История Рахели, Йосефа и Юсуфа
Эмилия КОРЫТНАЯ
Одна моя подруга, когда ей исполнилось двадцать лет, дала себе зарок: если до тридцати не выйдет замуж, обязательно родит ребенка, чтобы жизнь приобрела некий глобальный смысл и было ради чего жить. К счастью, она встретила человека, которого полюбила, и именно в тридцать лет родила ребенка. Но, зная ее характер, я уверена, что, если бы сложилось по-другому, она непременно бы поступила так, как задумала. Потому что, ну как ни крути, в каждом человеке природой заложена роль родителя, определяющая в значительной степени его предназначение. Ну не принимать же в расчет всяких воинствующих эгоистов, которым в конечном счете воздается за их себялюбие.
Мы уже не удивляемся, когда рассказывают об очередной паре нетрадиционной ориентации, желающей завести ребенка. Никого не шокирует существование банка спермы, в который мужчины могут анонимно сдавать продукт своей физиологической жизнедеятельности, зарабатывая себе этим некоторый капитал. А о суррогатных матерях, которые берутся выносить для кого-то ребенка, уже снят не один фильм, в подробностях рассказывающий о моральных и физических страданиях женщин, вынужденных таким образом обеспечивать и себя, и нередко своих уже родившихся детей… Даже термин уже придумали для таких женщин – «суррогатная мать».
Случаются и вполне тривиальные вещи: понимая, что семьи у нее не будет (неважно, по какой причине), женщина подбирает подходящего для осуществления задуманного партнера и рожает ребенка. Одна моя знакомая очень поначалу обидела мужчину, который впоследствии стал ее мужем: на еще не определившейся стадии их отношений откровенно сказала ему, узнав, что забеременела, что он ей вовсе не нужен, поскольку свою функцию уже выполнил. Вопреки ее ожиданиям, он не обиделся – ему хватило чувства юмора поинтересоваться насчет роли быка-производителя, а потом настоял на узаконивании отношений…
Еще одна история из этого же ряда: молодая очаровательная женщина, не сумевшая создать семью до тридцати с небольшим лет, родила чудного сына, а то, что отец ребенка не спешит на ней жениться, вообще с ним не обсуждает. Приходит он проведать мальчика – отлично, захочет жить с ними постоянно – замечательно, не случится такого – ну и… не надо. Но очень хочется думать, что и тут все разрулится наилучшим образом.
И вот еще так: дочка моих приятелей почему-то никак не может найти себе походящего парня, и, понимая, что продуктивного времени у нее осталось не очень много, добилась разрешения на искусственное оплодотворение. Не везет ей, правда, уже несколько попыток оказались безуспешными. Жалко очень, девочка хорошая, и матерью была бы замечательной…
А совсем недавно я услышала рассказ женщины, пережившей Катастрофу и с первой же послевоенной волной прибывшей на Святую землю. Тогда еще знать не знали ни о суррогатном материнстве, ни о банках спермы, и если уж судьба была к кому-то немилостива – оставалась семья неполной, а, говоря более жестко, неполноценной, что часто воспринималось как безусловная трагедия.
Мы, «олим ми Русия», более или менее неплохо знаем о трудностях и проблемах, с которыми сталкивались представители нашей волны репатриации, как достается всем «олим хадашим» пока они встают на ноги. А вот каково было тем, первым послевоенным новым израильтянам, мы представляем только по достаточно тенденциозным кадрам кинохроники, да по классическому фильму Эфраима Кишона «Салах Шабати». Именно в этом фильме мы увидели пустынные пространства ждущих рабочих рук земель, бараки, в которых расселяли пришельцев, и странное, с дивным кишоновским юмором описанное отношение к чужакам. Да и то – это ведь описаны уже 50-е годы, а поначалу было куда хуже…
Так вот, как рассказывала моя знакомая, которая была тогда юной девушкой, поселили их примерно в таком же бараке. И соседями им стали несколько семей, которых потихоньку расселяли в новых домах – многие из нас сейчас покупают жилье в этих стандартных «амидаровских» постройках, а тогда оно, как в нашу бытность в Советском Союзе, раздавалось, согласно очереди.
Понятно, люди, живущие в бараках, были на виду у соседей, как, опять же в пресловутой советской коммуналке — никаких секретов ни от кого не было, даже и бессмысленно было бы стараться что-то сохранить в тайне.
Среди полудюжины семей, с которыми соседствовала моя знакомая, была и молодая пара, прибывшая из Польши: хрупкая молодая женщина по имени Рахель и высокий, крепкого сложения муж Йосеф, который до войны, как они рассказывали, работал в цирке – акробат, жонглер, фокусник. Любили они друг друга, как в классическом голливудском кино показывают. Йосеф только что на руках не носил свою почти прозрачную жену, ни на какую тяжелую работу ее не пускал, продукты домой сам приносил, стирал, убирал и обеды варил. Редкая была семья… Да вот детей им никак бог не посылал. Может быть, потому, что оба они концлагерь пережили. Уж не знаю, откуда, но знал муж, что не способен он зачать новую жизнь, и предложил тогда Йосеф жене… подыскать человека, который станет, как бы сейчас сказали, донором, то есть, грубо говоря, переспит с ней, чтобы и у них в доме детский голос зазвучал. Уговаривал он ее, уговаривал, подробностей никто не знает, как – уговорил.
