И Старику ничто человеческое не было чуждо: о страстной любви Давида Бен-Гуриона
Петр ЛЮКИМСОН
Использованы снимки Аукционного дома "Кедем", опубликованные в журнале "Силуэт"
Официальная биография лидера еврейского ишува Палестины времен британского мандата, а затем первого премьер-министра Израиля Давида Бен-Гуриона рисует его человеком, который, возможно, допускал политические ошибки и не всегда был прав по отношению к своим оппонентам, но при этом, как и положено отцу-основателю государства был почти лишен обычных человеческих слабостей. Он неподкупен, скромен и абсолютно безупречен с моральной точки зрения. Образ его супруги Поли, чуть взбалмошной, капризной, но беспредельно преданной, тоже давно уже стал частью образа Старика. Но выставленная несколько лет назад на аукцион связка писем и телеграмм Давида Бен-Гуриона к юной студентке Регине Клапгольц напомнила о том, что ничто человеческое ему было не чуждо, и что, помимо Поли, в его жизни были другие женщины. Не то чтобы об этом до сих пор никто не знал, это просто никогда особо не афишировалось. И вот эти письма…
… Он писал ей почти отовсюду, куда его забрасывали дела, — из Варшавы, Парижа, Афин, Берлина, о чем свидетельствуют пожелтевшие листы почтовой бумаги со штемпелями европейских гостиниц. Порой он улучал для таких писем полчаса-час в перерывах между бесчисленными совещаниями, заседаниями, рабочими встречами, просто используя для этого официальные бланки возглавляемого им Объединения профсоюзов. Иногда он вдруг срывался с места только для того чтобы дать телеграмму из двух слов: "Люблю. Тоскую". Их разделяли в те дни сотни километров и 20 лет разницы в возрасте. Для всех окружающих он уже тогда был Стариком — жестким, не терпящим возражений диктатором, чья железная воля в итоге привела к возрождению еврейского государства на Земле Израиля. Но в этих письмах он предстает совсем другим — нежным, подчас до предела выжатым работой и немного несчастным.
Собранные вместе, эти выцветшие, заполненные беглым, но ясным почерком листки представляют собой историю малоизвестного до сих пор романа одного из самых выдающихся политиков ХХ века, заодно заставляя совершенно по-другому взглянуть на его личность.
Регина Клапгольц родилась в Польше в 1907 году, но в смутные годы Октябрьской революции и гражданской войны в России семья перебралась в более спокойную и благополучную Вену. Здесь, повзрослев, Регина и ее сестра стали убежденными сионистками и активными членами еврейского молодежного движения "Синее и белое". В 1929 году, узнав, что в Цюрихе будет проходить 16-й Сионистский конгресс, девушки вместе с сотнями еврейских сверстников со всей Европы направились туда в качестве восторженных зрительниц, чтобы своими глазами увидеть еврейских лидеров, о которых они до этого с упоением читали в газетах. Здесь и состоялось ее знакомство с Давидом Бен-Гурионом, тогда 43-летним. Он был одним из лидеров объединения еврейских профсоюзов — Гистадрута, известным публицистом, автором книг и брошюр, ставших популярными у еврейской молодежи.
Думается, понятно, какое впечатление произвела эта встреча на 22-летнюю романтически настроенную девушку… Регина возвращалась в Вену, исполненная впечатлений и, возможно, уже по уши влюбленная в обаятельного, энергичного журналиста и политика из Эрец-Исраэль. Пыталась ли она связаться с ним в течение трех последующих лет или хранила эту любовь в сердце, нам не известно. Но в 1932 году она отправляет Бен-Гуриону письмо, в котором приглашает его в Вену, просит стать ее гостьей и обещает показать город. Таким образом, несомненно, именно Регина Клапгольц в значительной степени была инициатором этого романа. Но Бен-Гурион мог принять или отклонить предложение, и он его принял.
С этого времени, очевидно, берут начало их любовные отношения, и тогда же он начинает слать ей те самые письма и телеграммы, которые в ноябре 2015 года были выставлены на аукцион вместе с несколькими фотографиями и двумя книгами с дарственной надписью. Язык писем меняется, видимо, в зависимости от настроения, в котором пребывал Бен-Гурион. Часть из них написана на идише, часть — на иврите, но они всегда полны искренней любви и нежности.
