Нобелевский лауреат Игорь Евгеньевич Тамм заслуженно считался наряду с Л.Д.Ландау главой советских физиков-теоретиков. Он был не только выдающимся ученым, но и замечательным человеком, в котором органично сочетались высокая нравственность и строгая принципиальность
Исаак ДОНДИК
Его ученик А.Д.Сахаров, относившийся с огромным, прямо сыновьим почтением к своему учителю, писал, что ему были свойственны «абсолютная честность и смелость, активная бескомпромиссная позиция».
На начальном этапе своей научной деятельности Тамму посчастливилось встретить первоклассных ученых европейского уровня: Леонида Исааковича Мандельштама и Пауля Эренфеста. Им понравился увлеченный физикой молодой Тамм, и они приложили максимум усилий, чтобы подготовить его к самостоятельной работе в важнейших областях физики. Длительное общение с благожелательными интеллигентами-евреями не могло не сказаться на его отношении к их соплеменникам. Пожалуй, трудно вспомнить хоть одного видного советского ученого, культурного или общественного деятеля-нееврея, у которого отношения с еврейскими людьми были бы столь обширны и дружелюбны, как у Игоря Евгеньевича. Заметим также, что Тамм отличался крайней враждебностью к антисемитизму. Любая форма его проявления вызывала у него решительный отпор. Известно его высказывание: «Истинный интеллигент не может быть антисемитом; если же есть налет этой болезни, то он уже не интеллигент, а что-то другое, страшное и опасное».
Обо всем этом подробно расскажем ниже, но прежде несколько слов о его жизненном пути.
Игорь Евгеньевич Тамм родился в 1895 году во Владивостоке в семье инженера-строителя. Вскоре семья переехала в город Елизаветград (будущий Кировоград). Окончив гимназию, Игорь Тамм и его друг Боря Гессен отправились в Англию — продолжать образование в Эдинбургском университете. Через год, накануне Первой мировой войны, они вернулись в Россию, и Тамм поступил на физико-математический факультет Московского университета. Это было время, когда в стране нарастали революционные события, и юноша, забросив учебу, целиком ушел в политику, приняв сторону меньшевиков-интернационалистов. Его друг Гессен, наоборот, поддерживал большевиков. Октябрьскою революцию И.Е.Тамм встретил без энтузиазма, настороженно, решив навсегда отойти от политики и заниматься только наукой.
В 1918 году Тамм окончил МГУ и уехал в город Симферополь, где преподавал физику в Таврическом университете. Однако спустя два года, желая основательно заняться совершенствованием своих знаний, он отправился в Одессу с рекомендательным письмом к профессору Л.И.Мандельштаму, известному физику с безупречной репутацией. Леонид Исаакович десять лет преподавал и проводил исследования в знаменитом Страсбургском университете. Война круто изменила его жизнь: ему пришлось уехать в Россию, откуда он был родом, и временно поселиться в Одессе.
Профессор доброжелательно принял Тамма. Молодому физику исключительно повезло в течение двух лет общаться с этим мудрым и обаятельным человеком, блестящим ученым, педагогом, жившим по правилам высокой морали. Тамм прошел у Леонида Мандельштама великолепную школу профессионального мастерства и эстетического воспитания. Он всегда помнил и чтил своего наставника, считал «своим учителем в науке и жизни» (А.Д.Сахаров). В конце учебы Мандельштам предложил ученику заняться исследованием в области анизотропных сред. Опубликованные результаты этой работы получили высокую оценку специалистов и стали точкой отсчета успехов Тамма в физике.
В 1922 году они покинули Одессу. Мандельштам уехал в Петроград, а Тамм — в Москву, где его ждал Борис Гессен. По его совету Игорь Тамм устроился преподавать физику в университете им. Я.М.Свердлова.
