Еще немножко к портрету Зиновия Ефимовича Гердта
Продолжаем публикацию серии интервью Полины КАПШЕЕВОЙ из ее знаменитого цикла "Обнаженная натура". Беседы с этими же героями на радио РЭКА она же проводила в образе Лиоры Ган. Почитайте, как она "обнажала натуру" З.Е.Гердта (1982-1991)
"Пируй, мой друг сердечный,
Сдаваться не спеши,
Пока течет он — грешный,
Неспешный пир души…
Дыши, мой друг, свободой —
Кто знает, сколько раз
Еще такой субботой,
Еще такой субботой,
Божественной субботой
Наш век одарит нас?.."
Булат Окуджава. "Божественная суббота, или История о том, как нам с Зиновием Гердтом в гостинице "Астория" в Ленинграде не было куда торопиться"
…Впервые я встретилась с Зиновием Ефимовичем в 1982 году, когда он приехал выступать в Запорожье. Я отправилась брать интервью. Кстати, первое в жизни. Волновалась зверски, провожала меня "на дело" вся семья, мама "сурово" напутствовала:
"Не дрейфь, будет полный порядок. Зяме привет! Пригласи, что ли, на ужин — хоть накормим человека".
Все сложилось неожиданно легко. В "интуристовскую" гостиницу меня пропустили, Гердт был приветлив, острил, рассказывал анекдоты и с готовностью отвечал на многочисленные вопросы, интересовавшие меня в тот момент. Деловая часть закончилась, я стала прощаться, и, набравшись храбрости, передала мамин привет и приглашение в гости. Гердт мгновенно и радостно согласился отужинать.
К вечеру следующего дня стол блистал убранством, яствами и бутылками, мама была элегантна, папа оживлен, муж поехал за гостем; я же тихо злилась на себя, воображая предстоящую трапезу со «свадебным генералом». Явились брат с женой и маленьким сыном. Трехлетний племянник, накануне видевший Гердта в "Соломенной шляпке", оперативно включился в общую суматоху: "Лина, а почему у него ножка плохая?" — "Пуля перебила на фронте" — "А можно я об этом у него спрошу?" — "Не вздумай!" — "Ты не бойся: я тихо спрошу" — "И тихо нельзя" — "А громко?" — вариантов было множество… Приехали. Сели за стол, выпили — гость похвастал, что совсем недавно его "вечернюю норму" составляли полторы бутылки водки, но сейчас Тане пообещал… И — пошел треп. Заговорили о чувстве юмора — вот что рассказал Гердт:
— Вы никогда не наблюдали за людьми, у которых начисто отсутствует чувство юмора? Я всегда испытывал к ним нездоровый интерес, более того — коллекционировал. Одним из выдающихся "экземпляров" моей коллекции была Сарра, администратор нашего Театра кукол. Милая, добрая, славная женщина, но шуток не понимала решительно. Все мы ее, конечно, разыгрывали, а я — больше других. Она, правда, не обижалась, а только обещала: "Зяма, тебе это боком выйдет!" И вышло.
Как-то Театр кукол гастролировал в небольшом российском городке. Шло расселение артистов. Я быстро обустроился в своем номере, соскучился в одиночестве и отправился в фойе на поиски приключений. Спускаюсь по лестнице и вижу: стоит наша пышная Сарра, засунув голову в окошко администратора, и ведет напряженную беседу. Понимаю, что вопросы обсуждаются важности чрезвычайной: кого из актеров перевести с теневой стороны на солнечную и наоборот; кого переместить из двухместного номера в трехместный, а кому "по штату" полагаются отдельные хоромы… Вид сзади открывается просто роскошный. Идея у меня еще не созрела, но импульс уже появился — и я несусь по ступенькам вниз. А когда достигаю цели (Сарры), материализуется и идея. Я хватаю нашего администратора за самое выдающееся место…
Сарра в негодовании оборачивается и… оказывается не Саррой! Мог ли я вообразить, что есть на свете еще одна женщина с формами подобного масштаба?! Я лихорадочно соображаю, что идеальный выход из ситуации, в которой я оказался, — умереть на месте. И действительно, со мной начинает происходить нечто подобное: сердце останавливается, кровь перестает течь по жилам; я с головы до ног покрываюсь липким холодным потом… Тут добрая незнакомка начинает меня реанимировать. Она хватает меня за шиворот, не давая грохнуться на пол; похлопывает по щекам ладонью и приговаривает: "Ну-ну, бывает, не умирайте. Ну, пусечка, живите, я вас прошу! С кем не случается — ошиблись жопой!"
