Грандиозный шухер вокруг смерти Мойши Циммермана
Михаил КАГАРЛИЦКИЙ
Из цикла «Еврейский Шерлок Холмс»
Семь дней родные и близкие оплакивали кончину Мойши Циммермана, а на восьмой стали причитать и голосить еще пуще: оказалось, что завещание покойного, о котором он так много говорил еще при жизни, не находилось в конторке с его бумагами, которую все домочадцы хорошо знали, а спрятано невесть где. И как теперь узнать его волю?!
— Надо было, как все цивилизованные люди в Америке, обратиться к адвокату, — с раздражением говорил Мотя Циммерман, младший брат покойного, — а Мойша, пусть земля ему будет пухом, даже тут на каждом долларе экономил. Вот и забыл о столь важном предмете. И теперь нам придется здорово поломать голову, чтобы выяснить, где именно оно находится!
— Зачем гоняться за новым завещанием, когда есть старое? — возразил сын Мойши, Исаак. — Там все прописано — кому и что будет принадлежать. Не думаю, что отец стал бы его начисто переделывать, хотя я им был не доволен.
— Кто доволен, скажи на милость?! Тогда зачем отец составлял новое?! — усмехнулась его сестра Хана. — Ради чего бумагу марать?!
— Мойша при мне его писал, — припомнил любимый племянник Циммермана Шмулик Флейшгот. — Он считал, что должен поступать в соответствии со своей совестью.
— Тогда где оно?! — развел руками Мотя. — Не вижу! В любом случае, покойный не был миллионером, и ему не стоило ломать голову над какой-то ерундой с распределением его грошей… Кстати, в старом завещании он со мной совсем не посчитался…
— Ерунда не ерунда, а гелт! — воскликнул Исаак. — Даже если мы не найдем завещание, то знаем, что каждому из нас, мне и Хане, принадлежит часть этого дома. Лично я свою тут же продам и уеду в Канаду!
— Зачем тебе в Канаду, цудрейтер?! — воскликнула его сестра. — Что ты там потерял?! Ты хочешь разбазарить имущество отца, чтобы я с двумя детьми и мужем-фраером осталась на улице?!
— Кстати, а где Менахем? — оглянулся Мотя. — Почему он не с нами?
— А где ему еще быть?! — обхватила голову руками Хана. — Он сидит в кофейне у Каролинца и с умным видом обсуждает какую-нибудь глупость из газет! Там его всегда можно найти.
— Была бы жива покойная мама, — вздохнул Исаак, — она бы меня напутствовала на дальнюю поездку за прибыльным делом.
— Была бы жива Сара, Мойша бы ей и цента не оставил, — воскликнул Мотя. — Вы не помните, как они ссорились в последнее время, вплоть до ее смерти?! Он вообще бы не вписал ее в свое завещание!
— А меня вписал! — торжественно заявил Шмулик. — И сам сказал мне об этом. Лично! А что касается денег, то дом — это одно, нас, то есть меня, он мало волнует. Но вот что касается его доли в деле Вайзеров…
Все примолкли и скривили физиономии, будто Флейшгот наступил им на любимую мозоль. Когда-то, очень давно, сразу после приезда в США, Мойша Циммерман вложил свою часть в бизнес семьи Вайзеров. Сейчас это и за деньги кое-кто не посчитал бы, а в те времена то была хорошая сумма. С годами лавка Вайзеров превратилась в огромный универсальный магазин, вскоре этих магазинов стало два, а теперь уже и три. И во всем этом принимали участие и росли денежки Мойши. Которых сейчас насчитывалось очень даже немало. И это был самый большой куш, о котором предпочитали пока молчать.
— А насчет вайзеровского вклада речь и не шла, — заметил Исаак. — Не думаю, что отец оставил бы и доллар из него чужому человеку!
— Любимый племянник — не чужой человек! — обиделся Шмулик. — Кто сидел у постели больного, когда ты читал свои книжки и брошюры о Канаде? Между прочим, ты выучил канадский язык? Как ты будешь общаться с местными? Да они тебя просто не поймут!
