Мифы и факты о поездке Владимира Высоцкого в Иркутск
Геннадий БРУК
В июле 1976 года Высоцкий прилетел в Иркутск, чтобы потом отправиться в Бодайбинский район. Там, на притоках реки Витим добывала золото артель «Лена», руководимая его другом Вадимом Тумановым. Артель была известна очень высокими заработками старателей, высокой производительностью труда, рекордными добычами золота, прекрасными условиями быта старателей, дисциплиной и… своеобразным составом рабочих. Значительную часть контингента, начиная с руководителя, составляли бывшие уголовники – люди сложной биографии, с большими сроками за плечами, нарушениями режима и побегами.
Артель «пользовалась» особым вниманием «органов», подвергалась частым проверкам и деструктивным вмешательством «высокого руководства» в работу артели. Даже приезд Высоцкого вызвал в «верхах» подозрение: не будет ли он использован для контрабанды драгоценного металла.
Поездка оказалась плодотворной для поэта. Он был поражён характерами старателей, поворотами их судеб, полюбовался на золотоносный песок, познакомился с технологией промышленной добычи золота, постоял у гидромонитора и выступил перед артельщиками, геологами и смежниками. Как впечатление о поездке появились песни Высоцкого «Был побег на рывок», «Про речку Вачу» (история создания этой песни описана в очерке С.Зимина «С талантом всё просто»), «В младенчестве нас матери пугали». Кое-что из увиденного и услышанного Высоцким в этой поездке появляется и в других его песнях. В 1992 году вышла соавторская с Л.Мончинским книга "Чёрная свеча", впоследствии многократно переиздававшаяся. А в 2006 на экраны вышел художественный фильм "Фартовый" по сценарию на основе «Чёрной свечи».
Журналистом, а в тот период и старателем артели Леонидом Мончинским и Сергеем Зиминым, тогда главным геологом, а потом – главным инженером артели, было сделано множество снимков, освещающих пребывание Высоцкого на участках артели, а также в Иркутске и окрестностях.
Часть их фотоплёнок была конфискована следственными органами с целью «поиска возможных фигурантов» в начинавшихся и лопавшихся делах о хищениях и контрабанде золота. В итоге снимки вышли за пределы личных архивов авторов и разлетелись по стране, особенно с наступлением эры интернета. При перепечатках снижалось качество, терялись имена персонажей и сведения о местах съёмок.
Как иркутянин, я видел много нелепостей в публикациях и, наконец, решил разобраться в этом месиве. Значительную часть фото, выполненных с оригинальных негативов из переданного в музей архива Л.Мончинского, раздобыл коллекционер-энтузиаст С.Дёмин (г. Дегтярск). Часть снимков, в т. ч. и непубликовавшихся ранее, мне предоставили и прокомментировали авторы, Л.Мончинский и С.Зимин.
С их помощью, и пользуясь свидетельствами земляков-иркутян, нам удалось описать почти сотню снимков, включая детали: даты, имена персонажей и места съёмок.
При работе с материалами неожиданно оказалось, что практически никто не назвал точной даты событий. К счастью, на двух снимках даты были подписаны. А дальше, шагая по дням переездов Высоцкого с объекта на объект, удалось «вычислить» и другие даты. Но, с точки зрения строгой истории, точности не хватало.
И недавно мне предоставили точнейшее и, следовательно, важнейшее свидетельство. Из Иркутска в Израиль прилетела с турпоездкой д-р Нина Петровна Фролова, когда-то моя ученица, теперь хирург с почти сорокалетним стажем. Мы встретились в Тель-Авиве, на берегу моря, и Нина, знакомая с моими статьями и книгами, сказала:
«Вот вы так и не встретились с Высоцким лично, хоть он и гостил у вашего соседа Мончинского, а я разговаривала с ним так, как сейчас разговариваю с вами!» И рассказала мне о встрече с Высоцким. А потом, по моей просьбе, прислала подробное письменное сообщение. Привожу полностью.
«1 июня в 9:54
Моя неожиданная встреча с Высоцким произошла 13 июля 1976 года. Дату запомнила потому, что 1976 год — это год моего поступления в Медицинский институт, а число — потому, что на следующий день, 14 июля мне была сделана операция аппендэктомии.
В то время я работала в службе бортпроводников Иркутского авиаотряда. Вылетая ночным рейсом Москва-Омск-Иркутск (тип самолёта ТУ 104А — кухня посередине салона), я, будучи 1-м номером в бригаде бортпроводников, встречала пассажиров в салоне самолёта. И тут в салон зашёл с трапа Владимир Высоцкий. Одет он был, как мне помнится, в джинсы, синий свитер, а в руках гитара в чехле и то ли портфель, то ли небольшая сумка, точно не помню. (Те, кто встречал Высоцкого в Иркутске, упоминали, что у него в руках был портфель, а не сумка, — Г.Б.). Высоцкий с портфелем снят на нескольких фото этой поездки. На многих снимках Высоцкий в светлом свитере – его «утеплили» в виду холодной погоды. Конечно, деталь не имеет существенного значения, факт, что Высоцкий летел с минимальным багажом. (Г.Б.) Он предъявил билет и попросил, при возможности, разрешить сесть на последний ряд. Самолёт был не полный, и я разрешила. Узнала я его сразу — ранее выдела фото и, кажется, в к/ф "Хозяин тайги".
