Пока это интервью с Эльманом Пашаевым готовилось к выпуску, неизвестные в Москве совершили на него нападение в тот момент, когда адвокат входил в студию ТВ канала 360, чтобы назвать журналистам имя высокопоставленного российского сановника — одного из заказчиков ДТП с участием Ефремова и дальнейшего судебного процесса против артиста
Марк ЭПЕЛЬЗАФТ, специально для ИСРАГЕО
Перед вами — фактически обвинительный документ. Исповедь адвоката Михаила Ефремова, Эльмана Пашаева. Его честный рассказ о том, что на самом деле представляет из себя так называемое "дело Ефремова". Что происходило вокруг этого дела и на самом, с позволения сказать, "суде". Этот невероятной силы обвинительный документ говорит сам за себя.
Советское правосудие за десятки лет не изменилось ни на йоту, никакого отношения к честному справедливому суду не имеющее, заказное целиком и полностью. Всё это можно назвать, одним словом – беспредел!
В самом конце нашего разговора Эльман возлагает надежду на справедливость президента России Владимира Путина и министра МВД Бастрыкина… Хотелось бы верить, что надежда на доброго царя умирает последней.
Но судя по описанному ниже — такие вещи не могли происходить без санкции самых больших сановников государства РФ.
Этот документ необходимо перевести на все основные языки мира, чтобы предъявить мировой общественности, властям цивилизованных государств, международным правовым инстанциям, судам по правам человека – рассказать правду о кафкианском процессе по делу Михаила Ефремова, виновного лишь в том, что отлично исполнял крамольные стихи о власть предержащих на Руси. И чтобы у властей РФ не было возможности втихую преследовать смелого и честного адвоката Эльмана Пашаева.
Пока это интервью с Эльманом Пашаевым готовилось к выпуску, неизвестные в Москве совершили на него нападение в тот момент, когда адвокат входил в студию ТВ канала 360, чтобы назвать журналистам имя высокопоставленного российского сановника — одного из заказчиков ДТП с участием Ефремова и дальнейшего судебного процесса против артиста. Вот, что об этом рассказал сам Пашаев сразу после инцидента.
— Эльман, здравствуйте, можно задавать острые вопросы?
— Любые острые вопросы, пожалуйста.
— Я освещаю дело Ефремова в журнале ИсраГео с 9 июня. Пишу о заказном характере этого дела. А вы, когда брались за дело Ефремова, понимали, что это заказ и заказ политический?
— Политизировать не стану. Но я знал, что это заказ. Меня сразу предупредили, что в этом деле я должен с ними сотрудничать, выполняя поручение правоохранительных органов — или я должен уйти, отказаться от дела.
Я, конечно, послал их куда подальше, отказался. На это мне ответили, что как только дело закончится, оставят меня без адвокатского статуса. "Мы тебя посадим!" — вот, что я услышал. И всё, что они обещали — к этому дело идёт.
— Скажите, ещё до суда на вас и на Михаила оказывалось давление со стороны властей?
— На меня. На Михаила не могли. Они выбрали следующую тактику: когда поняли, что у меня есть все шансы развалить это уголовное дело и получить оправдательный приговор — задействовали все СМИ. Настроили их против меня. С утра до вечера происходило копание в грязном белье. С намереньем найти и откопать всё, что угодно, лишь бы очернить меня и показать Михаилу, какой я "никудышный" адвокат. Этого не получилось.
Когда они поняли, что номер не проходит, принялись искать людей, которые согласились бы писать на меня заявления в связи с прежними делами моих клиентов. Люди им отказали. Тогда они подняли всех и вся. Везде копали, где у меня были судебные заседания. И на следующий день очные ставки проходили.
— Против вас работала целая бригада: несколько адвокатов, обвинители. Насколько мне известно, такого нет ни в одном правовом государстве, когда дело касается случаев с ДТП. Это всё было срежиссировано?
— Нет. У меня с этим проблем не было. Я работал против пяти адвокатов, двух гособвинителей и против суда. Но я обещал, что выложу в открытый доступ аудиозапись судебных заседаний, и скоро я это сделаю. Я на суде заявил ходатайство, чтобы суд разрешил прямую трансляцию заседаний, открытые слушанья. Суд нам в этом отказал, против высказались и гособвинители, и даже адвокаты возражали в категорической форме. То есть речь шла о том, будет ли доступна правда о происходящем на судебных заседаниях или общественность не будет ничего об этом знать.
