Как режиссера Романа Виктюка вербовали в КГБ
Сначала Виктюк жил в маленькой комнате актёрского общежития Театра Моссовета, прямо за Главным телеграфом, а потом переехал в коммуналку на «Красносельской». Я жил тогда на Сиреневом бульваре и по дороге заходил к нему едва ли не каждый день – мы болтали, слушали музыку, я брал с собой «нехорошие» книжки – Солженицына, Бердяева, Мочульского, Розанова…
Роман в те годы, не задумываясь о последствиях, болтал что думал, не пропускал рауты в зарубежных посольствах, а на репетициях почем зря крыл советскую власть.
Однажды ему позвонили из КГБ. Легкомысленно решив, что его разыгрывают, он отшил звонившего матом и бросил трубку. Когда раздался третий звонок, его осенило, что это может быть серьёзнее розыгрыша. Свидание с чекистом было назначено у рыбного кафе, недалеко от его дома.
Дальше пусть лучше расскажет сам Роман:
«Я сказал Фиме:
«Идем! Если ровно в три его не будет, уходим. Только стой на другой стороне улицы и смотри: если меня будут забирать – вот тебе телефон Рощина, я предупредил его, звони ему и кричи, что меня надо спасать».
Был страшенный мороз… Черная машина подъехала ровно в три, из неё вышло двое молодых людей… Поскольку у меня отличная память на лица, я сразу вспомнил: одного из них я много раз видел на репетициях «Уроков музыки» в Студенческом театре Университета. Уже потом Тамара Ивановна Смирнова, худрук Дома культуры МГУ на Герцена, призналась мне:
«Да, он приходил еще и выспрашивал о вас».
«Что же вы меня не предупредили?!»
Тамара была партийным и запуганным человеком, что она могла тогда ответить мне!
Они подошли ко мне, один – бесцветный, ни на минуту потом не вынувший руку из кармана, другой с приметным шрамом во всю щеку.
Я видел Фиму и понимал, что он со мной. Зная это, мне было ничуть не страшно.
Предложение было коротким: бывая на приемах в посольствах, я должен буду внимательно слушать и запоминать разговоры с людьми, а потом встречаться с ними и рассказывать всё, что запомнил. Я наивно спросил:
«А зачем, когда рядом со мной всегда две дамы: майор такая-то и капитан такая-то? Может быть, только я не очень хорошо разбираюсь в званиях…».
Заметив, как они переглянулись, я понял, что выбрался на верную тропу.
«Разве они не докладывают вам?»
Сейчас я вижу это как кинокадр: злющий мороз, я и два человека в штатском, а там маленькая точка на белом снегу — это Фимка стоит и посылает мне сигналы!
Потом они сели и уехали, взяв с меня обещание забыть эту встречу и наш разговор.…
Это был тоже отличный кинокадр: я не могу сдвинуться с места, чтобы не выдать своего ученика — вдруг они просто повернули за угол и теперь, наконец, увидят его… Мы оба выждали несколько минут. Я оглянулся – улица была пустой. Мы рванули друг другу навстречу! Я позвонил Рощину, и прокричал в трубку, что со мной всё в порядке. В тот же вечер мы поехали к нему. И как следует выпили…»