— Судя по всему, там многие знают английский, а кое-кто и польский с идишем, — возразил Исаак. — Но я и канадский освою, когда будет необходимость. Сначала надо только с завещанием разобраться.
— А может оно в доме? — спросил Мотя.
— Да нет, — махнула рукой Хана. — Мы с Исааком и моими детьми три раза весь дом сверху донизу перерыли — много чего нашли, даже мамин старый кошелек, правда, в нем не было ни копейки, а вот завещания не обнаружили. Или его отец в другом месте спрятал, или кто-то украл и уничтожил, чтобы семью ввести в заблуждение.
— Кому это нужно? — возмутился Шмулик. — Тут четыре человека, которые наверняка в нем фигурируют… Как вы считаете, Мотя?
— Их вейс?! — пожал плечами брат покойного. — Мало ли что могло прийти Мойше в голову? Он был слишком непредсказуем. Но счет денежкам любил вести и на сторону ничего и никому не отпускал. Так что особых неожиданностей в завещании быть не должно, разве что пересмотр процентов или сумм в пользу той или иной стороны. Это очень даже возможно.
— Ладно, идн, надо что-то решать, — покачал головой Исаак. — Так можно сидеть до завтрашнего вечера и еще целую неделю, а Канада не ждет.
— Отец был против твоей поездки в Канаду, — припомнила Хана. — Он бы тебе и ста долларов бы не оставил, узнай, что ты готов бежать туда, задрав штаны!
— Какое это сейчас имеет значение? — пожал плечами ее брат. — Мы — свободные люди и живем в свободной стране. Каждый волен поступать как хочет!
— А что если обратиться к посреднику? — предложил Мотя. — Авраам Векслер с удовольствием за это возьмется и разделит имущество покойного так, чтобы никому не было обидно.
— И о своих комиссионных не забудет! — усмехнулся Шмулик. — Знаем мы Авраама, тем более что вы, дядя Мотя, с ним хорошие друзья. Уверен, что при его посредничестве бОльшая часть доли дяди Мойши у Вайзеров почему-то вам достанется!
— Я просто предложил, — развел руками Мотя, — каждый должен решать сам. Но и все мы — вместе. Дело-то — семейное!
— Вот именно. Потому я предлагаю другое. Обратиться за помощью к Абраму Фуксу. На его счету немало раскрытых тайн и он всегда добивался желаемого.
— Но это семейное дело, — повторил Мотя, — грех впутывать сюда чужого человека. Впрочем, кто тут за всех решает? Ты, Шмулик? Может, ты тут главный?! Аидишер коп?
— Почему? Мне тоже нравится эта мысль, — неожиданно поддержал родственника Исаак. — По меньшей мере, нам надо докопаться до правды и узнать волю покойного. А потом будем делить оставшийся после него пирог!
— Как хотите, — согласилась Хана. — Лишь бы был результат. Фукс так Фукс!
* * *
Абрам Фукс сидел за столиком в кофейне Каролинца и просматривал утреннюю газету. Новости его мало интересовали, а после того, как он помог миллионеру Вассерману отыскать его любимого пуделя, заработок тоже. Человек просто отдыхал в свое удовольствие.
Кто-то совсем рядом осторожно закашлялся, обращая на себя внимание.
Абрам поднял голову и увидел Менахема Брейга, который был завсегдатаем этого заведения.
— Здравствуйте, Менахем, — поздоровался он. — Вы ко мне?
— К вам, Абрам, — вздохнул Менахем. — Моя жена Хана, как и вся наша семья, хочет обратиться за помощью к вашей гениальной проницательности…
— Ну не такой уж и гениальной, — усмехнулся Фукс. — В Харькове были умы и получше. Один даже до сих пор работает приказчиком в салоне головных уборов. Повезло человеку!
