Корононосная Хелена и ее синие улыбающиеся глаза
— Привет. У нас в гериатрии бабулька 94 лет, вполне сохранная, очень симпатичная. Поступила с тяжелой анемией, мы ее обследовали – рак кишки. Кровит. Что дальше?
— Приду, посмотрю.
Прихватил с собой стажеров и пошел смотреть бабуську. Она сияет синими глазами поверх маски. Рядом два сына, двухметровые, у обоих над масками мамины синие глаза.
(Хелена четырнадцатилетней девочной сумела убежать из Румынии в 40-м году, когда там уже массово расстреливали евреев.)
— Хелена, выхода нет, надо будет сделать операцию.
— Надо, значит надо. Когда?
— На будущей неделе.
После обеда звонит эпидемиолог.
— Ты утром смотрел в гериатрии больную с кровоточащей опухолью?
— Да.
— Она была в маске?
— И она была в маске, и ее сыновья. Само собой и я, и стажеры были в масках. А что?
— У нее утром взяли тест на коронавирус и он оказался положительный.
— Ну и что теперь? У нее никаких симптомов ковида. Абслолютно ничего – ни кашля, ни температуры. Опухоль кровит, она пять доз крови получила. Бабульку надо оперировать.
— Ладно, мы обсудим с инфекционистами и я перезвоню.
(Хелена с сестрой ночью пешком перебежали из Румынии в Болгарию, потом с рыбаками добрались до Турции, а оттуда с приключениями, о которых можно написать книгу, через Сирию и Ливан добрались до лагеря беженцев в Рош-А-Никра. Теперь Рош-А-Никра популярная туристская атракция – скалы и гроты на берегу моря на севере Израиля. Родители и братья Хелены погибли в концлагере.)
Чуть позже звонит эпидемиолог:
— В общем так. Мы решили перевести бабульку в отделение «корона» на день-два для обсервации. Если у нее не разовьются симптомы ковида – уйдет домой на двухнедельную изоляцию, а потом сможешь ее прооперировать.
Звоню сыновьям, объясняю ситуацию.
— Ладно, справимся. Мы ведь от нее не отходили, поэтому нам тоже в изоляцию.
Сыновья сообщили отцу, что еще минимум две недели он будет жить отдельно от жены. Смеется:
— Она себе кого-то завела? Так и скажите.
(Муж Хелены (ему 96) в 38-м году успел уехать из Германии в Палестину с частью семьи. Оставшиеся в Германии погибли.)
Через две недели Хелене повторили тест на «корону» и он снова оказался положительным. Инфекто-эпидемио-специалисты решили подержать ее в карантине еще неделю и потом еще раз протестировать. Через неделю звонит один из сыновей и сообщает – да, конечно, сообщает, что и этот, третий тест, положительный. Отловил экпертов по «короне», загнал их в угол:
— Что будем делать? У нее кровоточащая опухоль, операцию больше откладывать нельзя. Если надо, проопрерирую в операционной «корона», с защитой, как полагается.
Эксперты сделали большие глаза, позвонили в минздрав и получили письменное разрешение о трех пунктах: прекратить бабульку тестировать, госпитализировать и оперировать ее на общих основаниях, считать ее выздоровевшей и неопасной для окружающих.
(По пути в Палестину Хелена и ее муж переболели дизентерией, малярией и другими мелкими заразами. Оба участвовали в войне за Независимость, в Шестидневной и в Йомкипурной. У их синеглазых сыновей за спиной тоже много проверок на выживание.)
Осталось неизвестным, переболела ли Хелена ковидом, или была безопасным носителем, хотя по всем статистикам в ее возрасте, да еще и с кровоточащей опухолью, пережить ковид ей было бы непросто. И в схватке с опухолью Хелена победила легко и изящно. Через две недели после операции пришла ко мне на прием – теперь уже прямо от парикмахера, сережки-перстенечки. Над маской синие улыбающиеся глаза.
Кстати, одно из явлений нынешней масочной жизни – видим, как много говорят глаза, когда мимика остальной части лица скрыта маской.
При выходе из кабинета сын подает ей ходунки. Она сердито стрельнула в него синими льдинками, отстранила ходунки, подарила мне синеглазое «спасибо, доктор» и степенно удалилась. Корононосная Хелена.
