Как чувствует себя израильский русскоязычный еврей в кипе в гомогенной немецкой толпе, распевающей бравурные марши, хорошо знакомые нам по фильмам о Второй мировой войне?
Александр КАЗАРНОВСКИЙ
Недавно я попал на спектакль находившегося у нас на гастролях гениального Серебренникова "Кому на Руси жить хорошо". Если вы помните саму поэму, там в какой-то момент герои объявляют – нальем, мол, водки тому, кто докажет, что он счастлив. Вот и актеры по ходу спектакля обратились к зрителям с аналогичным предложением. Даже переводчицу среди публики нашли. Народ слегка смешался, но несколько рук потянулось. Налили, впрочем, только одной женщине, которая четко сформулировала суть своего заявления: "Живем нормально, нет войны, почти нет террора". Что до меня, то сидел я на галерке, так что и руку тянуть не стоило. А жаль. Не то, что бы так уж водки хотелось, а просто было что сказать. Вот встал бы да отчеканил: "Счастлив, что живу в стране, которую обожаю, среди народа, который обожаю!" Тут я задумался – а не обидятся ли русские актеры (один из которых, правда, Семен Штейнберг) на такой шовинизм, дескать, свой-то народ обожаешь, а другие народы?
"А другие просто люблю", — нашелся бы я.
К чему я все это рассказываю? К тому, что во второй половине сентября этакое мое отношение к человеческой расе – "люби все народы и обожай свой собственный" подверглось некоему испытанию.
Сказать, что моя (отчасти деловая) поездка в Мюнхен совпала со знаменитым пивным фестивалем Октоберфест совершенно случайно, было бы лукавством – честно говоря, мы с женой специально бросили все дела и вылетели на два дня раньше, чтобы чуть-чуть больше застать этот САМЫЙ БОЛЬШОЙ НАРОДНЫЙ ПРАЗДНИК МИРА.
Несколько слов о самом празднике.
Его история началась 12 октября 1810 года во время народных гуляний по случаю бракосочетания кронпринца, будущего короля Баварии Людвига I и принцессы Терезы Саксонской Хильдбурхаузен. Народные гуляния закончились 17 октября на лугу, прозванном в честь принцессы Терезиным. Впрочем, мюнхенцы сегодня называют его коротко Wiesen, что переводится как "луг".
Сначала пиво продавалось в небольших будках, число которых увеличивалось с каждым годом. Потом, в 1896 году появились большие пивные павильоны – один из таких я посетил, но об этом ниже. Построены эти павильоны были владельцами мюнхенских пивных и пивоварен. Отмечу, что с тех пор и по сей день все пиво, которое пьется во время Октоберфеста должно быть исключительно баварского производства.
Как и закуски, которые примерно в то же время стали подаваться на дубовые столы, стоящие в этих павильонах – белые колбаски (Weisswurst), сваренные в свиных кишках (какое еврейское сердце не затрепещет при мысли об таком блюде!), брецели (Вrezel) — вкусные кренделя и — Suser Senf – сладкая горчица. Брецели я кушал, правда не в павильоне Октоберфеста, а купив в единственной булочной, торгующей кошерной выпечкой. Weisswurst я, разумеется, не пробовал, но знаю, что изобретены они были 22 февраля 1857 года в трактире «Zum Ewigen Licht», расположенном рядом с Мариенплац, хозяин заведения Йозефом Мозером.
Но вернемся на улицы и перекрестки территории Октоберфеста, которая на сегодняшний день как бы представляет собой город в городе… Ну не город – городок. Но свой горсовет – Wiesenstadtrat — имеется.
К 1818 году рядом с павильонами выросли карусель и две качели. Так был заложен свой октоберфестовый Суперлэнд, ныне радующий детей и взрослых и американской горкой, одной из самых быстрых в мире, и Freefall Tower, приспособлением для падения с высоты 70 метров, и прочими аттракционами.
В этом году Октоберфест длился с 21 сентября по 6 октября. Мы вылетели 26 сентября.
Первая встреча с Октоберфестом была довольно неожиданной. Уже подъезжая к нашему отелю, я в куцем фонарном свете увидел лежащего на газоне абсолютно неподвижного человека.
— Мертвый?! – в ужасе спросил я. – Или бездомный?
— Октоберфест, — процедил турок-шофер. – его территория в трехстах метрах от вашей гостиницы. А этот – он сделал движение, словно хотел обернуться, – не дотянул до ночлега.
Как потом выяснилось, у некоторых гостей Октоберфеста места ночлега и вовсе не было. Среди бесчисленных мюнхенских бомжей явно выделялись хорошо одетые, гладко выбритые ребята, преклонившие буйные головушки на аккуратные рюкзачки, содержащие, очевидно, по три-четыре смены белья да по зубной щетке. А что делать? В Мюнхен на праздник приезжает до 6000000 человек (посчитайте нули и офигейте!). В этом году говорят, поменьше — три с половиной миллиона, но все равно – гостиница для большинства отходит в область туманных мечт. Кто не успел, тот опоздал. А пивка хочется, тем более что на Октоберфест его готовят особенным, повышенной крепости.