"Мне трудно смириться с тем фактом, что я нахожусь в Европе и вместе с тем так далеко от тебя, — писал он Регине в сентябре 1934 года. — Ты хочешь, чтобы я приехал в Вену, но я, возможно, хочу этого куда больше. Как видно, ты до сих пор не понимаешь, насколько "маленькая и глупая девочка" дорога мне и как бы я хотел быть вместе с тобой… Как было бы хорошо, если бы ты жила в Иерусалиме, возможно, даже слишком хорошо. Как было бы хорошо знать, что совсем неподалеку живет дорогая девочка, к которой ты можешь прийти после многих часов тяжелой работы, отдохнуть и ненадолго забыть обо всем. А может, после твоего прибытия в Землю Израиля я потеряю тебя окончательно… Но ничего! Я в любом случае могу любить тебя!"
Это был один из самых напряженных периодов в жизни Бен-Гуриона, когда он приступил к созданию "Рабочей партии Эрец-Исраэль" (МАПАЙ), стал членом исполкома Еврейского агентства и начал претендовать на роль лидера еврейского ишува Палестины. Новая роль заставляет его все чаще и чаще выезжать в Европу, встречаться с лидерами сионистских организаций различных стран. Теперь он шлет Регине письма из Лондона, Варшавы, Праги, Галиции, делясь в них своими проблемами, успехами, планами и надеждами. Немалое место в них уделено его борьбе с заклятым личным и политическим врагом — лидером ревизионистов Владимиром (Зеэвом) Жаботинским.
"Сегодня у нас было большое собрание в Варшаве, — сообщает он в письме, датированном июлем 1933 года. — Это стало нашим ответом на призывы Жаботинского к кровопролитию… Собрание прошло чрезвычайно успешно. Не было никаких беспорядков, хотя на нем присутствовало больше двух тысяч человек. Несколько хулиганов попытались нам помешать — и получили по морде. В течение трех дней мы собираемся начать выпуск нашей ежедневной газеты "Дас Ворт" ("Слово", в ивритской версии — "Давар"), и в ней мы начнем беспощадную войну с ревизионизмом".
Спустя короткое время он отправляет любимой новое письмо: "Хотя я очень тяжело работаю, но уже давно не чувствовал такого прилива сил, как в этой войне (с Жаботинским. – Прим. редактора), которую я сейчас веду и в которой, я верю, победа будет на нашей стороне. В эти дни по горло был занят делами с газетой, что мы выпускаем — "Дас Ворт", — и высылаю тебе ее еще влажный от типографской краски номер. Ты и представить себе не можешь, с какой радостью наши товарищи восприняли выход этой газеты…"
Одновременно Давид Бен-Гурион выражает озабоченность судьбой Регины и ее семьи в связи с приходом к власти в Германии нацистов. "Дорогая, любимая Рега! — пишет он ей в марте 1933 года, вскоре после передачи Гитлеру "чрезвычайных властных полномочий". — Вот уже три дня как сердце мое рвется в Вену — в беспокойстве, тревоге, любви… Все эти дни мое сердце с тобой — и сейчас, когда я пишу… Что ты чувствуешь, цела ли ты и здорова? Сможешь ли завершить учебу (на медицинском факультете Венского университета. – Прим. редактора)? Или лучше сейчас поторопиться с приездом в Землю Израиля?.."
В следующем письме он просит Клапгольц прислать ему книгу фашистского журналиста Конрада Гейдена об истории национал-социалистического движения в Германии. "Сколько времени вы еще останетесь еще в Вене без нацистов? — пишет Бен-Гурион. — Смогут ли австрийские социал-демократы сделать то, что не удалось немецким? Я очень сомневаюсь. Дольфус (канцлер Австрии в 1933-34 гг. – Прим. редактора), конечно, не посмеет сделать то, что сделал Гитлер, но вот в вопросе о том, можно ли положиться на австрийских рабочих, я большой скептик…"
В другом письме Бен-Гурион просит Регину подготовиться к их свиданию. "Я бы попросил тебя найти красивое место неподалеку от Вены, с полным пансионом, где я мог бы побыть и отдохнуть, может быть, две недели. Но при одном условии: если ты тоже сможешь быть там. Хочу, чтобы мы были вместе… И там, в Вене, я бы хотел сказать тебе то, что хочу сказать. Твой Давид. Никому не рассказывай, что я буду в Вене".