Вскоре в Москве открылся IV Съезд русских физиков, на котором Игорь Евгеньевич представил свои работы по электродинамике и теории относительности. На съезде присутствовал заведующий кафедрой теоретической физики Лейденского университета (Голландия) Пауль Эренфест. Доклад Тамма произвел на него сильное впечатление. Состоялась их встреча. Профессору пришелся по душе симпатичный русский физик, и после возвращения в Лейден он добился для него гранта, который позволил Игорю Тамму провести более полугода в научных центрах Голландии и Германии.
Гостеприимный Эренфест создал Тамму чудесные условия для работы в Лейдене. К тому же он отличался поразительным даром научного критика и в этом качестве был чрезвычайно полезен при анализах работ Игоря Тамма. В письме жене Тамм писал: «Приятно наблюдать, как я постепенно расту в глазах Эренфеста. Личные отношения тоже очень хороши. Мы, очевидно, во многом родственные души». Тамм принимал активное участие в знаменитых эренфестовских семинарах. Благодаря своему покровителю Тамм познакомился со многими голландскими учеными, а также с гениальным физиком Полем Дираком. Вскоре они стали друзьями и вместе много путешествовали по городам Голландии и Германии. При этом они совмещали приятное с полезным: Дирак во время поездок знакомил своего менее опытного коллегу с проблемными вопросами современной физики.
Связь Тамма с Эренфестом не прерывалась до конца жизни последнего. Их встречи продолжались в Советском Союзе, куда голландского ученого время от времени приглашали для участия в научных форумах.
Тем временем Физический институт при МГУ, находившийся в глубоком кризисе из-за неумелого руководства, пригласил профессора Л.И.Мандельштама возглавить научно-исследовательские работы в институте. За короткое время Мандельштам сумел сформировать сплоченный коллектив талантливых сотрудников, среди которых были И.Е.Тамм и Г.С.Ландсберг, ставшие его основными помощниками. Очень удачным оказалось назначение директором института Б.М.Гессена. Он к тому времени окончил Институт красной профессуры, считался крупным философом-марксистом, специалистом по истории физики.
Работая рядом со своим учителем, советуясь с ним, Тамм выполнил несколько превосходных исследований по теоретической физике. Большое познавательное значение для Игоря Тамма имели поездки в европейские физические центры, из которых наибольшую пользу ему принесло посещение Института теоретической физики в Копенгагене, где Нильс Бор, один из создателей современной физики, уделил ему редкое внимание, подолгу обсуждая с ним фундаментальные вопросы новой физики. Личность Бора произвела на Тамма неизгладимое впечатление. Во время приездов Бора в Советский Союз Игорь Евгеньевич сопровождал его и был переводчиком на встречах с научной общественностью.
В 1934 году из Ленинграда в Москву переехал Физический институт АН СССР (ФИАН). Для усиления научного состава пригласили большую группу учеников Мандельштама; Борис Гессен стал заместителем директора института. К тому времени Игорь Тамм уже был известен как крупный физик-теоретик. Его исследования рассеяния света в кристаллах (совместно с И.М.Франком) привели к созданию теории сверхсветовых электронов, объяснившую эффект Черенкова — Вавилова. Впоследствии эта работа была отмечена Нобелевской премией.
* * *
Жизнь Игоря Евгеньевича Тамма была далеко не безоблачной. В годы сталинского террора он потерял трех близких ему людей: родного брата, друга юности и любимого ученика.
Инженер-химик Леонид Евгеньевич Тамм был арестован осенью 1936 года по обвинению во вредительстве и погиб в заключении в 1952 году. В августе арестовали и вскоре расстреляли Б.М.Гессена. В связи с этим в ФИАН состоялось собрание, на котором Тамм подвергся жестоким нападкам за «укрывательство врага народа и активное содействие его приглашению на руководящие должности в МГУ и ФИАН». Тамм вел себя достойно: не каялся, не предал друга. Это был подвиг, учитывая его меньшевистское прошлое. Глубоким потрясением для него стала также весть об аресте и гибели в бериевских застенках блестящего ученика и друга С.П.Шубина. Сам Тамм чудом уцелел в те страшные годы, но еще долго ощущал неприязнь со стороны властей. Кончилось это увольнением из МГУ и ликвидацией руководимого им теоротдела.
