра под два ростом.
— Срочно отправьте в Петербург! – бросил он на стол перед телеграфисткой Ольгой Белкинд целую пачку документов.
Ольга приступила к работе. Задание было необычным – еще никогда ей не приходилось отправлять такие длинные тексты. Работа шла медленно. Полковник стоял рядом и нервно барабанил пальцами по столу.
— Слушай! — сказал он. — Неужели ты не можешь передавать побыстрее?!
— Если вы можете быстрее, то садитесь и телеграфируйте вместо меня. И не смейте мне тыкать! – ответила Ольга, взглянув в глаза ночному визитеру.
Видимо, было нечто в ее взгляде, что заставило полковника, явно не привыкшего к такому отпору, смутиться. То, что он произнес в последующую минуту, было неожиданным прежде всего для него самого.
— Извините за резкость, — сказал он. – Нервы… Да и дело срочное… Кстати, когда вы заканчиваете работу?. Так поздно?! А потом пешком домой, по этому морозу?. Позвольте, я пришлю за вами пролетку, чтобы загладить вину за моветон?
Затем, козырнув, все еще не понимая, что за чертовщина с ним происходит, он направился к двери.
Когда Ольга, окончив смену, вышла из здания почты, полковник топтался возле экипажа. Он не приехал за ней – он просто никуда не уезжал, простояв часа четыре на морозе.
Думается, читатель уже обо всем догадался. Да, это была любовь. Та самая – с первого взгляда, взаимная и неоглядная. Любовь русского офицера и еврейки, подобная той, о которой в свое время рассказал Борис Лавренев в своем замечательном романе "Синее и белое". И так же, как лавреневских Глеба и Мирру, их разделяла пропасть – национальная, религиозная, сословная, идеологическая. Но если у Лавренева Глеб и Мирра еще совсем юны, то эта пара влюбленных находилась по понятиям того времени во вполне зрелом возрасте – обоим было за тридцать.
История не сохранила для нас фамилии того полковника, но известно, что его звали Сергеем и что он носил титул князя. Ольга тогда жила одна: вся большая семья Белкинд в 1882 году уехала в Палестину, в Эрец-Исраэль. Но она связывала свое будущее с Россией, с революцией, призванной покончить с самодержавием, а потому отказалась ехать вместе с семьей. Труд на телеграфе Ольга совмещала с работой в больнице: она была одной из выпускниц первого в России официального курса акушерок.
Ее отношения с Сергеем развивались стремительно – у них оказалась бездна общих интересов и, прежде всего, любовь к музыке и литературе. Молодой князь готов был бросить вызов своей семье и жениться на Ольге. Он готов был уйти в отставку, понимая, что после такого брака уже не станет генералом. Дело оставалось за малым: чтобы они могли обвенчаться, Ольга должна была креститься. И тут выяснилось, что, будучи революционеркой и атеисткой, любя князя всем сердцем, через этот барьер она переступить не могла.
Сергей горячился: он уверял, что речь идет о пустой формальности; что он никогда не потребует от жены, чтобы та ходила в церковь, но Ольга все тянула и тянула с ответом…
Все разрешилось само собой. Фаня, младшая сестра Ольги, вышедшая замуж за Исраэля (Лелика) Файнберга, забеременела, но беременность протекала необычайно тяжело, да и роды грозили быть нелегкими. Нужна была опытная акушерка, и старый Меир Белкинд написал дочери, что было бы неплохо, если бы та бросила все и приехала в Эрец-Исраэль.
И Ольга приехала. Она уезжала от столь любимой ею русской литературы. От революции. Но самое главное – от своего Сергея, окончательно решив, что им не суждено быть вместе. Перед отъездом она сделала аборт, лишивший ее возможности иметь когда-либо детей.
А там, в Палестине, бушевали в это время свои страсти. Три семьи выходцев из России – Ханкины, Белкинды и Файнберги — подняли бунт против произвола чиновников барона Ротшильда, за что и были изгнаны из Ришон ле-Циона. Когда прибыла Ольга, бунтовщики как раз обосновались в Гедере и начали все с "нуля". Роды у Фани, к счастью, прошли вполне благополучно и все были счастливы. На обрезании новорожденного они и встретились – Иехошуа Ханкин, один из десяти детей Исраэля-Лейба Ханкина, и Ольга Белкинд.
Ей было в те дни уже 35. Ему – всего 23. Но и лицом, и огромным ростом, и всей своей мужской статью Иехошуа так напоминал Ольге ее Сергея!
Видимо, именно в этой схожести и следует искать ответ на вопрос, почему Ольга решила ответить на его чувство. Что же касается того, почему Ханкин потерял голову от любви к Ольге, то тут, разумеется, можно рассуждать долго. Любой психоаналитик вам объяснит, что в основе случаев, когда мужчина влюбляется в женщину, которая намного старше его, лежит нереализованное влечение к матери. Эдипов комплекс. Фрейд. Азбука психоанализа. Да и психологи тут же начинают рассуждать о мужском инфантилизме. Но примеров, когда мужчины без памяти влюблялись в женщин намного старше их, известно предостаточно, причем речь идет отнюдь не только о "роковых женщинах" вроде Галы Дали или Лили Брик. Может, все дело в том, что в любви возраст вообще совершено ни при чем? Но как объяснить это окружающим?!
