Израильские ультраортодоксы глазами детского реабилитолога, неоднократно бывавшей в их домах. Часть восьмая. Весь цикл читайте здесь
Либби ИЯР
Эта часть, в отличие от предыдущей, будет об обратной стороне медали: взаимовыручка, братство, плотная общественная жизнь у всех на виду имеет не самую приглядную сторону, которую можно охарактеризовать двумя предложениями: "А что об этом скажет княгиня Марья Алексеевна?" и "сор из избы не выносим".
Оговорюсь сразу, что это характерно для любого закрытого сообщества — от своих подруг, выросших в кибуцах, я слышу практически то же самое.
И ещё одна немаловажная вещь для лучшего понимания характера моих заметок: у меня мало того, что субъективный взгляд, так ещё и крайне нерепрезентативная выборка — в детской реабилитации, с малышами с особыми потребностями работают люди определённого склада, иные у нас не задерживаются. На других местах работы моими сотрудниками и сотрудницами были арабы, и это тоже были милейшие люди — сердечные, полные сострадания, желания помочь, принять другого. Повторюсь — в этой области другие люди не задерживаются.
Итак, обратная сторона медали — что бы ни случилось, улыбаемся и машем. О количестве нелицеприятного, заметаемого под ковёр, можно только догадываться. Видимо, отсюда и неловкость при любой моей попытке поговорить о деньгах и финансовых проблемах, например, и, возможно, приукрашивание каких-то фактов — не берусь судить, но тенденция улыбаться и махать прослеживается, и очень чёткая. Самые её уродливые проявления, с которыми я сталкивалась, это замалчивание очевидных медицинских проблем у ребёнка с тем, чтобы не пошли разговоры — например, одну нашу маленькую пациентку мама возила в обычной коляске (а не инвалидной, которая ей была отчаянно нужна), прикрыв занавесочкой, чтобы не увидели. Ещё одна мама порвала связи с родительской семьёй, живущей в другом городе, чтобы там не узнали о рождении малышки с инвалидностью. Ещё одна просила нашу подвозку для особых детей приезжать далеко от её дома, чтобы соседи не видели, в какую машину она относит своего малыша.
Количество отправленных после наших особых яселек в обычные садики детей вообще не поддаётся никакой логике — посещение обычного садика ещё никого не сделало обычным, более того, ребёнок нередко там становится изгоем, и, не получая должной коррекции, ещё и не развивается хотя бы на до того уровня, на какой он способен. Увы — в Израиле родитель сам вправе выбирать учебное заведение для ребёнка, комиссия только рекомендует, а решение за папой и мамой, и это решение нередко продиктовано не интересами ребёнка, а мнением всё той же "княгини".
А ещё бывает так, что при сватовстве родители, знакомые и прочие замалчивают всё те же медицинские проблемы жениха или невесты, и тогда такие милые подробности, как наличие эпилепсии, например, обнаруживается после свадьбы, а то и после рождения пары детишек — неопытные партнёры не сразу понимают, что как-то всё слишком уж странно, а при попытках выяснить, сталкиваются с газлайтингом* со стороны родственников.
Пример — у одной моей сотрудницы сестра так "удачно" вышла замуж — как оказалось, за шизофреника, который к тому же не имел дурной привычки принимать свои лекарства в шаббат. В конце концов на него наехал даже раввин, но муж нашёл себе какого-то другого рава, к которому и ходит с компанией таких же эм… оригиналов.
Ещё один последователь того же оригинального рава, папа одного из наших деток, по нашему общему с девочками мнению, пришёл к религии прямиком из преступного мира, не оставив при этом своих прежних привычек.
И о разводах. Разводы редки. Не так исчезающе редки, как прежде, ибо, как сказала мне одна замужняя вторым, счастливым браком ультрарелигиозная женщина:
"Нет такой заповеди — страдать".
Люди моего возраста помнят, как крайне редки были разводы в абсолютно светском СССР во времена наших бабушек и дедушек, о прабабушках и прадедушках и не говорю. И как развод ложился каиновой печатью на лоб женщины, именно женщины, перечёркивая её шансы на счастливое второе замужество. Так и в ультрарелигиозном мире — при том, что иудаизм едва ли не первым в истории ввёл понятие цивилизованного развода (а не сослать в монастырь и не прикопать по-тихому где-нибудь, благо пустыня большая), — разводы редки и мгновенно превращают разведённого в "суг-бэс" — брак, второй сорт. А особенно, как не трудно догадаться, разведённую, нередко обременённую не одним ребёнком.
И здесь важно остановиться на ещё одном крайне болезненном лично для меня аспекте. Иудаизм не позволяет получить развод без согласия обеих сторон. Сделано это было, очевидно, для защиты женщин в те времена, когда они полностью зависели от мужчины, но на деле именно женщины обычно и маются годами без развода, становясь агунот, соломенными вдовами. Заставить человека дать развод нельзя — можно надавить, применить санкции (арестовать кредитку, запретить выезд из страны и т.п.), но до санкций с момента отказа дать гет, разводное письмо, проходят годы. Годы! В качестве человека, который добивался получения гета полтора года, могу сказать, что день там даже не за два, а за десять, что уж говорить о верующей женщине, для которой её детородный возраст бесценен — она собирается рожать не трёх-четырёх, как светская, а сколько Бог даст, да и статус светской разведённой и религиозной несравним. Как и шансы на счастливый второй брак. На мужа, не дающего гет, рабаним пытаются давить авторитетом даже до жёстких санкций, но до того паре даётся время, чтобы восстановить пресловутый "шлом-байс", мир в доме. Это может занять и год, и два (я слышала о таких сроках). А теперь представьте страдания женщины в это время…
Я была свидетельницей того, как такая женщина вернулась к мужу не оттого, что внезапно вновь воспылала к нему любовью, а оттого, что просто сломалась под общественным осуждением. Справедливости ради, физического насилия в той семье не было. Ну так и в моей первой не было, но жизнь была невыносимой.
На этой крайне неоптимистичной ноте пока закончу, и следующая часть будет о хорошем — о том, что происходит после первого свидания и дальше.
P.S.
Да, сериал "Освободитель соломенных вдов"** смотрела, да, понравился, несмотря на спорность многих моментов, а местами и откровенную выдумку для пущего драматизма.
ПРИМЕЧАНИЯ
* Газлайтинг (от английского названия пьесы «Газовый свет» — форма психологического насилия, главная задача которого — заставить человека сомневаться в адекватности своего восприятия окружающей действительности. Психологические манипуляции, призванные выставить индивида «дефективным», ненормальным.
** Главный персонаж израильского сериала "Освободитель соломенных вдов" — очень опытный психолог и юрист. В широких кругах его знают, как прекрасного адвоката, сыщика и просто отличного профессионала своего дела. Главный герой проводит большую часть своего времени в раввинатском суде. Здесь ему приходится заниматься поиском мужчин, которые избегают развода с супругами, с коими те состоят в религиозным браке, заставляя своих некогда возлюбленных оставаться в статусе "агуны" — "соломенной вдовы". Таким образом женщины не могут вновь выйти замуж и родить ребенка, который не станет "мамзером" — незаконнорожденным.