В начале Великой Отечественной войны Тамм и его семья эвакуировались в город Казань, где с первых минут ощутили заботливое внимание близких знакомых-евреев. На перроне вокзала их встретил его ученик профессор С.А.Альтшуллер, возглавлявший местный филиал Физического института. Он заранее снял для новоприбывших квартиру в доме, где сам проживал, и опекал их вплоть до ухода на фронт, причем на время своего отсутствия «завещал» Тамму домашний кабинет. В Казани Таммы общались в основном с семьями академика А.Н.Фрумкина, членкорра А.И.Френкеля, профессора-биолога А.Г.Гурвица, причем последний, работая в эвакогоспитале, устроил в свою лабораторию дочь Игоря Евгеньевича.
В 1943 году ФИАН вернулся из эвакуации в Москву. По настоянию директора С.И.Вавилова в институте восстановили теоротдел, и Тамм снова занял место его руководителя. Разумный подход при выборе сотрудников — по степени их одаренности и человеческой порядочности — обусловил успешное функционирование отдела. В нем работали замечательные физики: Виталий Гинзбург (заместитель), Дмитрий Блохинцев, Моисей Марков, Евгений Фейнберг, Владимир Фок. Начальство пыталось воспрепятствовать «еврейскому засилью», но упорный Тамм настоял на своем. В отместку по указанию сверху кандидатуру несговорчивого ученого забаллотировали на выборах в АН СССР. И только в 1953 году, после удачного испытания водородной бомбы, в создании которой Тамм непосредственно принимал участие, его избрали академиком.
Кстати, крупнейшего ядерщика Тамма не сразу привлекли к работе над атомным проектом. Причину впоследствии озвучил главный конструктор проекта Ю.Б.Харитон: «Игорь Тамм по тогдашним меркам был человеком весьма сложных анкетных данных». Этим обстоятельством пришлось пренебречь, когда понадобилась срочная помощь для создания термоядерной бомбы. Постановлением правительства в ФИАН была сформирована специальная группа физиков-теоретиков, в которую вошли И.Е.Тамм (руководитель), А.Д.Сахаров, Ю.А.Романов и три физика-еврея: С.З.Беленький, В.З.Гинзбург и Е.С.Фрадкин. И несмотря на гневный окрик сверху «Что же у вас все евреи? Вы нам русачков, русачков давайте», Тамм сумел отстоять своих сотрудников. Фиановцы предложили оригинальное решение конструкции бомбы (основной вклад внесли Сахаров и Гинзбург). Она была изготовлена в короткий срок и успешно испытана в августе 1953 года. После этого Тамм был обласкан правительством, ему присвоили звание Героя Соцтруда, а главное — спецслужбы наконец оставили его в покое, и он мог заниматься чистой физикой.
Каким Игорь Евгеньевич был в жизни? О нем кратко, но емко сказал писатель Даниил Гранин: «Он был весь мягкость и сила». И вправду, ему были свойственны редкая доброта и благожелательность к людям, как и твердость, мужество и строгая принципиальность. Человек по натуре отзывчивый, он материально поддерживал нуждавшихся знакомых, а также талантливую молодежь (на это ушла немалая доля нобелевских денег), неоднократно помогал невинно пострадавшим людям, как это произошло на сверхсекретном объекте Арзамас-16, где разрабатывалось атомное оружие. Служба установила, что возглавлявший математическую группу М.Н.Агрест был глубоко верующим человеком, в юности стал раввином. Агресту, у которого была большая семья, приказали в течение 24 часов покинуть объект. Возмущенные Франк-Каменецкий и Боголюбов выразили протест против бесчеловечности этого решения, а заботливый Тамм этим не ограничился: он «демонстративно заявил на службе, что сегодня раньше закончит работу и идет помогать уважаемому коллеге собирать вещи».