Я выжил… Оказалось, она — доктор химических наук, профессор; большая умница. Мы с ней продружили все две недели, на которые нас свела в этой гостинице моя проклятая страсть к розыгрышам…"
…А потом он читал стихи; узнав, что мой брат музыкант, попросил поиграть джаз. Вдруг подошел к инструменту и начал подыгрывать. "Нет, здесь немного по-другому", — и напел…
Вскоре после этого я брала интервью у Геннадия Хазанова. Речь почему-то зашла о Гердте. "Он вам не рассказывал о Байбакове? — спросил Хазанов. И рассказал::
"В семидесятые годы были в моде встречи членов правительства с творческой интеллигенцией. И вот на одном из таких сборищ председатель Госплана СССР Николай Константинович Байбаков, как водится, учил нас петь, танцевать, играть. Вся эта "учеба" проходила во время ужина — столы, естественно, ломились от выпивки и закуски. Когда Байбаков кончил вещать, Зяма (как я заметил, он уже успел изрядно "нагрузиться") попросил слова. Речь его прозвучала примерно так: "Большое вам спасибо, дорогой товарищ Байбаков, вы очень многому нас научили. Ваши советы и указания совершенно незаменимы, их важность и актуальность просто невозможно переоценить… Я только позволю себе кое-что заметить. Вы, товарищ Байбаков, были мудаком, есть — и, очевидно, останетесь навсегда".
… А с Зиновием Ефимовичем мы снова встретились уже в Израиле, когда театр "Гешер" устроил гердтовский "Бенефис". Среди прочего, Евгений Арье поставил небольшую сцену из "Костюмера" Рональда Харвуда для двух актеров — гостя и Евгения Гамбурга, артиста "Гешера". Но перед этой сценой Гердт рассказывал свои знаменитые байки. Видимо, воодушевленный теплым приемом зрителей, он несколько увлекся — и забыл, что давно пришла пора "Костюмера": партнер опаздывал на спектакль в другой город. Актеры начали подавать отчаянные сигналы из-за кулис, однако вошедший в раж Зиновий Ефимович ничего не замечал. В конце концов на сцену вышел "незапланированный" Владимир Халемский со стаканом воды на подносе. Гердт замолчал, удивленно глядя на Володю, который невозмутимо, но с акцентом на первом слове произнес: В Г а м б у р г е в это время принято пить воду!"
Гердт расхохотался и объяснил зрителям:
"Это они меня таким образом решили согнать со сцены! Ну, молодцы, ребята!"
Он вообще очень радовался, если рядом с ним оказывались профессионалы. В нашу последнюю встречу он сказал:
"Уметь любить чужой талант — это тоже талант".
И еще:
"Знаешь, что раздражает? Так как я стар, люди меня внимательно слушают, потому что считают очень умным. А на самом деле это не так. Посмотри на меня и крепко запомни: умные люди выглядят как раз наоборот".
… Незадолго до первой публикации этого текста прошел телевизионный вечер Зиновия Гердта, посвященный его восьмидесятилетию. Юрий Никулин, цыгане, Валентин Гафт, Никитины; даже Эльдар Рязанов неожиданно запел… Как будто все понимали, что эта "божественная суббота" — последняя…