От "халадца" до бакаляу

О странных вкусовых пристрастиях

Моше ВОСКОБОЙНИК, luukphi-penz.livejournal.com

Беседую с Ривкой — ученой дамой марокканского происхождения — о новогоднем празднике. Дама, между прочим, доктор наук – этолог или этнолог, преподает в университете.

«Это прекрасно, — говорит Ривка, — что русские сумели привить Израилю праздник «новигод»! Общие праздники объединяют людей. Я два раза праздновала новигод с моими русскими друзьями. Гирлянды, светящаяся елка, подарки — все это очень красиво и романтично. Но вот еда… Я обязательно записываю названия блюд – это профессиональное…». Ривка достает свой телефон и вскоре находит русский раздел. «Вот «Оливье»… ну, это я могу есть – отварные овощи, смешанные с майонезом. Следующее «Под шубой» — опять отварные овощи со слоем соленой рыбы, обмазанные сверху майонезом. Чего я есть не могу совсем… вот, «халадец» — жирное желе с чесноком. Я не могла понять, как такая гадость могла попасть на праздничный стол, пока не побывала в Португалии. Между прочим, меня пригласили прочитать курс лекций в университете в Альгарве».

«А при чем тут Португалия?» — спрашиваю.

«А ты знаешь, почему в Португалии, которая расположена на берегу океана, в каждом супермаркете продают бакаляу — сушеную просоленную треску, которую везут из Норвегии? Хозяйки покупают ее, хотя рядом есть свежая рыба, отмачивают несколько дней, а потом готовят из этой трески что-то с неприятным запахом и вкусом.

Когда-то португальские мореплаватели долгое время проводили в океане. И такая рыба была идеальным, не портящимся продуктом для многомесячного плаванья. Моряки так привыкали к ее вкусу, что, возвратившись домой, требовали от жен готовить бакаляу. А сейчас эта ужасная рыба обязательна у них на столе даже в праздник Рождества. Как ваш «халадец». Так вот, я подумала, может быть, в Сибири в тюрьмах царя и в лагерях Гулага заключенных кормили этим блюдом, а они бедняги так привыкали, вроде португальских моряков, что потом дома просили своих жен готовить это. Как ты думаешь?»

«А стоит ли разубеждать Ривку, — подумал я, — ведь аналогия-то красивая».