А счастье было так возможно…
Туганов учился в девятом классе. У него был друг Рябинин, из десятого. Здоровый такой парень, красавец, на всю школу знаменитый: играл на соло-гитаре в группе «Вавилон». Туганову очень нравилось, что Рябинин с ним дружит.
Один раз в середине мая Рябинин позвал Туганова покурить на большой перемене. Вышли во двор, обошли школу, на заднем дворе зашли за сарайчики. Закурили.
— Тут смешное дело, – сказал Рябинин. – Надьку знаешь?
— Нет, – сказал Туганов и испугался, что Рябинин его сейчас побьет за какую-то девчонку, а он ни сном, ни духом. – Нет, нет, какая Надька, ты что?
Рябинин засмеялся и дал Туганову щелбана, но совсем не больно.
— Не ссы! – сказал он. – Все идет по плану! Надька Мотыленко, а?
— Нет.
— Пошли, покажу.
Докурили, зашли в школу, поднялись на третий этаж. Рябинин шепнул:
— Да вот она, вот! У окна!
Надька Мотыленко была небольшого роста. Короткая и прилизанная светлая стрижка, прямо как шапочка.
— Видал?
— Ну. И что теперь?
Но зазвенел звонок, и Рябинин убежал.
У Рябинина было семь уроков, но Туганов его дождался.
— И что теперь? – снова спросил.
— Бери, – сказал Рябинин. – Твоя!
Туганов не понял, и поэтому промолчал.
— Твоя! – повторил Рябинин. – Она у нас в группе на подпевке. Мы с ней лучшие друзья, и всё, клянусь! Она девочка! Она мне сказала: «хочу, чтобы это сделал он».
— Кто? – спросил Туганов.
— Ты! – сказал Рябинин.
— Что? – спросил Туганов. – Что я сделал чтобы?
— Совсем дурак? – захохотал Рябинин. – Влюбилась в тебя, как кошка. Сам не знаю, почему. Типа любовь зла, шучу, конечно! – Рябинин еще раз дал Туганову легкого щелбана. – Все мозги прокапала: познакомь, намекни, объясни. Сама стесняется.
— Она, по-моему, жирная, – сказал Туганов.
— Мудак! – сказал Рябинин. – С жирными приятнее! Но не в том дело. Она тебе сразу даст, это раз. Будет к тебе бегать по первому свисту, это два. Не ссы! Скажи честно – зассал? Маленький мальчик зассал с большой девочкой подыркаться?
— Сам ты зассал! – обиделся Туганов и повернул на перекрестке к своему дому.
***
Но на следующий день нагнал эту Надьку после школы и сказал:
— Привет! Домой? Давай провожу.
— Давай, – сказала она и сразу взяла его под руку.
Потом стояли у ее подъезда.
— Может, пригласишь? – сказал Туганов.
— Пошли, – она легко вздохнула и улыбнулась, как будто через силу.
У Туганова все захолодело в животе. Они поцеловались в лифте, и, за руки держась, подошли к двери – и вдруг она позвонила в дверь. Туганов прямо выдохнул. Дома у нее оказались мать и сестра. Они втроем жили в однокомнатной квартире. Сестра и мать спали в комнате, а Надька – на кухне. Кухня, правда, была большая, и с электрической плитой. Мать у нее курила сигареты без фильтра из погрызанного мундштука, и все время подметала пол, пока они сидели на табуретках и пили чай. А сестра расчесывала сибирского кота и совала Туганову под нос:
«Смотрите, молодой человек, какой он мя-який!»
Сестра была старше лет на десять или даже больше.
***
Когда Надька его провожала до лифта, они снова поцеловались, и договорились, что она к нему придет завтра в семь вечера. Потому что завтра была пятница, и его отец с матерью уезжали на субботу-воскресенье в пансионат «Сосны», как всегда.
Туганов накрыл стол в гостиной. Кофе, конфеты, четыре куска торта. Полбутылки вина взял в холодильнике. Бокалы поставил. Сыр нарезал. И хлеб тоже.
Надька долго ходила и рассматривала картины, книги и фарфоровые статуэтки – они стояли в специальной стеклянной витрине. Потом Туганов показал ей родительскую спальню и папин кабинет. А потом – свою комнату. Там уже была постелена чистая постель, и махровое полотенце под подушкой. И край одеяла отогнут. Это его Рябинин научил. Надька стала обниматься. Она прижималась грудью и толкалась носом ему в шею. Туганов сказал:
«Давай сначала поедим?»
Она сказала:
«Давай потом поедим».
***
Потом они договорились погулять завтра вечером. Он ждал ее с без пятнадцати восемь до половины десятого. Потом позвонил из автомата. Подошла сестра и сказала, что Нади нет, и трубку бросила. Туганов пришел домой и еще раз позвонил. Подошла ее мать и сказала, что Нади нет, хотя был уже одиннадцатый час.
Потом он ее видел в коридоре, но только шагал к ней, она поворачивалась и почти что убегала. Догонять не хотелось. Туганов ждал, что Рябинин что-то скажет. Но тот молчал, и вообще у них начинались выпускные экзамены – у Надьки, кстати, в том числе…
***
Лет через десять они вдруг столкнулись на том самом бульваре.
— Вот! – сказал Туганов, указывая на скамейку. – Вот на этом месте я ждал тебя один час сорок пять минут! — и уселся, изобразив влюбленного мальчика, который вглядывается в конец аллеи.
Надька села рядом.
— Почему ты исчезла? – спросил он.
— Я так решила, – сказала она. – Я же не знала, какой ты на самом деле. Просто мальчик в школьной форме. Красивый. В смысле, мне жутко нравился. Но я не знала, честно. И Рябина ничего не сказал, гад.
— Какой я? – спросил Туганов. – Чего ты не знала? Что не сказал?
— Что твой папа генерал, помощник министра обороны.
— Ну и что?! – чуть не закричал он. – Какая разница?! Я же ведь не понтовался!
— Неважно, – сказала Надька. – Я, как у тебя побывала, решила: всё. Я тут ни при чём. Это не для меня. А когда что-то не для меня, я предпочитаю скрыться… Исчезнуть.
— А чего тогда сразу не убежала? – ехидно спросил Туганов.
— Ну, извини, – засмеялась она..
— Очень глупо ты решила! – сказал Туганов. – А давай дружить дальше? Вот как будто я тебя ждал-ждал, и дождался. Эй, Надька, привет!.. – он вздохнул: — И ничего я не такой-растакой. Когда шеф умер, отца со службы поперли. Дело открыли. Он застрелился. В газетах было, читала?
— Нет, – сказала Надька.
— Вот, – сказал Туганов. – Мать замуж вышла и тоже умерла, отчим меня из квартиры выписал, у бабушки живу. Институт так и не закончил. И вообще давай начнем все сначала, Надька?
— Нет, – сказала Надька. – Это тоже не для меня.