В зал суда пускали специальных аккредитованных журналистов — по списку. Одних и тех же. Они не фиксировали и не записывали то, что происходило в зале заседания. Но выискивали какие-то вырванные из контекста фразы — мои и Михаила. И во всём обвиняли только нас, несмотря на происходящее в суде.
И что сделали дальше чиновники правоохранительных органов: они же понимали, что если по этому пути мы пойдем до конца — то приговор отменят при любых раскладах. Вынесут оправдательный. Там столько было нарушений…
И знаете, что они проделали сейчас? Это только у нас в государстве возможно. Всех журналистов федеральных каналов подняли. Работать против меня. Чтобы умалять мой авторитет. Якобы по моей вине прокурор просил 11 лет, а суд дал 8 лет. Из-за некомпетентности адвоката. То есть сперва умалить мой авторитет, унизить меня в глазах народа, дескать, по моей вине Ефремова посадили (они не стесняются это произносить), а потом, когда меня посадят, чтобы общественность не встала на мою защиту, чтобы народ не всполошился: " а за что адвоката посадили?".
Пытаются взять у людей, проходивших по делам с моим участием, показания против меня. Слава богу, у людей ещё есть совесть. Они в категорической форме отказались это делать.
Следователь звонит моим знакомым, моим бывшим клиентам и просит дать показания против меня. Причем не стесняется сообщать им об этом в смс, скриншоты слать. Даже тем людям, чьи дела я выигрывал.
Когда я следователям говорю: "Вам не стыдно? Чем вы занимаетесь?" — им до лампочки. Начальник следственного отдела, временно исполняющий обязанности начальника УВД Арбатского района, ключевому моему свидетелю говорит: "Против Пашаева не дашь показания – сядешь!" Хорошо, что там был адвокат и записал весь разговор. Понимаете, что там творится?..
Мы тут же подали в следственный комитет Мещанского района.
Я предоставляю документ. Следователь смотрит на документ и говорит: "Это подделка!"
Говорю ему: "Вообще-то, я ещё из ума не выжил. Если я таким образом заявил ходатайство на проведение экспертизы, как можно мне сказать такое?
— А я, — говорит — вижу, что это подделка.
Но быстро его на место поставил: "Если ты такой умный — иди работать почерковедом, а не расследуй уголовные дела"…
Знаете, никто там не стесняется творить беззаконие в открытую. Никто. И открытым текстом мне сказали: "Все равно мы тебя закроем!"
Получается, что в нынешней России адвокат не может быть высоким профессионалом.
Но должен идти на поводу у чиновников, правоохранительных органов, судов. Но я себе не могу этого позволить.
Мы — как врачи. Люди нам доверились, а мы должны их предать? Как это возможно?
— Скажите, Эльман, правильно ли я понимаю, что на самом процессе все ваши ходатайства были отклонены — и по поводу биоэкспертиз, и на счёт проверки видеокамер с места аварии, и на счет видеосвидетельств, свидетельств очевидцев — практически всё было отклонено судьей Абрамовой. Это так?
— Да. Полностью!
А доказательства другой стороны, предоставленные со всеми возможными нарушениями предоставления такого рода доказательств, были признаны судьей…
По поводу биологической экспертизы. Прошу назначить суд биоэкспертизу водительского сиденья, оно вообще не исследовано. Сработала подушка безопасности. Государственный обвинитель говорит: "Исследовано!"
— Назовите — прошу – том дела, страницу документа, где это исследовано.
Судья смотрит. Видит, что это не исследовано. Ни подушка безопасности, ни сиденье.
И вдруг она говорит: "Государственный обвинитель отвечает так, как может!!!"
Я отвечаю: "Не понял. Разве это свидетель, который может отвечать как ему угодно?"
Обычно только свидетели отвечают в меру своего понимания…
Вы себе не представляете — с чем мы столкнулись, что происходило в зале судебного заседания. Ежедневно затягивали заседания с утра до 11 часов ночи почти. Доводили до изнеможения. А когда я выходил из зала суда на улицу, журналисты СМИ выворачивали всё наизнанку, как будто меня на судебном заседании не было, передавали в эфир совсем другую информацию.
