О носителях культуры
Зинаида ВИЛЬКОРИЦКАЯ (Мадам Вилькори)
Израиль создали для того, чтобы раздражать особ, коронованных собственным величием.
Дама с кислым выражением подбородка и джентльмен со странным выражением нижней части спины обсуждали культуру. Израильская культура сломала их картину мира. Она была на нуле. Израильская мода тоже была на нуле и даже не при полном макияже.
Большое разочарование – в Средиземном море не водилась речная рыба. Только морская. Из Красного моря не выпрыгивали караси в сметане. В Мертвом море не ловилось никакой, даже вяленой, рыбы. Из озера Кинерет нагло выкрали Ноев ковчег. Кому и почем продали, не сказали.
Из медуз не получалось ни киселя, ни холодца, ни даже пудинга. За ананасы ломили зверскую цену – восемь шекелей (поштучно). Зеленые авокадо не желали краснеть. Квартиры не раздавали бесплатно. Летом было жарко, зимой – не холодно. Картошка стоила дороже апельсинов. Куриные крылышки продавались голыми – без перьев, из-за чего подушки приходилось покупать по бешеной стоимости – 60 шекелей.
Шумные невоспитанные дети не умели завязывать шнурки на кроссовках. Ночью на пляже отсутствовали спасатели. В Йом Кипур не ходил транспорт и – о, ужас! – нельзя было жарить шашлыки. Это давало принципиальный повод наносить гостевые визиты и обижаться, что не кормят.
Но главный кошмар – взятие языка.
– Надо мной все издеваются и заставляют учить иврит! – дама с кислым выражением подбородка не знала ни одного языка, кроме того, что во рту и того, что в магазине деликатесов. – С какого перепуга учить абракадабру дремучей древности? Мракобесие должно зарыться в саван и уйти, откуда пришло!
– Так точно! Я бы давно отсюда уехал, но без меня им не справиться. На мои налоги существует страна! Я почтил ее своим присутствием, да никакого почтения не дождался: из-за незнания иврита меня не ввели в правительство! – джентльмен со странным выражением нижней части спины сидел на пособии от Битуах Леуми и совершал регулярные выхлопы протеста в тупую левантийскую атмосферу. – Здесь каждый заботится о своей шкуре и не желает заботиться о нашей! Ведут себя так, будто нам ничего не должны!
– А датишные? На них управы нет, я так понимаю? Я, правда, ни с одним из них лично не общалась… Зато достаточно наслышана, чтобы не опускаться до их уровня! – кислое выражение подбородка загляделось на дерево, увешанное спелыми персиками. Ишь, какие крупные, розовощекие… Забором огороженные… Небось, безвкусные, как трава…
Сухонький старичок в кипе бережно укладывал свежесорванные плоды в плетеную корзинку.
– Ат роца афарсэк? Кхи! Кхи! – у старичка была ярко выраженная библейская внешность представителя религиозного мракобесия.
Религиозное мракобесие предложило даме угоститься персиком.
– Он показывает свое пренебрежение! Говорит: «Хи-хи!» и «Апчхи!» – кислое выражение подбородка владело искусством вольного перевода. Не понимая ни слова, интерпретировало – мама, не горюй.
– Так точно! Чихает он на нас, чихает! – поддержала нижняя часть спины джентльмена. – С высокой колокольни чихает. Нет, чтобы персиками угостить. Надо же, какой скряга… Показал, полюбовались – и будя! Дело не в персиках. Дело в культуре и уважении! Мы для них – не люди! Ни уважения, ни культуры от них не дождешься!
– Кхи афарсэк, геверет! Кхи! – не добившись от дамы толку, старичок обратился к джентльмену. – Ках афарсэк, адон! Ках!
С ума сойти. Ивритскому глаголу "лакАхат" – взять, брать – глобально не повезло. Его повелительному наклонению – тем более: обращение к женщине на иврите – "кхи", к мужчине – "ках", обращение в множественном числе – "кху". Высшая математика.
Нижняя часть спины джентльмена тут же выразила негативное мнение оппозиционного направления. Находясь в вечном поиске, за что обидеться, всегда можно найти, за что – и получать удовольствие от процесса.
– Кху! Кху! Кху! – недоумевало религиозное мракобесие вместе со своей мракобесной корзинкой и множественным числом повелительного наклонения глагола "лакахат". – Кху! Кху! Ло роцим афарсэким? Шалом!
Перевод был прост, как канцелярская скрепка. Приветливо улыбаясь, мракобесие глаголило на языке Торы:
«Берите! Берите! Не хотите персиков? Что ж, прощевайте».
– Ты слышала, что он сказал? – нижнюю часть спины перемкнуло вместе с джентльменом. – Ты слышала, что он сказал?! Он пожелал, чтобы мы всю неделю кашляли. И плюнул в нашу сторону для пущей ясности. Мол, тьфу на вас – и катитесь отсюда!
Главный кошмар – взятие языка – омрачал и без того мрачные духовные сферы.
– Чужие мы здесь, чужие… Абсолютно никому не нужные… – кислый подбородок стал еще кислее. – Нами никто не интересуется… Никто ничего хорошего не предлагает…
– Это злоба и зависть! – нижняя часть спины вспотела от усилий подстроить мир под свой размер. – Какой противный старикашка! Обчихал, обплевал, обкашлял, обсмеял… Совсем охренел. Думал, мы с ним на иврите абракадабрить будем?
– Разогнать их надо! Развели шабаш под окнами! Этот дедушка с персиками нас презирает, но не опускаться же до его уровня?! – жертвы мракобесия отошли подальше от некультурных и неуважительных «датишных» персиков, так и не уяснив, чего они хотели.
Умаявшись от всего этого драматизма, «дедушка с персиками» продолжил сбор урожая.
Кислый подбородок и нижняя часть спины не смогли постичь ни «дикую ментальность» местного населения, ни главный язык Вселенной – язык души. Да-да. Кроме языка, который во рту и который в магазине деликатесов, существует язык души. Его понимает только тот, кто умеет любить, чувствовать, сопереживать и прощать.
…Израиль создали не для того, чтобы раздражать особ, коронованных собственным величием, но сорняки в палисаднике всегда найдутся.
– Эти мракобесы считают, что у них есть право кому-то указывать! Мы полностью с этим не согласны! – сосредоточившись на себе и своих уникальных духовных сферах, носители культуры обсуждали жлобское левантийское гостеприимство. Оно было на нуле.