Разумеется, связь Ольги и Иехошуа вызвала осуждение и пересуды как внутри их семей, так и среди всех еврейских поселенцев, которых и насчитывалось-то тогда всего несколько тысяч. А уж когда Ханкин заявил о своем намерении жениться на Ольге, страсти достигли апофеоза.
Но самого Иехошуа все это, похоже, не волновало. Он любил Ольгу и, чтобы казаться более подходящим ей по возрасту, отпустил бороду – она и в самом деле его несколько старила.
Тут нужно еще сказать, что долгое время Иехошуа считался самым непутевым из всех Ханкиных. Он нигде не работал, так же, как и его жена, бредил социалистическими идеями. И как он собирался кормить семью, было совершенно непонятно.
Наконец, убежденный социалист Иехошуа Ханкин решил в 1890 году заняться не совсем подобающим социалисту делом – бизнесом. Он купил у арабов участок земли между современными Нес-Ционой и Гедерой и собирался с выгодой продать ее протестантским миссионерам. Но тут неожиданно Ольга заявила, что лучше она умрет, чем ее муж будет продавать Землю Израиля миссионерам. В итоге этот участок был продан группе евреев, позже на нем был построен город Реховот.
С этого момента, собственно говоря, и начинается деятельность Иехошуа Ханкина по "геулат а-карка" – возвращения в еврейскую собственность земли Эрец-Исраэль. В 1891 году на тысячах выкупленных им гектаров возник другой будущий еврейский город – Хадера.
Затем он не раз терял все деньги, начинал все заново и снова преуспевал. В 1909-м ему удалось приобрести 12,2 тысячи гектаров в Изреэльской долине, затем последовали другие, еще более грандиозные покупки. В годы Первой мировой войны Ханкин был выслан в Турцию, но, вернувшись, тут же возобновил свою деятельность по покупке земли.
Галилея, Хайфский залив, гора Кармель, Иорданская долина, Бейт-Шеан, а-Шарон, а-Шфела, значительная часть Негева – все это является сегодня неотъемлемой частью Израиля благодаря именно Иехошуа. Суммарно он лично прибрел порядка 60 тысяч гектаров земли, а в 1926 году разработал план приобретения 400000 га с созданием на них поселений для 200000 евреев.
Думается, теперь вы понимаете, почему нет в Израиле города, где не было бы улицы имени Ханкина, и о его деятельности вам здесь расскажет почти каждый школьник. Но все эти годы рядом с ним была его Ольга.
Она продолжала работать акушеркой, и не было во всей Палестине места, куда бы она ни была готова отправиться, чтобы принять роды. А дороги в то время, надо заметить, были совсем небезопасны (если то, по чему ездили, можно было вообще назвать дорогами). И не только из-за террористов. Однажды на Ольгу в пути набросилась стая бродячих собак и сильно покусала ее.
Но во всех арабских городах и селах – как мусульманских, так и христианских, — Ольга считалась едва ли святой. Те огромные связи, которые она обрела в арабской среде, благодаря своей профессии, не раз помогали Ханкину заключать крупные и выгодные сделки по покупке земли.
Но самое главное – все эти годы Иехошуа Ханкин продолжал любить свою Ольгу.
В 1932 году Ханкин загорелся новым проектом – построить на берегу моря возле стремительно развивавшейся Хадеры настоящий дачный поселок. Он был уверен, что выходцы из России, составлявшие большую часть населения города, "клюнут" на этот проект, так как кто-кто, а они-то знают, что такое дача. Но… не "клюнули"! И тогда на купленном им холме он стал строить дом, и однажды привез сюда Ольгу.
— Я строю этот дом для тебя, — объяснил он. – Посмотри, какой отсюда открывается чудесный вид на море! Ты будешь сидеть на веранде, смотреть на море и вспоминать прошлое. А, может, однажды, мы сядем на пароход и поедем в Одессу, и оттуда уже куда угодно, и ты сможешь встретить там своего Сергея… Ты ведь иногда тоскуешь по нему, не так ли?!
Ольга Ханкина так и не успела въехать в их новый дом – она скончалась в 1942-м. В память о ней Ханкин назвал холм, где собирался провести с любимой остаток дней, Гиват-Ольга.
После смерти жены жизнь для него потеряла всякий смысл, он стал угасать на глазах. В 1945-м Иехошуа Ханкин скончался, не дожив трех лет до осуществления мечты всей своей жизни – возрождения еврейского государства. Он был похоронен рядом с женой у источника Харод.
Как видите, не такая уж длинная у нас получилась история. Жизнь вообще, если разобраться, очень короткая штука…
"Время евреев" (приложение к израильской газете "Новости недели")