— Скажите, если будет возможна апелляция, кассация, все ваши ходатайства в других, высших инстанциях могут принять? Все ваши веские аргументы в пользу невиновности Ефремова, уже предоставленные суду первой инстанции, вы можете предъявить и выиграть?
— Апелляцию — нет. Это в юрисдикции Мосгорсуда. Там сбросят максимум года полтора с восьми полученных лет. А вот кассация в Верховном суде должна отменять приговор и выносить оправдательный. Все прямые доказательства невиновности Ефремова дают основания полагать, что приговор первой инстанции будет верховным судом отменён.
— Правда ли, что сверху было дано указание всем медэкспертным учреждениям не принимать запросов по делу Ефремова?
— Не только медицинские экспертизы, но и психологические, автотехнические, трассологические, судебные экспертизы мы нигде не смогли провести. Куда бы мы не приезжали — везде нам отвечали: "Извините, мы получили указание ничего по вашему делу не проводить". Даже в платных учреждениях — Питера, Новосибирска, Тверской области — нам было отказано в проведении экспертиз.
Я заявил об этом судье Абрамовой: "Разрешите провести экспертизы. Нам отказывают. У нас нет шансов". Отказала во всём.
Она ответила: "При вынесении приговора я сама всё исследую"…
Я говорю: "У Вас есть лицензия эксперта? Мы не знаем, как это делать, а как это собираетесь делать вы? В кабинете своем труп исследовать? Машину? И кто вам все это предоставит?"
… Всё это было бесполезно. Машина Захарова не была исследована. Его везли в Склифосовского, до которого 5 минут езды — полтора часа. Спрашиваю медэкспертов — отчего он умер?
— От болевого шока.
— Что должна была делать скорая, чтобы этого не произошло? Ему ввели плазменные уколы, обезболивающие, чтобы этого не произошло? У вас имеется такой материал?
— Нет, — говорят, — не имеется.
В этом случае статья должна переквалифицироваться на другую — "нанесение тяжких телесных повреждений". Но всё — как горох об стенку.
— Правда ли, что отпечатки пальцев на руле и на подушке безопасности Ефремову не принадлежали?
— Да. Это правда. Отпечатки пальцев на руле и ДНК на подушке безопасности не принадлежали Ефремову. Как и отпечатки пальцев на дверной ручке со стороны водителя. Отпечатки пальцев Ефремова есть только с пассажирской стороны. Но полноценную экспертизу суд провести не дал.
— Правда ли, что вашим свидетелям, свидетелям защиты, угрожали, что их преследовали государственные органы – полиция, et cetera?
— Да. Когда первый свидетель-очевидец вышел из зала суда, пытались его выкрасть, им это не удалось, тогда они поехали к нему в гостиницу, засели там и ждали его.
Мне позвонили, сообщили об этом. Я тотчас в зале суда заявляю обвинителям и судье: "Что вы творите — это беспредел! Возьмите его мобильный, проведите экспертизу на биллинг — где он находился во время происшествия. Прекратите беспредел"… Суд отказывает.
А в приговоре сказано, что всё установлено…
Удалось получить показания второго свидетеля, но полицию послали на место его работы. Те стали давить на людей, мол, пишите, что он 8-го июня вечером якобы работал, и в городе в момент аварии его не было…
С какими проблемами мы сталкивались, вы себе не представляете. Суд делал всё возможное, чтобы второй свидетель не дал показания. Но у них не получилось. И он это сделал.
— Насколько серьезны угрозы в ваш адрес со стороны неизвестных лиц? Правильно ли я понимаю, что угроза уголовного преследования вас со стороны властей — это попытка отвлечь общественное мнение и отвести подозрение от истинных заказчиков процесса?
— Конечно, безусловно. Ни в одном правовом государстве не может быть ситуации, при которой судья выносит суровый приговор, а в этом обвиняют адвоката. У суда не было ни одного основания выносить суровый приговор. Отец двух несовершеннолетних детей, одного малолетнего. Лауреат государственной премии. Занимается благотворительностью. Наследственная тяжелая болезнь. В таких случаях максимум, что обычно дают — колонию-поселение. В исключительных случаях дают колонию общего режима. А какой Ефремов исключительный случай? Он что — педофил? Вам понятна ситуация? И под шумок по всем телеканалам обливать меня грязью — во всем виноват, дескать, Пашаев. И все это для того, чтобы если меня посадят — никто не реагировал бы на это.
