Фаина Раневская и Леонид Утесов: дружба, о которой известно не так уж много
Матвей ГЕЙЗЕР
В качестве иллюстраций использованы кадры из фильмов, а также фотографии из личного архива великих артистов
В 1981 году Раневская с опозданием, когда Утесову уже исполнилось 85, послала ему телеграмму:
«С большой нежной любовью всегда молодого Леонида Утесова крепко обнимает старая Раневская».
Телеграмма эта возникла не случайно. В каком-то номере «Музыкальной жизни» за 1980 год, где был небольшой материал и о ней, Фаина Георгиевна прочла сообщение:
«Указом Президиума Верховного Совета СССР за заслуги в развитии музыкального искусства и в связи с 80-летием со дня рождения народный артист СССР Л.О.Утесов награждается орденом Трудового Красного Знамени».
Когда познакомились Раневская и Утесов, сегодня сказать трудно, но встречались они еще в довоенное время. Утесов бывал на спектаклях, в которых играла Раневская – и в театре Пушкина, и в театре имени Маяковского, и в театре имени Моссовета. Не однажды после окончания спектаклей он заходил к Раневской в гримуборную и со свойственной ему восторженностью высказывал похвалы.
Особенно восхищался он Фаиной Георгиевной в роли Лилиан Хелман в спектакле «Лисички». А уж спектакль «Шторм» Билль-Белоцерковского Утесов посещал во все свободные от собственных выступлений вечера. Леонид Осипович однажды послал Раневской записку, в которой признался, что ее маленькая роль в спектакле «Шторм» — наибольшая удача этого спектакля. И еще в этой записке он писал: «Странно, что Вы не родились в Одессе (Фаина Георгиевна исполняла в этом спектакле роль спекулянтки – М.Г.). Таких талантливых спекулянток не было даже на одесских толкучках. Если спектакль «Шторм» повезут в Одессу, я «зайцем» поеду с вашим театром. Предрекаю Вам успех у одесской публики».
Елизавета Моисеевна Абдулова, дружившая с Фаиной Георгиевной Раневской и хорошо знавшая Леонида Осиповича Утесова, поведала мне, что, увидев Раневскую в роли Бабушки в спектакле «Деревья умирают стоя» (этот спектакль по пьесе Касоны был поставлен в театре имени Пушкина в середине 50-х), Утесов сказал, что он видел много драматических актрис, но вершиной была Раневская. «Впрочем, актрисе, сыгравшей роль Розы Скороход в фильме «Мечта», нет равных не только в театре, но и в сегодняшнем кинематографе», — заметил Леонид Осипович. Да и Фаина Георгиевна, небольшая любительница эстрадных концертов и очень редко посещавшая их, удостаивала своим вниманием только программы Утесова. Последние годы жизни Раневской они виделись совсем изредка, но по телефону общались весьма часто. Из воспоминаний Антонины Сергеевны Ревельс:
«- Что за женщина! Что за гениальная актриса! Но как она живет?! Под рукой нет, да и вообще в доме нет бумаги и карандаша. Дом – проходной двор, приходят все, кому не лень. Все какие-то незнакомые лица, все объясняются ей в любви, все садятся за стол без всякого приглашения. Беззащитное существо!"
Когда по телевизору показывали спектакль «Дальше — тишина», который Утесов видел в театре, он посмотрел его еще раз, и снова был потрясен. И после этого написал Раневской письмо:
«Дорогая Фаина Георгиевна! Я Вас люблю, чего же боле. Что я могу еще сказать? Вы жестоко со мной поступаете. Заставляете меня плакать, как ребенка, который потерял очень дорогую ему мечту и внезапно ее обрел. Он плачет от радости.
Вы – чудо-актриса. Я смотрел давно спектакль «Дальше – тишина». Был в восторге. Но сейчас, посмотрев фильм, не могу прийти в себя. Вы все время передо мной. Это не слезы молодого Вертера, а слезы человека в летах, много видевшего, много пережившего. Особенно меня потрясли крупные планы. Это то, чего в театре не видно. Закончился фильм, и я сидел, будучи не в силах подняться.
Боже! Ваше лицо в фильме! Душевная боль, тоска, безысходность, жалость и любовь беспредельная, жертвенная. Нет, это незабываемо. Спасибо Вам за все. Спасибо, что Вы живете. Спасибо, что творите. Ваш скромный поклонник Л.Утесов».
Фаина Георгиевна написала ему:
«Дорогой, горячий привет и глубокая благодарность от обожающей (подчеркнуто Фаиной Григорьевной – М.Г.) Вас Раневской. Я всегда крепко и нежно Вас любила и люблю, не изменяя! Ваше послание, такое остроумное, доброе, щедрое, пленило и очень обрадовало. Я, хвастая, читала его многим друзьям, и всех оно восхищало. Леонид Осипович, дорогой мой, это Ваше письмо не кануло в Лету, его забирает ЦГАЛИ на вечные времена. Простите, что пишу на открытке: в моем безалаберном доме нет бумаги, нет домашней работницы – все в артистки пошли!!! Живу трудно и грустно. Обнимаю крепко. Ваша Ф.Р. 11.1.79 г.»