Игорь Евгеньевич всю сознательную жизнь испытывал брезгливое чувство к антисемитам. К нему применимы слова Лили Брик, некогда сказанные о Маяковском: «Он был анти-антисемитом». Где-то в 1947 или 1948 году в отдел Тамма был принят начинающий теоретик. Через некоторое время, осмотревшись, он обнаружил, что среди сотрудников немало евреев. Это его очень удивило и, найдя, как ему казалось, в лице Сахарова «родственную душу», сказал ему, что надо всем порядочным людям объединиться против еврейского засилья в физике. Андрей Дмитриевич тотчас же сообщил об услышанном монологе Тамму. Возмущенный Игорь Евгеньевич тут же вызвал к себе молодого антисемита и в резкой форме объявил ему об увольнении.
Разумеется, среди всякой нечисти находилось немало тех, кого раздражало присутствие в окружении ведущего советского физика заметного числа евреев, их возмущало его сотрудничество и даже дружба со многими из них. Неудивительно, что, когда развернулась кампания против космополитов-физиков, Тамм оказался среди них, рядом с Ландау, Фоком, Френкелем, Гинзбургом, Ландсбергом и др. Что и говорить, компания собралась весьма достойная.
Принципиальный Тамм не раз выступал против политики диктата партийных органов в отношении деятельности Академии наук. В ноябре 1955 года в Отделении физико-математических наук состоялась научная сессия, посвященная 50-летию теории относительности. Оргкомитет, возглавляемый И.Е.Таммом, огласил накануне список основных докладчиков, в котором значились Л.Ландау, В.Гинзбург и Е.Лифшиц. Узнав об этом, Отдел науки ЦК КПСС потребовал пересмотреть состав докладчиков и включить в него других ученых. Однако оргкомитет проигнорировал это требование, и сессия прошла по ранее намеченному сценарию.
Круг знакомых Тамма был обширен. Судя по воспоминаниям его родных, наиболее близко он общался, причем в некоторых случаях семьями, с еврейскими друзьями. Так, внук Тамма вспоминал, что в их доме «с обожанием относились ко всему клану Мандельштамов-Исаковичей-Райских-Арнольдов». Он назвал Лидию Соломоновну (жену Леонида Мандельштама) «добрым ангелом нашей семьи» и привел несколько примеров, когда она по первому зову прибегала на помощь родным Игоря Евгеньевича.
Многолетняя дружба связывала Тамма с академиком А.Н.Фрумкиным, видным ученым, создателем знаменитой школы электрофизики. Он был близким другом Соломона Михоэлса, который входил в президиум Еврейского антифашистского комитета, большинство из членов которого были расстреляны, иные получили разные сроки. Его спасла слишком большая известность в научном мире. Фрумкиных очень любили в семье Тамма. Его дочь рассказывала, что «Александра Наумовича родители называли Фрумочкой, а с его женой, женщиной удивительно приятной и благожелательной — вообще были на “ты”».
С Я.И.Френкелем Тамм подружился в молодые годы, когда оба работали в Таврическом институте в Симферополе. Оттуда Яков Ильич уехал в Петроград (Ленинград), где сотрудничал с А.Ф.Иоффе в ФТИ и преподавал в Политехническом институте. Великий Нильс Бор назвал Френкеля крупнейшим советским физиком-теоретиком. Они дружили домами, причем все взрослые обращались друг к другу на «ты». Приведем фрагмент из воспоминаний дочери Тамма: «Жена Френкеля, Сарра Исааковна, почему-то считала, что они с Яковом Ильичом умрут раньше моих родителей, и заранее поручили папиным заботам младшего сына Витю. Собственно, так и вышло…» Яков Ильич ушел из жизни в 1952 году в возрасте 58 лет. Тамм принял живое участие в судьбе его сына Виктора. В значительной степени благодаря ему Френкель-младший стал известным историком науки.
