Почему автор с таким трепетом относится к поданным на блюде гусям
Друзья пригласили отпраздновать с ними Рождество. Приглашать меня на Рождество стало у них доброй традицией, которую я всячески поддерживаю. И потому отлично знаю, что главным блюдом на их праздничном столе будет либо утка, либо гусь. Нет, я никоим образом не вегетарианец, но, когда я вижу на блюде гуся, то невольно вспоминаю очень старую историю.
Мне было шесть лет, я отдыхал с родителями и их друзьями близ села Дыбинцы, что на речке Рось в Киевской области. Частенько отправлялись мы по грибы (маслята), переправляясь на канатном пароме на противоположный берег, где за селом Чайки протянулся рядами молодой лесок с еще невысокими соснами. Во время очередной грибной вылазки я чуть поотстал от взрослых, любопытствуя окрестностями, и внезапно обнаружил себя окруженным стаей гусей — десяткой хорошо упитанных птиц. Нет, они не стали отбирать у меня деньги и мобильник, но пару раз пребольно ущипнули.
И вот, когда я приготовился вступить с ними в неравный бой, всю эту шайку растолкал вдруг самый большой гусь, который направился ко мне. Он явно был у них главный, потому что остальные почтительно расступились. Оказавшись со мной тет-а-тет, вожак неожиданно и нежно прислонился головой к моему животу. Я робко погладил его. Он не отстранился. Тогда я погладил его смелее. Наша идиллия длилась полминуты, после чего гусь-пахан отправился по своим делам, уведя за собой остальную банду.
Поэтому всякий раз, принимаясь за рождественского гуся, я говорю себе:
"Миша, это не гусиный вожак. Это один из тех гусей, которые тебя щипали".