— Не знаю за Харьков, — сказал Брейг, — но в Бруклине вам нет равных. Об этом говорят все!
— А что я могу поделать, — вздохнул Абрам. — Пусть говорят. Так что у вас за дело?
— Вы слышали о смерти Мойши Циммермана? Моего покойного тестя? После него мы никак не можем найти завещание. А всем известно, что незадолго перед смертью Мойша его написал. И в этом — наша главная головная боль. Жена мне покоя не дает, хоть домой не возвращайся: обратись к Фуксу — и все.
— Людям свойственно прятать завещание, — сказал Абрам. — Разумеется, вы обыскали весь дом и все места, где оно могло храниться. А сарай, какую-то заброшенную конуру во дворе, еще нечто убогое, плохо для сего документа пригодное… Вы смотрели там, куда сами наверняка бы его не положили?
Менхаем лишь развел руками.
— Все обыскали, что могли. Ничего нет.
— Кто потенциальный наследник? Сколько вас?
— Всего четверо. Моя жена Хана, брат покойного Мотя, его сын, Исаак и племянник Шмулик Флейшгот. Всем достанутся какие-то деньги. Скажу сразу: не очень большие, но и не маленькие. А иных, насколько мне известно, претендентов нет. Помогите нам обнаружить завещание, господин Фукс! Верните покой в опечаленную трауром семью!
— Хорошо, — согласился Абрам. — Пойдемте к вам, мне надо встретиться со всеми заинтересованными лицами.
* * *
— Сначала я поговорю с каждым в отдельности, и задам только один вопрос: что вы ждете от этого завещания? — сказал Фукс.
Родственники переглянулись и согласились.
— Многого не жду, — признался Мотя Циммерман, — вы знаете, как братья «любят» друг друга, тем более — старший младшего…
— Отец верил в меня, и я рассчитываю на свою долю, — сказал Исаак.
— Он не мог оставить меня без денег, учитывая двоих детей и мужа-бездельника, — рассудила Хана.
— Любимый племянник тоже может кое-что получить, — скромно потупил глаза Шмулик Флейшгот.
— Хорошо, — выслушав всех, решил Фукс. — Так как дело сугубо семейное, мне нужен один представитель от вашей семьи — так будет намного легче.
Циммерманы снова переглянулись.
— Пусть будет Менахем, — предложил Мотя. — Ему все равно нечего делать.
Хана недовольно зыркнула на дядю глазами, но промолчала. Кандидатура мужа, видимо, ее устраивала. Исаак и Шмулик тоже дружно кивнули.
— Тогда начнем, — сказал Фукс. — У покойного были друзья или поверенные, те, на которых он мог рассчитывать?
— Да! — воскликнул Флейшгот. — Хаим Зингер. Они дружили с самого детства. Но я не думаю, что дядя что-то ему оставил: Хаим довольно богатый человек!
— К нему и отправимся, — сказал Фукс. — Пойдемте, Менахем.
* * *
— Обычно завещание могут оставить близкому другу, — объяснял Фукс, — если опасаются за его судьбу.
— Но, кажется, дядя Мотя говорил с Зингером и тот не упомянул о завещании…
— Может, он просто еще не знал, что оно у него есть? — улыбнулся Фукс.
Хаим Зингер подтвердил слова Менахема — никакого завещания покойный ему не оставлял.
— А вы заглядывали на почту, интересовались письмами до востребования на свое имя? — спросил Фукс.
— Зачем? — пожал плечами Зингер. — Но если вы хотите, сейчас пошлю туда кого-нибудь из помощников.
Принесенный конверт, отправленный Мойшей Циммерманом, как раз и хранил завещание, которое Хаим с удивлением вынул из него.
— Я бы никогда не додумался, — с уважением посмотрел он на «сыщика». — Здорово у вас получилось.
— Обычный прием, очень часто упоминаемый повсюду, — заметил Фукс.
* * *
— Что-то вы не очень довольны, Абрам? — сказал Менахем, когда они возвращались. — Завещание найдено и вы добились своей цели!
