Из цикла "Прогулки на станцию с балагулой Бенчиком. Еврейские истории старой Бершади"
Матвей ГЕЙЗЕР
В 1970-м или 1971 году я приехал в Бершадь, преисполненный желания перезахоронить останки моего отца, могила которого находилась где-то на краю кладбища. Его похоронили в холодную зиму 13 января 1942 года. Тогда уже не было в живых ребе Янкеля Липмана, уважаемого ученого человека и доброго знакомого моего деда.
Я нашел Шлоймо-шойхета (резник), фамилию точно не помню, кажется Гуттенмахер. Его почему-то звали «Шлойме-почтальон», а иногда – «Шлойме-милиция». Наверное, прежде чем стать резником, он поменял немало профессий.
Шлойме сказал мне:
«Если бы был жив твой дедушка, он бы не разрешил это сделать. А ребе Янкель Липман – тем более. Ничего, что кости твоего отца покоятся где-то на краю кладбища. Когда придет Машиах, он разберется, где кого искать. Ты же знаешь, что мы в Бершади не просто хасиды, но брацлавские хасиды (т.е. придерживаются учения ребе Нахмана из Брацлава – М.Г.)». И это говорит о многом. Такие как я, Пиня Шор, Давид Долгонос, Исрул Семидуберский, Гедалья Шульман, Эли Марчак хранили верность хасидизму, еврейству всегда».
Страдания, горести, выпавшие на долю евреев Бершади, впрочем – как и других местечек в Украине, стали залогом еврейской стойкости в годы советской власти, когда уже не было погромов и резни, но уничтожался, выжигался каленым железом еврейский язык, когда закрывались еврейские школы, когда оставаться евреем было и трудно и унизительно. И все же евреи Бершади во все времена, даже советские, хранили то, что называется «идишкайт» — еврейство.
Выражаем благодарность дочери Матвея Гейзера Марине за предоставленные нашей редакции архивы известного писателя и журналиста, одного из ведущих специалистов по еврейской истории.
Продолжение следует