Неподалеку от бараков этих, в которых новых репатриантов расселили, друзская деревня была – из нее женщины иногда приносили на обмен сыры, лепешки особые, хумус замечательный и сладости восточные, которых изголодавшиеся за войну евреи и не видали никогда. А однажды парень пришел молодой – колодец помочь вырыть, знал он секреты здешних подземных вод. Вот в эту самую деревню и отправился Йосеф, поскольку глянулся ему тот друз – своей основательностью и молчаливостью.
Прошел он несколько раз по деревне, разыскал парня и позвал поговорить. В этом месте я позволю себе пофантазировать, потому как свидетелей их разговора, разумеется, не было, а содержание его можно только представить. Достал наш герой из кармана золотую монету, которую нашел под кроватью в своем пустом доме, вернувшись из лагеря, – никто из родни его не уцелел и претендентов на наследство не было. Протянул Йосеф парню монету и сказал:
– Помоги нам ребенка заиметь… Вот все, что есть у меня, тебе отдаю, об одном только прошу, чтобы не узнал никто.
Не сразу согласился друз на эту необычную «услугу», да уж больно просил его светловолосый пришелец. Да и семьи у него тогда не было, так что никого он обидеть этим своим поступком не мог.
Стали они думать, как все сделать, чтобы никто из соседей не заметил. Глубокой ночью друз влезет в открытое окно, а муж в это время погуляет по ближней роще – все ж не так болезненно это будет для него…
Так все и сделали. Уж не знаю, каково было женщине, даже представить себе не пытаюсь… Видно, желание стать матерью перевешивало все другие.
Словом, через положенное время стало заметно, что будет у них ребенок. Очень все соседи за них радовались, помогали, чем могли. Родился мальчик, темноглазый, как мама, спокойный, как папа. Матаном его назвали. Все хорошо было, да только беды семьи не закончились – заболел ребенок бродившей по стране малярией, а лекарств нужных не нашлось. И умер он, так и не пожив по-настоящему… Горевали родители так, что и описать невозможно.
И отправился муж снова в ту друзскую деревню, и снова уговорил того же парня еще раз с женой его переспать. Что уж он там ему посулил – неведомо, только снова среди ночи пришел друз в тот барак, влез в отворенное заранее окно, и снова все получилось.
Опять родился мальчик, которого назвали Шай. Крепенький такой, темноглазый, горластый – всем вокруг спать не давал.
А потом стали вокруг шушукаться – уж больно мальчик на родителей не походил, а, может, кто в ту самую ночь углядел чего-то, движение какое-то услыхал…
Когда узнали Рахель и Йосеф, что слухи вокруг роятся, собрали они свои нехитрые пожитки и уехали на север, за Кармиэль. Сняли поначалу крошечный заброшенный, почти развалившийся домик, и поскольку деньги зарабатывать как-то надо было, открыли маленькое придорожное кафе – буфет, как принято его называть в тех краях. И потихоньку встали на ноги, очень уж хорошая и умелая кулинарка была приветливая Рахель – люди специально круг делали, чтобы ее пирожков с разнообразной начинкой отведать. Через несколько лет они построили чуть повыше в горах небольшой ресторанчик с изысканной европейской кухней, где всем заправляла Рахель. Во всем ей, конечно, Йосеф помогал, а подросший Шай очень любил крутиться на кухне…
Та самая их бывшая соседка, которая мне историю эту рассказала, недавно случайно оказалась в том ресторанчике – пригласили ее родственники на юбилей, специально заранее все заказали, не так просто попасть туда. А когда вышла, как водится, поприветствовать гостей хозяйка ресторана, разглядела моя знакомая в ней ту самую Рахель, хоть и очень уже немолодую, но по-прежнему изящную и красивую. А рядом с ней стоял рослый статный мужчина – темноволосый и темноглазый.
– Это мой Шай, – представила его Рахель. – Помнишь, какой он был горластый в детстве? У него и сегодня такой бас – ого-го!
– А что Йосеф?
– Да уж 17 лет, как его не стало… Мы теперь тут втроем справляемся, я с Шаем, да помощник у нас есть, Юсуф, вот он идет.
К ним подошел высокий смуглый пожилой мужчина, одетый в белое. Что-то неуловимо знакомое было в его лице…
– Юсуф уже пятнадцать лет нам помогает, он как-то случайно сюда заехал, встретились мы – оказалось, что шестьдесят лет назад был он нашим соседом. Мы тогда в бараке жили, помнишь? Он для нас колодец выкопал…