А вот еще из писем:
"Все мое сердце сейчас с тобой, Рега дорогая, дорогая моя. С бесконечной любовью…"
"Как бы я хотел бы обнять и поцеловать тебя…"
Этот бурный роман подошел к концу внезапно. В 1935 году Регина Клапгольц получила наконец диплом врача и приехала в Палестину. 9 июля она постучалась в дверь тель-авивской квартиры Бен-Гуриона, не зная, что он находится за границей. Дверь ей открыла Поля. Как выяснилось, она давно знала о романе мужа с молоденькой студенткой, но закатывать сопернице сцену не стала, а пригласила ее войти и выпить чаю. О чем говорили между собой женщины в течение нескольких часов, мы, разумеется, никогда не узнаем, но доподлинно известно, что расстались они мирно. Поля даже подарила Регине фотографию, где она стоит с Бен-Гурионом на берегу Мертвого моря, и надписала ее: "Реге — от Поли, 9.7.35".
Считается, что больше Давид Бен-Гурион и Регина Клапгольц никогда не встречались. Однако последнее из выставленных на аукцион писем Старика датируется 1938 годом, и в нем он предлагает Регине встретиться в Цюрихе. Так что кто знает, что там было дальше!
Однако всем известно, что 14 мая 1948 года Давид Бен-Гурион зачитал Декларацию Независимости и провозгласил создание Государства Израиль, затем вплоть до 1963 года с перерывами был премьер-министром страны и занимал различные ответственные посты, в 1970 году окончательно ушел из политики и скончался 1 декабря 1973 года в возрасте 87 лет.
Что касается Регины Клапгольц, во второй половине 1930-х годов она вышла замуж за Авраама Диаманта и поселилась с ним в Хайфе, где в течение многих лет работала врачом. Умерла Регина в 2007 году в возрасте 100 лет. И все эти годы она бережно хранила письма и телеграммы Давида Бен-Гуриона, их совместную фотографию, снимок, полученный от Поли Бен-Гурион, а также две его книги с дарственной надписью — "Право народа. Заметки, проясняющие пути и цели Рабочего движения" (Из-во "Давар", Тель-Авив, 1933) и "Мы и наши соседи" (Из-во "Давар", Тель-Авив, 1931). Первая книга надписана "Реге — от Давида", вторая — "Реге дружески от автора".
Стартовая цена этого комплекта документов была установлена в 20 тысяч долларов. О том, кто именно выставил реликвии на аукцион, разумеется, не сообщается, но нетрудно догадаться, что это сделали наследники Регины Клапгольц. Увы, несмотря на все попытки автора этих заметок связаться с семьей Диамант ему не удалось. Тем не менее, прежде чем предлагать этот материал к печати, я показал его нескольким своим знакомым, мужчинам и женщинам, желая узнать, что они думают по поводу прочитанного.
— Судя по всему, Бен-Гурион, несмотря на небольшой рост и невзрачную внешность, был обаятельным мужчиной, против которого трудно устоять любой женщине. В наше время, увы, так любить не умеют, — заметила одна моя приятельница.
— Думаю, дело в том, что он был совершенно не удовлетворен своей сексуальной жизнью с Полей. Насколько я помню из его биографии, значительную часть жизни они вообще были не очень близки, подлинно теплое отношение друг к другу пришло к ним лишь в старости. Отсюда и его романы на стороне, — пожала плечами другая.
А вот реакция мужчин оказалась поразительной — именно они выступили в роли моралистов.
— Извини, — сказал один из них, — но я не вижу в этом рассказе никакой романтики. Красивые слова, которые любой мужик может наплести женщине, чтобы уложить ее в постель, не более того. Если ты и в самом деле влюбился так, что не можешь жить без этой женщины, будь добр, разведись с женой, потому что все эти оправдания вроде "надо сохранить семью ради детей" на самом деле ничего не стоят. И то, что Бен-Гурион не развелся, характеризует его соответствующим образом. Думаю, в его жизни была не одна такая Регина…
Как выяснилось, мой приятель оказался не так уж неправ. Биографы Давида Бен-Гуриона раскопали где-то, что у него были еще как минимум две любовницы, одна из которых родила ему дочь.
Впрочем, все это дела давно минувших дней, преданья старины глубокой…
"Силуэт" (приложение к израильской газете "Новости недели")