Последнее было особенно заметно. Товарищ, лежащий на газоне, оказался лишь первой ласточкой. Ночь в гостинице оказалась не самой спокойной. До часа ночи из пивной, расположенной в соседнем доме, неслось бравурное хоровое пение, от которого у нас дрожали окна (это на четвертом-то этаже!), а затем до утра с улицы раздавались пьяные вопли погромче, чем когда-то в моем родном Химки-Ховрине.
На следующий вечер по дороге домой шатающиеся люди стали встречаться нам чуть ли не от ворот Старого города, из чего напрашивался вывод, что территория Октоберфеста Терезиным лугом и окрестностями никак не ограничивается. Правда, пьянь, в отличие от той, химкинской, совсем не агрессивная, а наоборот мирная и весьма доброжелательная, как и мюнхенцы вообще. Но куда бы мы ни шли – всюду нам попадались кафушки и пивнушки со столиками прямо на улице, и везде за этими столиками сидели баварцы в кожаных шортах, в ковбойках в мелкую клетку и с помочами и, грохоча стеклянными литровыми кружками, пили пиво. Некоторых увенчивали характерные шляпы. Из некоторых шляп торчали перья.
Но, как вы понимаете, не это тряхануло меня и на эмоциональном уровне чуть не нанесло удар по моему интернационализму.
В воскресенье, 29 сентября, в 11 утра все на том же Терезином лугу (Wiesen) состоялся праздничный концерт ансамблей Октоберфеста, который посетил не только мэр Мюнхена, что случается каждый год, но и автор этих строк – в первый и, возможно, в последний раз в жизни.
В этот день у подножия статуи Баварии собрались все ансамбли и духовые оркестры, игравшие в павильонах во время празднования Октоберфеста. Как было сказано в рекламе, "исполняются знаменитые марши и известные мелодии".
Вот это меня и добило. Представляете, стоишь среди толпы очень дородных немцев, а в уши тебе льются марши, давно знакомые по фильмам об Отечественной войне, марши, под которые на наших глазах экранные немцы входили в оккупированные города. Но мало этого, вот пожилая белокурая немка в баварском национальном костюме с глубоким вырезом начинает подпевать, к ней присоединяется старик – нет, в СС, конечно, не служил, да и для фронта маловат был, а вот "гитлерюгенд", возможно, застал. А тут и молодой, широкоплечий брюнет вступает – на этого форму надеть, и… И уже вся толпа слаженно грохочет, приплясывая. Да нет, это ей только кажется, что она приплясывает, на самом деле она марширует. К счастью, пока на месте.
Головой я понимал, что это уже не те немцы, я повторял себе слова Жаботинского: "Особа народа священна" и еще слова того, чье имя мне омерзительно называть, но слова правильные: "Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается". Я знал, что эти мелодии звучали, гремели здесь, как ДО, так и ПОСЛЕ… Но ведь и ВО ВРЕМЯ тоже!
Надо было как-то стряхнуть наваждение. Тут вдруг я сообразил, что солнце палит вовсю, и кепка, которую я утром натянул, сейчас совершенно ни к чему. На этой оптимистической ноте я содрал ее с башки, продемонстрировав представителям братского народа красивую коричневую кипу, и, машинально расправил нити цицит, которые, правда, все равно мало кому в толпе были видны, поскольку болтались внизу. Как бы то ни было, я покинул реальность, в которую меня занесло воображение, поскольку в той реальности кипа среди баварских шляп явилась бы оксюмороном. Полегчало.
И тут все оркестры разом заиграли национальный гимн Баварии, а народ дружно запел:
Gott mit dir, du Land der Bayern,
deutsche Erde, Vaterland!
Uber deinen weiten Gauen
ruhe seine Segenshand!
Er behute deine Fluren,
schirme deiner Stadte Bau
und erhalte dir die Farben
seines Himmels, weis und blau!
Пусть Господь тебя лелеет,
О, Бавария моя!
Пусть благословит скорее
Твои вольные края!
Ширь лугов твоих прекрасных,
Стены городов твоих
И небес родимых краски,
Чистых, бело-голубых!
( вольный перевод мой)
Кстати, флаг Баварии, как и наш – бело-голубой. Кахоль-лаван по-нашему. При Гитлере на Октоберфесте его заменили на нацистский флаг со свастикой.