Надо сказать, что с творчеством Высоцкого я была знакома с 1967 года, с 8-го класса. Тогда у подростков была мода заводить тетрадки-песенники, в которые они записывали стихи песен, переписывая их друг у друга. В моей тетрадке были записаны стихи нескольких песен Высоцкого. Точно помню, что были стихи песен "Про 37-й год" — под таким названием мне дали стихи «Попутчик» (Хоть бы облачко, хоть бы тучка…), "Штрафные батальоны", "Нинка". Потом слушала песни Высоцкого, записанные на ленточный магнитофон моего друга-одноклассника. Уже потом, была у меня гибкая пластинка из журнала "Кругозор" с песнями из к/ф "Вертикаль". В конце 80-х была выпущена серия пластинок с песнями Высоцкого фирмой "Мелодия", которых у меня было много, и которые я слушала на проигрывателе, работая в то время врачом в сибирской глубинке.
Во время промежуточной посадки в аэропорту Омска, Высоцкий попросил разрешения остаться в самолёте и не выходить в аэровокзал. Я разрешила. Он зашёл на кухню, попросил попить, присел. Спросили у него, летит ли он на гастроли. Он ответил, что летит к друзьям в Бодайбо. Приставать с дальнейшими расспросами я посчитала неудобным. Уже потом я узнала, что он останавливался в Иркутске у своего друга, журналиста Леонида Мончинского, где, исполнял у него в квартире свои песни при открытом окне, так что получился импровизированный концерт.
А тогда, после прибытия в Иркутск наш самолёт поставили "в хвосты", т.е., в связи с тем, что было большое прибытие бортов, поставили далеко от перрона аэровокзала. Экипаж ушёл, спустившись по технической лестнице, которую сразу убрали, а мы с пассажирами остались ждать подачи трапа. Мы с Высоцким стояли на площадке у задней двери самолёта, он очень нервничал, переживая, что может опоздать на рейс в Бодайбо. Мне было стыдно, но ничем помочь ему я не могла.
Ну вот и всё, что я могу рассказать. Не думаю, что этот эпизод особо интересен кому-то, кроме меня. Вы же, Геннадий Давидович, можете распоряжаться написанным мною по своему усмотрению.
Н.Фролова».
Я уверяю, что интересно очень по нескольким причинам.
- Установлена точная дата прилёта.
- Указано, что Высоцкий летел один. На одном из снимков, среди персонажей мы видим Вадима Туманова-младшего. В публикациях встречались указания, что он прилетел с Высоцким из Москвы. Теперь ясно, что он оказался среди встречающих, прилетев в Иркутск из Бодайбо. Другие встречающие: Л.Мончинский (журналист и старатель), А.Тюркин (зав. Иркутской базы артели «Лена») и В.Церетели (доверенное лицо В.Туманова, в прошлом – его солагерник, бульдозерист по кличке Князь в первой, ещё лагерной, артели Туманова).
И очень важная деталь: скромность поэта и стремление к спокойному времяпровождению в полёте.
Дело в том, что некий «специалист», работавший ранее врачом «Скорой помощи» в Москве, а потом перебравшийся в Канаду, где прошёл специализацию по психиатрии, вдруг придумал Высоцкому психическое заболевание «Биполярное аффективное расстройство», известное также как «маниакально-депрессивный психоз». По высосанной из пальца гипотезе, этот диагноз, якобы, объяснял всё: имевшие место запои поэта и актёра Театра на Таганке (в депрессивной стадии), невероятную трудоспособность (в маниакальной стадии). Именно маниакальным периодом объяснял горе-диагност и полёты Высоцкого на концерты в отдалённые места необъятной страны.
Свидетельство Нины полностью опровергает мертворожденную, но с энтузиазмом подхваченную жёлтой прессой, теорию новообращённого психиатра, а точнее, на ту пору – недоучки. Известно, что в маниакальной стадии субъект стремится быть в центре внимания, ищет общения и преклонения и т.н. А по свидетельству Нины – Высоцкий вёл себя скромно и сдержанно, выбрал место где потише, остался в пустом самолёте, даже не пытаясь поразить песнями молоденькую девочку!
Теперь, после уточнения даты прилёта, осталась, пожалуй, единственное «белое пятно» в истории поездки. Нужно разыскать записи, сделанные в п. Чистые ключи, под Иркутском.
В каталогах выступлений В.Высоцкого нередко фигурирует «концерт в Чистых ключах». Нам удалось выяснить, что такого концерта… не было.
От имени генерала Абашидзе, командира воинской части, дислоцированной в посёлке, Высоцкого пригласили для выступления перед военнослужащими. Но, оказалось, актёра ввели в заблуждение. Генерал широко отмечал свой юбилей. На берегу Иркута был устроен пикник и генерал решил порадовать друзей именитым гостем. Концерта не было, но несколько песен «бард» (он не любил, когда его так называли) спел. Он уехал не дожидаясь окончания кутежа. Всё же записи «на Острове» или на «Дачах», как называли участок территории военной базы на левом берегу Иркута, были сделаны и мы не потеряли надежду их разыскать, поставить последнюю точку в «иркутской истории» Высоцкого.
Фотографии предоставлены автором
