1 февраля в Центре наследия евреев из Вавилона (так в еврейской традиции принято обозначать территорию, на которой сейчас находится Ирак. – Прим. ред.) состоялась церемония памяти девяти человек, казненных 27 января 1969 года в Багдаде и Басре
Петр ЛЮКИМСОН
— Это одно из самых драматических событий в новейшей истории нашего народа, — сказал, выступая перед участниками церемонии, историк Нисим Казаз. — По указанию тогдашнего вице-президента Ирака Саддама Хусейна казнь превратили в настоящий "фестиваль смерти". Восемь виселиц на расстоянии в 70 метров друг от друга были установлены на площади Тахрир, в самом центре Багдада. Еще одну установили на центральной площади Басры. По радио сообщили, что на площадях будут казнены "израильские шпионы", и призвали население прийти посмотреть на "торжество справедливости". На площадь также согнали тысячи студентов и школьников.
По словам доктора Казаза, целью казни было приучить народ к волне репрессий, которые готовилась развернуть по всей стране правящая партия "Баас". От этих репрессий пострадало все население Ирака, но в 1968-1974 гг. на волне ненависти к Израилю главной мишенью кампании были евреи.
Достаточно сказать, что еще в 1968 году по обвинению в шпионаже в пользу Израиля были казнены четверо наших соплеменников, а в последующие годы такая же участь постигла еще 52 иракских еврея, тысячи были арестованы, сотни до сих пор числятся пропавшими без вести.
— До недавнего времени израильская наука уделяла не так много внимания истории евреев из арабских стран. Лишь недавно эта тема вернулась в общественный дискурс, и стало понятно, что преследования евреев в том же Ираке или Египте не менее трагичны, чем те, что перенесли их соплеменники в бывшем СССР, — считает доктор Казаз.
— В нашей семье то давнее событие обходили молчанием, — рассказывает Ницан Хадад, чей двоюродный брат, 21-летний Дауд Ядгар был казнен 50 лет назад на площади Тахрир. — Я знал, что пока в Багдаде шел судебный процесс, вся наша семья не отходила от радиоприемника. За день до казни к нам приехали сотрудники МИДа и попросили воздержаться от общения с журналистами, дабы не навредить оставшимся в Ираке родственникам. Они также сказали, что делают все ради спасения приговоренных.
Наша семья репатриировалась из Ирака в 1951 году, но семья тетки осталась там — ее муж был банкиром, считался очень влиятельным человеком и был убежден, что с ними ничего плохого случиться не может. В 1968 году в дом тети пришли солдаты. Они спросили, где ее старший сын, и тетя ответила, что он учится в Лондоне. Тогда они спросили, кто находится в доме. Дома на тот момент был только Дауд, и они арестовали его. То есть им было абсолютно все равно, кого арестовывать!
В январе 1969 года тетя, благодаря своим связям, добилась аудиенции у Саддама Хусейна и поехала в Багдад. Во дворце ее сначала встретила жена Саддама, очень тепло с ней поговорила, потом явился сам Хусейн и пригласил в кабинет. На его столе тетка увидела указ о смертной казни с резолюцией "привести в исполнение", — хотя суда еще не было. Но Хусейн заверил тетю, что Дауд будет помилован. "Иди домой, мать! — сказал он. — Скоро сын к тебе вернется".
На следующий день тетя взяла такси и отправилась домой в Басру. По дороге она услышала по радио ликующие крики и спросила у водителя, что происходит. "На площади Тахрир казнят израильских шпионов, вот народ и радуется!" — ответил он. Тетя попросила проехать к площади — и увидела Дауда висящим в петле. Только в 1971 году ей удалось с помощью курдов бежать из страны.
О том, как их родственники встречались с Саддамом Хусейном, рассказывали и некоторые другие участники церемонии.
— Моего отца Меира Абду арестовали в 1968 году, — вспоминает Лидия Шушан-Абда. — Мне тогда было 14 лет. Отец занимался экспортом меда и импортом одежды. Я хорошо помню, как к нам в дом пришли двое в штатском и двое в форме. Один из военных оглядел дом и сказал: "Хорошо же вы у нас тут живете, когда в Палестине израильтяне убивают беженцев". Они сказали отцу, что он должен пойти с ними в полицейский участок и ответить "на пару вопросов". Мать стала умолять не забирать отца, потом попыталась дать ему с собой узелок с едой, мылом и зубной пастой, но они не разрешили.
Когда стало известно, что отец в Багдадской тюрьме, мать направилась в столицу и добилась встречи с Саддамом Хусейном. На встречу она оделась, как мусульманка. В доме Хусейна она сначала встретилась с его женой и матерью, потом он и сам вышел в галабие. "Кто ты?" — спросил Хусейн. "Я исповедую религию Мусы", — ответила мать. Когда она назвала себя, Хусейн ответил, что проверяет дело отца и там есть, о чем говорить. В итоге отец был приговорен к 4.5 годам тюрьмы.
Это было счастье! Но все последующие годы мы жили в постоянном страхе перед погромом, опасались выходить на улицу, почти не открывали жалюзи, я боялась ходить в школу. Выехать из страны в то время было нельзя, но многие бежали через Курдистан с помощью курдских проводников. В 1974 году оставшимся евреям было разрешено уехать, и почти все воспользовались этой возможностью. Насколько я знаю, после этого в Ираке осталось около 400 евреев.
Случай с Меиром Абдой — единственный известный, когда обращение к Саддаму Хусейну в чем-то помогло. Для большинства евреев Ирака те годы стали самыми черными в жизни.
Слушая их рассказы, невольно думаешь о том, насколько похожи судьбы евреев разных общин мира. Обвинения в шпионаже, расстрелы за экономические преступления, запрет на выезд — разве не прошли через все это и наши родители?! Сегодня это уже история. Но, возможно, далеко не все еврейские общины извлекли из нее уроки.
Кстати, фотовыставка, открывшаяся 1 февраля в Центре наследия выходцев из Вавилона, называлась "На исходе галута: 50 лет со дня смертной казни невинных". Но кто сказал, что галут закончился?..
