Жили-были в Израиле два рассорившихся между собой еврея. Дело не слишком для нашего национального темперамента редкое, но в этом конкретном случае такая "коса" на такой "камень" нашла, что только держись!
Ирина КРУПИЦКАЯ
Ну, по всем описаниям, взаимная вражда двоих разгоралась и достигла своего пика, когда как раз наступил месяц Адар, и евреям пришло время отмечать исторически-древний, но по-прежнему современный праздник Пурим.
В это время, по заветам спасшихся от "окончательного уничтожения" (еще в Персидской империи) наших предков, нам накрепко заповедано: во-первых, помнить что "сделал вечный ненавистник евреев-Амалек". А во-вторых, где бы мы ни находились, должны посылать друг другу в Пурим угощения ("мишлоах манот") и устраивать застолье (нередко с обильной выпивкой!)…
И вот один из участников ссоры Р. решает послать своему недругу Ш. в радостный праздник Пурим красивый, дорогой "мишлоах манот". Вот только, кроме традиционных бутылки вина и сладостей, Р. вкладывает в подарочную корзинку…пистолет. Игрушечный. Но такой, что выглядит совсем как настоящий. А в дуло "игрушки" вкладывается записка угрожающего содержания: мол, страшись и трепещи…
Стремясь, видимо, "соблюсти пуримскую традицию" (согласно которой некоторые предпочитают передать "мишлоах" не лично, а через посланника) "изобретательный" Р. снаряжает для визита к Ш. собственную малолетнюю дочку. Тем более, что идти-то недалеко.
Девочка отправляется в путь и по дороге, как это свойственно ребенку, с любопытством рассматривает, что же такого вкусного и хорошего папочка посылает своему "старому другу". И вот среди всех этих шоколадов-мармеладов она замечает… пистолет. Ужасно удивлена: до сих пор ей еще не доводилось видеть, чтобы в подарочный набор вкладывали такую пугающую штуковину. Девочка уверена, что пистолет попал в корзинку по ошибке. И она осторожно вытаскивает его (напомним: вместе с вложенной запиской угрожающего содержания).
Затем "мишлоах" благополучно вручается Ш.. Тот растроган, благодарит, сообщает невиданную новость домочадцам: "Не могу поверить, что Р. прислал мне такой шикарный подарок. Видимо, хочет помириться…"
Не долго думая, он также готовит ответный дар — еще роскошнее того, что получил. Да еще и прилагает письмо с самыми сердечными извинениями… В тот же день праздника Пурим два «заклятых врага» мирятся.
Конечно, Р. проводит свое домашнее «расследование», обнаружив в конце концов, кто его «разоружил». А потом его начинает мучить совесть. Он не знает, может ли считаться праздничным подарком та корзинка, которую он послал, пылая гневом и местью и стремясь не порадовать, а напугать своего недруга? Ведь только чудом, при содействии Небес, «оружие вражды» было «обезврежено» ребенком.
Своими сомнениями Р. поделился с гаоном равом Ицхаком Зильберштейном. А тот, в свою очередь, напомнил о том глубоком смысле, который заложен в давней пуримской традиции «мишлоах манот».
Еще великий мудрец-кабалист и поэт 16 века Шломо аЛеви Алкабец (автор гимна «ЛехА ДодИ», которым евреи встречают наступление Субботы) в книге «Манот аЛеви» (которую он создал в возрасте 24 лет и послал перед свадьбой своей невесте и ее семье) написал, что смысл пуримского подарка: умножить любовь и братство, мир и дружество. В противовес словам, которыми Аман (потомок Амалека) — враг евреев Персидской империи — охарактеризовал наш народ (добиваясь у царя Ахашвероша официальных полномочий для последующего тотального уничтожения ): «Есть один народ — рассеянный и разделенный…».
И еще один важный момент, о котором упоминал мудрец и судья раби Исраэль Исерлин — автор труда «Трумат аДешен»: обмен «мишлоах манот» является гарантом того, что каждому еврею будет обеспечена возможность устроить праздничную пуримскую трапезу.
Понятно, что если бы в подарочном наборе, посланном Р., обнаружился пистолет с угрозами — ни о каком укреплении мира и дружбы не могло идти речи. Наоборот, такой «мишлоах» — абсолютно непригоден для праздничной трапезы. Но при том, что сообразительная дочка Р. — по воле Небес — проявила находчивость и мужество, решив своевременно убрать из подарка пистолет, вложенный ее отцом ( в результате чего Ш. получил красивый подарок и помирился со своим недругом) — такой «мишлоах» может быть «засчитан» Р. Рав Зильберштейн добавил, что этот случай он обсудил и с гаоном равом Хаимом Каневским (оба они были учениками великого мудреца рава Йосефа Шалома Эльяшива. Оба женились на дочерях своего учителя). Рав Каневский согласился с вынесенным постановлением.
(Из книги гаона рава Ицхака Зильберштейна «Ахат шаалти»)