— Все слишком просто, — вздохнул Фукс. — Возможно, мы только сделали первый шаг к истине…
Когда собрались все и Менахем огласил завещание, большинство было расстроено. Шмулику перепала почти половина из Вайзнеровской прибыли.
— А кто проводил все последние дни и ночи с покойным? — заметил Флейшгот. — Вместо того чтобы заниматься собственными делами? Которых, поверьте, также немало.
— Дайте-ка посмотреть, — Мотя Циммерман взял завещание в руки и, сняв очки, приблизил вплотную к свои близоруким глазам. — Почерк похож на Мойшин… — покачал головой он, — да, натворил ты делов, братец…
Но, углубившись в чтение, вздрогнул и потряс листком над головой:
— Завещание фальшивое! — крикнул он. — Писавший не знал о пункте соглашения о взаимной страховке между Циммерманом и Вайзнерами при изъятии доли, и указал неточный процент. Мойша бы никогда себе этого не позволил!
Все тут же обернулись на Флейшгота.
— Бес попутал, — бесхитростно признался он, — я ведь все время сидел рядом с дядей, просматривал его бумаги и письма… почерк и на самом деле легко подделать, вот и пришла дурацкая идея на ум…
— Пошел вон со своей дурацкой идеей! — закричала Хана. — И чтобы мы тебя больше тут не видели!
— А если в настоящем завещании я буду упомянут? — поинтересовался Шмулик. — Тогда что сделаете? Обратитесь в суд или в полицию? К тому же я могу такого порассказать о вашей семейке — рады не будете!
Циммерманы промолчали. Выносить сор из избы никому не хотелось — тогда о них заговорят на каждом углу в этом большом местечке, именуемом Бруклином.
— Ладно, оставайся, — вздохнул Исаак. — Но больше никаких фокусов! А где все-таки настоящее завещание? Мне надо уже ехать в Канаду, а без него не хотелось бы…
— Где-то спрятано, — рассудил Фукс. — И спрятал его тот, кому оно не выгодно. Вопрос в том, по какой причине это сделано?!
— А если взявший его тут же уничтожил? — спросил Мотя Циммерман.
Все разом обернулись на него.
— Был бы это я, то не стал подставлять свою тухес! — обиделся Мотя. — Вы считаете, что у меня уже мишигинер коп?!
— Вряд ли, — сказал Фукс. — В таком случае поиски не дадут результата, и, стало быть, входит в силу завещание предыдущее. А насколько я понял, оно никого из присутствующих не устраивает?!
Циммерманы снова удивились прозорливости гостя.
— Выйдем во двор, Менахем, — предложил «сыщик», — хочется подышать свежим воздухом.
* * *
Оказавшись возле дома, гость внимательно осмотрел его.
— Сдается мне, что завещание не покидало этой крыши, — сказал он.
— Но почему же его не нашли? — удивился Менахем.
— Значит, не там искали, или не те, — улыбнулся Фукс. — Вы всегда утепляете окна вон в той комнате?
— Да, там живут наши с Ханой дети. А младшенький, Реувенчик, очень склонен к простудам. Но Хана обычно закрывала щели в окнах несколько позже, чем сейчас. Что-то рановато. — Бумагой?
— Нет, старой ватой. Из подушек, которые мы привезли еще с собой из Юзовки…
— А сейчас там явно бумага. Это становится интересным. Возвращаемся в дом, Менахем, свежий воздух определенно пошел нам на пользу.
В гостиной, где их ждали все члены семьи, Фукс попросил одного из сыновей Ханы принести бумагу, которой заложены щели в окнах. Тот с радостью убежал.
Взяв один из сложенных вчетверо листков, гость развернул его и чихнул.
— Зай гезунт! — воскликнули присутствующие.
— Спасибо, господа. Кто-то так торопился, что вложил лист бумаги в щель, предварительно не протерев ее от пыли. Посмотрим, что это у нас… завещание Мойши Циммермана!