Я потихоньку наблюдал реакцию на мой головной убор. Никакой. Ни косых взглядов, ни дружелюбных улыбок. Полное спокойствие. И это хорошо. Почему отсутствие косых взглядов хорошо – это понятно. В улыбках же наверняка было бы какое-то сознательное и подсознательное заискивание, и кто знает, в какой момент выхлестнется ущемленное национальное самолюбие? У одиночек вроде придурка из Галле, это нет-нет, да и происходит, а представьте, в масштабе страны. А так — похоже, Германия переварила свое прошлое и… сами знаете, что происходит с переваренной пищей. Простите грубое сравнение, но нацизм другого не стоит.
И в этот момент, по местной традиции в небеса взлетели сотни разноцветных воздушных шариков. Они уплывали, легкие, как недомолвки между людьми, как непонимание, как подозрения.
А затем мы с женой отправились в один из павильонов. Он был гигантским. Я понимаю, что любовь к искусству может собрать столько народу зараз, скажем, в театре, или к музыке в консерватории. Но к пиву? Потом я понял – не к пиву, к общению.
В центре на возвышении играл оркестр. Выступал какой-то плясун в национальной одежде, исполнял танец с пастушескими бичами. Затем заиграла мелодия "С днем рожденья тебя!" Зал подхватил. Сотни человек поздравляли кого-то одного, незнакомого. В нужный момент человек на возвышении вставил имя. Одна семья – баварцы.
Мы с женой уселись за дубовые столы, заказали по литровой кружке пива. Как вы догадываетесь, львиная доля этих двух литров досталась мне.
Похоже, у местной публики в эти дни жизнь протекает в Октоберфесте со всеми хитросплетениями судьбы. Рядом со мной сидел молодой человек с очаровательной девушкой. Оба в баварских одеяниях. Как это принято у мюнхенцев в общественных местах, время от времени они целовались. На каком-то витке своей беседы они, похоже, поссорились. Девушка встала и, бросив через плечо что-то резкое, пошла прочь. Юноша остался один, но ненадолго. Допив свое пиво, он куда-то отлучился, а через пятнадцать минут вернулся… с новой девушкой. Они заказали еще по кружке, и тут… вернулась первая девушка с новым молодым человеком. Я ожидал резкого выяснения отношений, но Бавария не Испания. Все мирно стали пить пиво, и мы вместе с ними. Их нравы.
…Потом мы с женой еще некоторое время бродили по территории Октоберфеста, жена по прямой, я не совсем.. Видели ли мы пьяных? А то! Видели девушку, стоящую у туалета в позе мойщицы полов и извергавшую литр за литром живительную золотистую влагу. Видели юношу, прикорнувшего на пороге одного из павильонов. Чего не видели, это драк, агрессии, разборок. В России говорили – выпьет на копейку, буянит на рубль. О баварце с уверенностью можно сказать: "Выпьет на евро, не разгуляется и на цент".
* * *
И еще раз мы побывали у памятника Баварии — 6 октября, в последний день праздника. Сначала (по пути на площадь Баварии) наблюдали, как лошади с мохнатыми ногами, лошади местной породы, лошади-хоббиты, тянули повозки с бочками пива, затем мимо нас снова промаршировали оркестры. На этот раз музыка у них была совсем немаршевая и никаких исторических ассоциаций не вызывала. Потом члены разных стрелковых клубов, облаченные в старинные одеяния, продемонстрировали искусство стрельбы из пищалей и мортир. Нас они ничуть не напугали, а вот вороны и голуби взлетели тучей и с небес стали жаловаться на такое хулиганство.
* * *
Закончился Октоберфест и исчезли пьяные с улиц. Ночное пение в пивной, что под окнами отеля, прекратилось. Это естественно. А вот что странно – это то, что исчезли мужчины и женщины в традиционной баварской одежде, куда-то подевались кожаные шорты на мужчинах и столь радующие мужской глаз глубокие вырезы у женщин. Да нет, просто резко похолодало и зарядили дожди, это единственная причина. Не могут же баварцы перестать быть баварцами.
[nn]
Не понятно, к чему вышенапечатанная статья "о Оktoberfest"? Просто обгадить старый, традиционный праздник баварцев неуместными сравнениями?
Любя свой народ, не обязательно ненавидить другой…
Если автору уже в первые же часы было понятно, куда он попал, какие песни там поют и как изысканно выблевывают гости праздника золотистое пиво, стоило ли терпеть до последнего дня? К сожалению, это не единственный мастер пера из Израиля, которому захотелось обо..ать Баварию, а заодно и Германию в целом. Начиная с описания положения с местами в гостинице, которые завсегдатаи Октоберфеста заказывают за год. И заканчивая ночным хоровым пением, которое вполне естественно — праздник он и ночью праздник. Что же случилось-то? Последствия приема двух литров пива? Высокая цена масса? Наличие жены при запредельном количестве полногрудых баварок? Высокий процент мохнатости лошадок? Про этого автора вполне можно сказать его же словами: выпьет на копейку, буянит на рубль.