При церквушке приют для арабских детишек-христиан. А вечерами в темноте светится крест этой церквушки на фоне мусульманской Луны. Эклектичный райончик, что и говорить
Гуляю у себя возле дома. Это северная окраина Иерусалима. Неве-Яаков зовется. Отсюда видать Рамаллу в солнечный день. И до Рамаллы рукой подать, и до цыган. Рамалэ живут здесь же поблизости, за забором. Вечерами играют в нарды под гитару. Там же за забором церквушка с колокольчиками, и можно слышать каждый час акафисты прекрасной девушке Мирьям, да почему-то по воскресеньям колокольчики наигрывают еще и "Свадебный марш" Мендельсона.
При церквушке приют для арабских детишек-христиан. А вечерами в темноте светится крест этой церквушки на фоне мусульманской Луны. Эклектичный райончик, что и говорить. Мини-модель страны. Курчавые эфиопы жарят по праздникам сельдь и читают Пушкина, судя по ритмичным завываниям из соседнего окна, но на своем, амхарском языке. Я тоже почитываю Пушкина. Время от времени. В этом мы сходны.
Как раз на днях перечитывал "Историю Петра" и ужасался. Я понял, почему Лев Толстой, который в молодости очень почитал Петра, благоговел перед ним и собирался писать о нем роман, вдруг стал иначе отзываться о совсем недавнем кумире. Он, как и Пушкин, был допущен к архивам.
Собирать материалы для романа. Почитал, полистал Толстой архивы — да и отписал:
"Петр был осатанелый зверь, великий мерзавец, благочестивый разбойник, убийца, который кощунствовал над Евангелием… Забыть про это, а не памятники ставить…"
Нет, без Петра Россия бы мыкалась еще сотни лет неизвестно где, а так — путь в Европу неизбежен. Правда, когда дойдут — неизвестно. Но точно — дойдут.
Толстой о Петре все же написал. Но другой Толстой. Не Лев. Ему посоветовали мягко. Сказали, наверное: "А кто нэ будэт писать раман, паедет писать пра приключения Буратино в западной Сибири".
Короче, иду, думаю о Пушкине. "История Петра" нейдет из головы. Вдруг слышу голос:"Ты, старик, пиши короче, учись у меня. Чай, не Пушкин. "
Поднимаю глаза — извозчик не стоит, но Игорь Губерман прогуливается. Вместе с каким-то собратом по перу, вероятно. Это в Южной Америке собратья по перу почили, маркесов-борхесов не сыскать днем с огнем. А у нас в районе оне еще плодятся. И даже Маркес свой имеется. И славный Губерман тут же рядом проживает.
Вобщем, не удержался я, сострил: "Тут уж, чай, не Высоцкий скорее…"
Игорь мгновенно вернул: "Чай не Высоцкий и сахар не Бродский!"
Я продолжил из ИБ:"Да, а на улице, чай, не Франция". И каждый пошел своим путем, как и автор статьи "Толстой как зеркало русской революции".
