Как и ее сестра, она была пламенной нацисткой, воспитанницей Гитлерюгенда. И вдруг ее жизнь резко изменилась…
Яна РАСИНА
Лечение зуба было закончено, и женщина, прополоскав рот и завершив полагающиеся расчёты, направилась к двери, но, отодвинув её, застыла на пороге и, повернувшись к нам, тихо и с удивлением спросила:
— У вас в приёмной сидит Орна Порат?
— С чего это вдруг? — пожал плечами доктор. — Это наша новая пациентка Лили.
Женщина не уходила, сверлящим взглядом давая понять, что не верит в такое физиономическое сходство, её разыгрывают, но продолжения разговора не последовало, и она покинула кабинет, оставив за собой шлейф недоверия.
— Представляешь? Моя пациентка приняла тебя за актрису Орну Порат, — улыбается дантист, обращаясь к Лили, пожилой сухопарой женщине, нашей новенькой.
– Ничего странного, — спокойно отвечает она, устраиваясь в кресле, — мы ведь родные сёстры.
Брови доктора, морща лоб, удивлённо ползут вверх, а я уже знаю каков будет следующий вопрос человека, очень трепетно относящегося к пациентам, прошедшим через Холокост.
— А где же тебе удалось пережить войну, Лили?
— В Кёльне, где была и вся моя семья, — отвечает та, как само собой разумеющееся, и, словно не замечая нашего замешательства, добавляет:
— В сорок пятом мне исполнилось шестнадцать. Я была не просто немкой. Я была наци!
При этом слове, произнесённом с подчёркнутой "н", её крепко сжатый кулак резко взлетает вверх. Я уже ничего не понимаю, застывая с выпученными глазами, но Лили продолжает:
— После войны Германия была разделена союзниками на секторы. Так в Кёльн вошли американцы. Восстановив электричество, открыли кинотеатры, в которых обязали местных жителей смотреть хронику, снятую нацистами в концлагерях. На один из таких сеансов попала и я. От увиденного ужаса со мной началась истерика. Я кричала так, что несколько взрослых вынуждены были вывести меня на улицу. Кроме страшной душевной боли я не чувствовала ничего, только долетавшие до сознания обрывки фраз тех, кто пытался привести меня в чувства:
"Глупая, зачем ты смотрела на экран? Да всё это ложь… не верь им…"
Но я уже знала, что оставаться жить среди тех, кто способен на ТАКОЕ, не смогу.
Через Красный Крест, единственный источник поиска и информации в то время, узнала, что моя сестра, влюбившись в еврея, офицера британской разведки, уехала с ним в Палестину.
Меня уже ничто не могло удержать. Ничто и никто, даже родители.
Вот так я оказалась здесь, начала работать в организации, искавшей по всему свету уцелевших в Катастрофе еврейских детей-сирот. Дело это оказалось непростым — многих прятали по монастырям, воспитывали в христианских традициях, а за годы войны малыши от стресса забывали и свои имена, и фамилии родителей.
Тогда же встретила и свою судьбу. Реувен был единственным оставшимся в живых из большой дружной семьи. О Германии мы никогда не вспоминали. Как будто и не было её в нашей жизни. Я приняла иудаизм, мы растили дочерей. Но, однажды, пришло письмо от матери, она умоляла меня приехать и проститься с умирающим отцом.
В дорогу мы отправились вместе, но как только пересекли границу и оказались на земле Германии, моему Реувену стало очень плохо, он задыхался. Видимо, страшные воспоминания о пережитом.
Это было наше первое после войны свидание с родиной… и последнее….
Лили замолчала. Молчали и мы, потрясённые её историей.
Так я узнала и о судьбе старейшей израильской актрисы, избравшей для себя еврейское имя Орна. Орна Порат, создатель театра для детей.
Прошли годы. Ушёл из жизни верный Реувен, да и сама Лили сдала, тяжело пережив страшную потерю. Но история нелёгкой жизни этих людей по-прежнему будоражит память и чувства.
Читайте в тему:
ОТ РЕДАКЦИИ
Вот что на страницах журнала "ИсраГео" рассказала израильская журналистка Либи ЗЕММЕЛЬ:
Орна Порат, урожденная Ирена Кляйн, прожила необыкновенную жизнь. Она родилась в 1924 году в Кельне в семье католика и лютеранки, однако всю свою взрослую жизнь оставалась убежденной атеисткой.