— Как! — воскликнул Мотя. Он быстро подошел к «сыщику» и взял у него развернутую страницу из рук.
— Да! Но это старое завещание! А почему оно торчало в оконной щели, ведь оно должно храниться в конверте на столе покойного!
— Думаю, что как раз там хранится новое завещание! — усмехнулся Фукс. — Не так ли Хана?!
Хана, прикрыв ладонями покрасневшие от стыда щеки, бросилась наверх. Вслед за ней, удивленно разводя руками, направился Менахем.
— Но почему она так поступила? — не понял Исаак. — Чем ее ущемляет новое завещание? Давайте прочитаем его!
Пока Мотя Циммерман торжественно зачитывал последнее завещание своего покойного брата, Фукс безмятежно смотрел в потолок. Новое завещание мало чем отличалось от старого, но один пункт выделялся в нем особо: если после смерти Мойши Циммермана его сын Исаак надумает отправиться в Канаду, то его доля наследства переходит к Хане и ее семье.
— Но сестра постоянно отговаривала меня от поездки в Канаду! — воскликнул Исаак.
— Просто она знала ваш характер, — заметил Фукс, — очевидно, вы из тех людей, кто совершает поступки вопреки мнению своих близких.
— Выходит, новое завещание все время было тут, на самом видном месте, в конверте для старого завещания? — покачал головой Шмулик.
— Да, так, — кивнул гость. — Видно, обнаружив его раньше Исаака, Хана смекнула свою выгоду и совершила рокировку, как в шахматах: спрятав старое завещание в щели под окном в детской, а новое сунув в его конверт, где, конечно, никто бы не стал его искать. Но если Исаак так и не вознамерился бы отправиться в Канаду, то благополучно «всплыло» старое, а нового не нашли. И никто бы не узнал о последней воле Мойши Циммермана.
— И зачем он писал новое? — покачал головой Мотя. — Только для того, чтобы вразумить сына? Вредный был старик, хотя нельзя так говорить о покойниках… Да и Хана хороша, никто бы про нее подобное не подумал!
— А вы попробуйте прожить с двумя детьми и мужем-шлемазлом?! — сказала, вернувшись и растирая слезы по щекам, Хана. — Флейшготу можно подделывать завещание, а мне, значит, нельзя?! А я хотела только немного нахэс для своей семьи, чуть-чуть счастья…
— Счастье на обмане и лжи не построишь! — сказал ей дядя. — А ты подумала, что бы мог сказать о таком поступке твой покойный отец?! Стыд и позор!
— Вы тоже остались при своих интересах и не получили ничего лишнего, — не осталась в долгу Хана. — Зачем же других обвинять, которые хотели лучшей доли?!
Тут началась общая перепалка, грозившая затянуться надолго, и Фукс, покачав головой, вышел из дома.
Во дворе его догнал Исаак.
— Послушайте, Абрам! — сказал он. — Спасибо вам за такое замечательное расследование и ответьте мне на один вопрос: вы давно догадались, что новое завещание хранится в конверте для старого? Когда эта мысль пришла вам в голову?
— Она и не приходила, — улыбнулся Фукс. — Едва я оказался у вас в гостиной, и остался один, как тут же посмотрел пакет со старым завещанием — он ведь лежит на самом видном месте. И обнаружил там новое. Просто молчал об этом по двум причинам: во-первых, мне хотелось узнать, кто туда его положил, вы или Хана, а во-вторых, найти старое.
— Да, здорово, — удивился Исаак. — Выходит все так просто…
— Никогда не ищите сложностей в жизни, — подсказал Абрам. — Вы еще не передумали уезжать в Канаду?
— А вы что посоветуете?
— Не стоит ехать. Оставайтесь лучше в Бруклине. Тут спокойно, уютно, и всегда можно найти… Абрама Фукса. А он, если нужно, охотно придет к вам на помощь.