— Меня поражает то, что даже многие как бы оппозиционные люди, некоторые журналисты и публицисты "Эха Москвы", телеканала "Дождь" выбрали такую позицию. То есть мне абсолютно ясно, что они вынуждены это делать для того, чтобы продолжать существовать в прежнем качестве. Какие-то "договоренности" с государством, коллективный тотальный информационный заговор — и всё ради того, чтобы Ефремов оказался без вас? Чтобы вы не вели этот процесс? Не завершили своё дело как нужно?
— Так власти это уже сделали. Но я понимаю людей. Их сильно душили. И я закончил суд первой инстанции. На апелляцию надо заключать новое соглашение.
Сейчас Ефремов в изоляторе. Он сделает всё, что ему скажут. Его друзья наняли ему других адвокатов. По закону я закончил суд первой инстанции. Это не отказ от меня. Я закончил работу.
— Правда ли то, что заявление Ефремова якобы об отказе от вас — это обычный вброс?
— Да. Я же с ним разговаривал. Но к нему пришли люди. И он потом был вынужден сказать. Там заставили. Он там может сказать всё, что им угодно.
Вот, говорят, что якобы я Ефремова подставил на восемь лет. Это неправда, я с самого начала знал, сколько дадут. И говорил ему об этом. и журналистам говорил — дадут 8 лет.
— Это, возможно, вбросы мнимых правозащитников? Чтобы ввести в заблуждение общественность?
— Да. Истину не хотят показывать. Они судили не гражданина, они судили Ефремова. Как будто для Ефремова существует отдельная статья.
— Эльман, верите ли вы, что Ефремова все-таки удастся вытащить оттуда, и что с ним под шумок ничего там не сделают? А потом объявят… Вы понимаете, о чём я?
— Они могут сделать всё, что угодно. Они всё, что обещали мне заранее — всё делают. Придумали красивый ход – Минюст отправил в палату адвокатов запрос – лишить меня адвокатского статуса. Якобы мы с Добровинским нарушили адвокатскую этику. При этом у Добровинского всего лишь дисциплинарное производство дело. А у меня — лишение статуса. То есть для отвода глаз это придумали, чтобы никто ничего не заподозрил.
— Это говорит о заказном характере процесса…
— Меня с 2015 года трижды лишали статуса. Без всяких оснований. По громким делам. Я у них как кость в горле, как кошмарный сон. Единственный раз в истории современной России случилось, когда я подал в следственный комитет заявление с просьбой привлечь к уголовной ответственности начальника Минюста по Москве за незаконную попытку лишить меня адвокатского статуса. Такого прецедента в России не было. Никто не осмеливался…
Вы знаете, они настолько обнаглели. Адвокат Бутырина, лишенная адвокатского статуса, моя бывшая помошница, а на процессе помощница Добровинского вела переписку со своим знакомым, чтобы мне за 30-40 тысяч долларов США в МВД России торпедировали процесс привлечения к уголовной ответственности. Я получил эту переписку. Обратился по этому поводу в следственный комитет. Пока — тишина.
— Все, сказанное вами, оптимизма не прибавляет. И всё-таки, верите ли вы, что несмотря на все препоны, удастся вытащить это дело через кассацию?
— Если новые адвокаты пойдут по моему пути, это дело будет выиграно в Верховном суде. А они по закону ничего нового добавить не могут. Только доказательства, взятые из суда первой инстанции.
— Скажите, а они не могут отнестись сквозь пальцы к этому вопросу, не используя ваши доказательства?
— Мне бы не хотелось обсуждать коллег заранее. Поживем — увидим.
— Спасибо, Эльман. Мы все, болеющие за вас и за Михаила вне РФ, желаем вам победы в этой нелёгкой борьбе. Уверен, что и многие граждане России — на вашей стороне.
— Спасибо. Я Вас уверяю, что если это дело дойдёт до министра внутренних дел Бастрыкина и до президента — всё решится в один день. Мы любим обвинять, но это занятые люди. У них много забот, но есть и обязанности. Уверен, что если они разберутся, то быстро дадут точную юридическую оценку этому делу.
Марк ЭПЕЛЬЗАФТ | Суд над Ефремовым: "Это смертный приговор!"