В 1934 году ее семья переехала в Порц, где юная Ирена вступила в Гитлерюгенд.
В годы войны молодая Кляйн отправилась изучать актерское мастерство, а впоследствии даже начала карьеру актрисы. Однако в 1942 году Ирена, как и многие другие немцы, узнала о преступлениях нацистского режима и об ужасах Холокоста. Это перевернуло ее мировоззрение.
Фрагмент интервью с Орной Порат:
«Муж одной из актрис в нашем театре вернулся в город на побывку. Он работал охранником в лагере Берген Бельзен. Он вернулся совершенно больным, почти не мог говорить, все время плакал. И вот тогда он стал рассказывать нам, что ему довелось увидеть. Я ему сначала не поверила, решила, что такого вообще быть не может, не могли все эти ужасы происходить на самом деле. Но потом подумала, что если даже часть, небольшая часть того, что он рассказывает — правда, я не могу оставаться в Германии».
Нацистскими властями Ирена Кляйн была отправлена на военное производство. Ее задачей было включать огромные прожекторы, которые освещали вражеские самолеты. Для нее эта работа стала решающим обстоятельством в ее последующей жизни – именно там Ирена повстречала польских и советских военнопленных, которых немцы принуждали к работе на благо военной индустрии рейха. От последних она услышала о том, как прекрасна жизнь в Советском Союзе, как там процветает коммунизм.
Будучи впечатлительной девушкой, Ирена очень скоро решила, что как только представится возможность, она уедет жить в СССР. Возможность представилась сразу же после окончания войны. Однако ее намерения стали известны представителям британской разведки, которые активно работали то время на территории Германии. Ирена Кляйн попала на допрос к офицеру британской разведки по имени Йозеф Протер (Порат). Еврей по происхождению, он состоял в Еврейских бригадах. Между молодыми людьми вспыхнули чувства и Йозеф быстро отговорил подругу от идеи переехать в Советский Союз, а вместо этого увез ее в Эрец Исраель.
С этого момента заканчивается история Ирены Кляйн и начинается история Орны Порат.
Молодая пара переехала в Эрец Исраэль в 1947 году. Судьба обошлась с ними сурово: довольно быстро они узнали, что у них не может быть детей. А жизни без детей оба они себе не представляли. Поэтому Орна и Йозеф хотели усыновить малышей. Но не все так просто. По закону об усыновлении Орна должна была быть еврейкой или принять иудаизм, то есть пройти гиюр. Процесс гиюра в те годы был ничуть не проще, чем в наше время, однако Орну Порат это не остановило. Пройдя все необходимые занятия и сдав экзамен, она стала вполне кошерной еврейкой. Семье было разрешено усыновить двоих детей.
После окончания Войны за независимость Орна вернулась к артистической карьере в Тель-авивском Камерном театре. Ее стремление к нелегкой профессии актрисы преодолевало все трудности: в первый год работы в театре она не получала гонорар, довольствуясь небольшими ролями, однако вскоре вошла в состав труппы, став одной из ведущих актрис.
В этот же период Орна Порат заинтересовалась детским театром. Совершенствуя актерское мастерство за рубежом, она неоднократно бывала на гастролях в Советском Союзе, где, изучая детские театры, убедилась окончательно, что именно этим хотела бы заниматься.
Порат можно причислить к последователям русской театральной школы.
В какой-то момент Орна решила посвятить свою жизнь тому, чтобы дети в Израиле увидели и смогли полюбить настоящий детский театр, который, как и все остальное в молодом государстве, нужно было создавать с нуля.
Никакие трудности и сомнения окружающих, не веривших в возможный успех, не остановили Порат. Преодолев все возможные и невозможные бюрократические препоны, в 1970 году Орна создает первый в Израиле репертуарный детский театр. С тех самых пор в театре были поставлены сотни спектаклей, десятки знаменитых актеров и режиссеров начинали свой путь именно в детском театре Орны. Сама она удостоена Государственной Премии Израиля и многочисленных театральных наград, в том числе премии Серебряная Роза.
Знаменитая актриса умерла 6 августа 2015 года.
Еще при ее жизни девять лет назад начали проводить Ханукальный театральный фестиваль для детей. Ныне он носит имя Орны Порат — девочки из Гитлерюгенда, ставшей родоначальницей израильского детского театра.