* * *
В биографиях Утесова и Раневской было много схожего. И не только в силу возраста (Раневская была моложе Утесова, во всяком случае, по документам, на год с небольшим). Оба они были любимцами зрителей, то есть актерами по-настоящему народными, хотя оба запоздало были удостоены этого звания (Раневская – в 1961, Утесов – в 1965 году). Примерно в один и тот же период снялись в кино (Утесов – в «Веселых ребятах», Раневская в роли госпожи Луазо в фильме «Пышка»). Ни Утесов, ни Раневская не были удостоены звания Героя социалистического труда – в ту пору звание это получали многие. Разумеется, не оно определяло истинную цену, но — однако…
Однажды Антонина Сергеевна Ревельс показала мне большую, хорошо сохранившуюся фотографию Раневской в роли миссис Сэвидж. Я не впервые видел такую фотографию, но Антонина Сергеевна обратила мое внимание на дарственную надпись на ней «Почему так люблю Вас, Леонид Осипович? Не только за большой ваш талант, равного которому не знаю. Но более всего за доброту Вашего сердца. И еще за то, что Вы не играете на сцене – играть можно в карты и другие игры. Истинный актер не играет на сцене — он живет на ней». Далее подпись, а под ней P.S.: «Извините, что на фотографии пишу целое письмо. Вечно передо мной нет бумаги, слава богу, хоть авторучка оказалась под рукой». Апрель,1965 г.
Нетрудно вычислить, что фотография эта была прислана Утесову вскоре после празднования его семидесятилетия. Раневской на этом вечере не было. К счастью, сохранились воспоминания Народной артистки России Ирмы Яузен об этом вечере. Они стали известны Фаине Георгиевне. «Ах какая умница, Ирма», — прочитав их, воскликнула Раневская. Вот отрывок из этих воспоминаний:
«23 апреля 1965 год. Москва.
Я вернулась с совершенно незабываемого, изумительного юбилея… праздновали 70-летие Леонида Осиповича Утесова в театре эстрады. Еще за квартал, уже не возможно было подойти к театру. Стоял кордон милиции, площадь и набережная были запружены машинами… у входа толчея – не пробиться!
Я участвовала в чествовании от ЦДРИ и ВТО, и в делегации ВТМЭИ. От ЦДРИ мы сделали хор птичек певчих, «пропевших свои голоса» смешные куплеты из песен Утесова со словами ему.
Участвовали Янко Големба, Володко, Лазарева, Изабелла Юрьева, Ева Милютина, Генриетта Островская и я. Публика принимала нас восторженно, командовал Алеша Алексеев, аккомпанировал Додек (Дарья) Ашкинази. У меня следующий куплет на музыку «Тачанки»:
Ты лети с дороги птица,
Зверь с дороги уходи!
Видишь к нам Утесов мчится
Дита мчится впереди!
Эх, Утесов, Разутесов
Наша гордость и краса.
Эх, эстрадная тачанка,
Все четыре колеса!
Кто только не приветствовал Лёдю!
Начала Е.А.Фурцева, которая его сердечно поздравила и объявила, что ему присвоено звание «Народного СССР».
Наконец-то Утесов дождался! И получил его по праву…
Сегодня это был действительно юбилей и чествование народного артиста!
Дай ему Бог здоровья и насладиться этим званием… Всем нам осталось недолго еще наслаждаться на этой земле… В делегациях проходили заводы, фабрики, театры, писатели, литераторы, художники – бесконечный поток – вереница людей из театров, учебных заведений, МГУ, общественные, концертные… всего не сосчитаешь… Действительно незабываемый праздник улыбок, цветов, добрых слов… и… все же я видела и «кислые» улыбки недругов… Конечно завистников у него немало. Но я, — порадовалась за него от всего сердца и … погордилась!
Пусть он будет здоров и счастлив! Незабываемый вечер! Он останется у меня на всю жизнь. Я помню такой был у Собинова, Неждановой, Яблочкиной… и то пожалуй с этим – не сравниться…».
* * *
О дружбе Раневской и Утесова известно не так уж много. Вот еще один рассказ Антонины Ревельс: «Однажды, было это в конце августа 1966 г., Леонид Осипович вспомнил, что забыл поздравить с юбилеем Фаину Георгиевну.
— Ты знаешь, как много общего в наших судьбах? – сказал он мне. — Даже в том, что нас обоих не назначили «Гертрудами» («Герой социалистического труда» – М.Г.). Правда, работу Фаины Георгиевны не раз отмечали премиями, которые сегодня называются Государственными, а тогда Сталинскими. Но не в этом главная наша «общность». Фаина Георгиевна такая же Раневская, как я Утесов. Когда она родилась, а случилось это в августе 1886 г., правда не в Одессе, а в Таганроге, ее фамилия была Фельдман. И, ухмыльнувшись, добавил: «Думаю, что самый красивый бульвар в Одессе — Приморский — переименовали в бульвар Фельдмана не в честь ее отца Гирша Хаймовича Фельдмана (как стал Гирш Георгием не очень понятно, но стал)». На этом наша общность не заканчивается. Мою маму звали Малка (на древнееврейском – «царица» — М.Г.), а ее – Милка (но на том же древнееврейском звучало «милько», то есть обе они были «царицами» — М.Г.).