Близким другом Тамма был известный физик Д.А.Франк-Каменецкий, человек уникальных энциклопедических знаний, высокой интеллигентности. Многие отмечали сходство их натур. Особенно они сдружились, когда работали в Арзамасе-16. Часто зимой, в вечернее время, они отправлялись на лыжные прогулки в лес, где попутно, вдалеке от чужих ушей, свободно обменивались мнениями по вопросам, представлявшим для них общий интерес.
Личность Тамма притягивала к себе видных мастеров искусства. Об одном из них рассказал внук физика:
«Перед съемками “Девяти дней одного года” Тамма стал посещать незабвенный Михаил Ромм. Дед произвел на Ромма такое сильное впечатление, что он даже носился с мыслью пригласить Тамма на роль старого атомщика Синцова».
Эта идея не получила продолжения, но уважительные отношения Игоря Евгеньевича и прославленного кинорежиссера сохранились до конца их дней (они умерли в одном году — 1971-м).
В теоротделе успешно работали физики-теоретики Е.Л.Фейнберг и В.З.Гинзбург. Для Тамма они были не только ценными сотрудниками, но и близкими людьми, с которыми он часто общался и вне службы. Евгений Львович Фейнберг был крупным специалистом по распространению радиоволн и акустике, занимался также физикой атомного ядра. Но власти его не жаловали, к атомному проекту не допускали, поскольку считали неблагонадежным из-за жены-американки. В схожем положении оказался и Гинзбург: ему не разрешили въезд в Арзамас-16, так как его жена была осуждена (правда, вскоре реабилитирована) по 58-й статье. Оставшись в Москве, он все же участвовал в проекте и предложил очень интересную идею, сыгравшую важнейшую роль в создании водородной бомбы. Занятый в спецгруппе Тамма, он одновременно сотрудничал с Л.Д.Ландау, вместе с которым выполнил великолепную работу по сверхпроводимости. В 2003 году его удостоили Нобелевской премии с формулировкой «За пионерские работы по сверхпроводимости и сверхтекучести».
Виталий Гинзбург по просьбе Игоря Евгеньевича познакомил его со своим другом, скульптором-авангардистом Вадимом Сидуром, творчеством которого тот интересовался. Они сразу прониклись взаимной симпатией. По-видимому, их сближало общее ощущение постоянного давления идеологических служб. Сидур занимался монументальной скульптурой и книжной графикой. Вследствие авангардной направленности его творчество постоянно подвергалось нападкам, очернению, его работы не экспонировались на выставках. Однако на Западе искусство Сидура получило широкое признание: устраивались выставки, устанавливались по его моделям памятники в разных городах Европы. Успех опального скульптора за рубежом, а также участие в самиздате (он писал стихи и прозу) усугубили его сложное положение в стране. Все эти годы Тамм и Сидур поддерживали теплые отношения. К 70-летию Тамма И.Е.Сидур подарил ему аллегорическую картину, на которой изобразил юбиляра в облике Дон Кихота.
Вадим Абрамович Сидур умер в 1986 году. В настоящее время его почитают как одного из классиков скульптуры ХХ века. На родине творчество Сидура получило признание только после его смерти. Состоялись две большие выставки его работ, и был открыт Государственный музей имени Вадима Сидура.
Академик Тамм последние три года сильно болел. Он был прикован к машине, которая поддерживала его жизнедеятельность. Тяжелый недуг не сломил Игоря Евгеньевича: он сохранил ясный ум и по мере сил продолжал заниматься любимым делом. В это тягостное время отрадной вестью стало награждение его золотой медалью им. М.В.Ломоносова. Ранее из физиков ее получил только П.Л.Капица.
Игорь Евгеньевич Тамм скончался 12 апреля 1971 года. На его могиле установлен бронзовый памятник, который, по словам некрополиста С.Кипниса, «не может оставить равнодушным никого, кто увидит его». И создал это надгробие Вадим Абрамович Сидур.