И все же, в «верхах» Фаину Георгиевну жаловали больше, чем меня. День кино был объявлен 27 августа – дата рождения Раневской. Ну, впрочем, мои заслуги в кино не идут ни в какое в сравнение с созданным в этом искусстве Фаиной Георгиевной. Правда, Раневская со свойственной ей скромностью не раз говорила: «Я понимаю, что не заслужила такого персонального праздника. Но раз ОНИ там так постановили, не могу же я возражать». И еще есть одна тайна у Фаины Георгиевны, которую выдаю только тебе, Тонечка. Она не моложе меня на год, а старше. Но об этом знают немногие. Думаешь, только в ее дате рождения ошиблись? Во всех энциклопедиях сообщается, что я родился 22 марта, а я точно знаю, что это случилось 21 марта. Слава богу, что хотя бы год обозначили правильно».
Я не впервые спросил Антонину Сергеевну, почему обо всем этом она не рассказала в книге «Рядом с Утесовым». «Я уже объясняла вам, Матвей, что после смерти Леонида Осиповича весь его архив, выполняя его волю, я передала в ЦГАЛИ. Он сам его подготовил. Сдав архив, я, спустя время, стала записывать все, что помню о Леониде Осиповиче – ведь мы жили «параллельно» и «пересекались» в течение почти 40 лет. Книгу «Рядом с Утесовым» я сдала в издательство «Искусство» еще в 1992 г. Мне достался замечательный редактор Людмила Васильевна Гамазова. Я чуть ли не еженедельно приносила ей дополнение. Однажды она остановила меня, сказав, что так мы книгу никогда не закончим. Воспоминания не покидают меня. Вот видите, сколько я вам рассказала из того, что не вошло в книгу. Хотя о Фаине Георгиевне что-то в книге есть. В частности, письмо Утесова к ней и ее ответ. Письма эти написаны в разные годы. Я сейчас вспомнила встречу Утесова с Раневской на каком-то юбилейном вечере в «старом» ЦДРИ. Надо было видеть, как обрадовались они друг другу. Со свойственной ей экзальтированностью она громко произнесла: «Леонид Осипович, вы не всю еще мою биографию знаете, я ведь могла быть вашей коллегой в буквальном смысле. Помните Леонида Давидовича Лукова, главного нашего кинокомсомольца? Так вот однажды этот мэтр, которого Вера Смирнова без малейшего оттенка юмора называла «еврейским Пырьевым», задолго до войны, предложил мне сняться в его фильме. Мало того, спеть в этом фильме какой-то романс. Представляете, мне петь романс! Я пыталась отказаться, но Леонид Давыдович приревновал меня к Игорю Савченко, напомнив, что он специально для меня роль попа переделал в попадью, только бы я там спела песню, что бы разбудить зрителей в зале». Фаина Георгиевна громко расхохоталась. «Знаете, чего я жду сейчас? Приглашения в Большой театр». К счастью, Антонина Сергеевна успела «законспектировать» этот разговор. Я же заметил, что, не поместив его в книгу, она этим самым ее обеднила. На что она ответила: «Зато будет полнее ваш рассказ об Утесове»…
И здесь дополню мой рассказ об Утесове и Раневской отрывком из статьи Глеба Скороходова «Кто бы знал мое одиночество»: «Сниматься для телевидения она принципиально отказывалась: «У меня его нет». Хотя иногда приходила смотреть телепередачи к соседке, Лидии Смирновой. Кажется, она единственная в огромном котельническом замке была рада видеть Раневскую. «Мы с ней снимались в михалковском дерьме «У них есть Родина», — рассказывала Фаина Георгиевна. – Как мы там дружно страдали по своим возлюбленным – слезы лились в четыре ручья!.. Когда я говорю о «дерьме», то имею в виду одно: знал ли Сергей Владимирович, что всех детей, которые после этого фильма добились возвращения в советский Союз, прямым ходом отправляли в лагеря и колонии? Если знал, то 30 сребреников не жгли руки?.. Вы знаете, что ему дали Сталинскую премию за «Дядю Степу»? Михаил Ильич Ромм после этого сказал, что ему стыдно носить лауреатовский значок».
Какое отношение этот рассказ Скороходва имеет к теме «Раневская-Утесов»? Роман Ширман когда-то поведал мне:
«Однажды я встретился с Фаиной Георгиевной в Доме Актера. Леонид Осипович тогда уже тяжело болел. Как говорят, на людях не появлялся. Фаина Георгиевна поинтересовалась здоровьем Леонида Осиповича, передала ему привет и, уже прощаясь со мной:
— Скажите, что заставило Леонида Осиповича петь песни на слова Михалкова? Неужели с репертуаром трудности?»
Не так уж много песен спел Утесова на слова Михалкова, но Раневской это запомнилось.
Выражаем благодарность дочери Матвея Гейзера Марине за предоставленные нашей редакции архивы известного писателя и журналиста, одного из ведущих специалистов по еврейской истории.
