Еврейский вопрос в тяжелой атлетике
Михаил ФРЕНКЕЛЬ, собственный корреспондент журнала "ИсраГео" в Киеве
Мы верим твердо в героев спорта
Нам победа как воздух нужна
Мы хотим всем рекордам
Наши звонкие дать имена…ж
Припев этой бравурной песни был написан не просто так – он совершенно четко отражал партийную установку советским спортсменам. Ибо спорт в СССР всегда был составной частью идеологического противостояния с «буржуями», а спортивные успехи были призваны демонстрировать преимущества соцстроя над всеми другими. При этом важнейшим объектом соперничества считалась «главная гидра империализма» – США. Был дан наказ догнать и перегнать Америку во всех сферах жизни – от урожайности кукурузы до спортивных достижений. Как показала история, выполнить наказ Советскому Союзу не удалось. Более того, в конце концов он не выдержал гонки и испустил дух.
Но были, были все же в спортивном противоборстве с «пиндосами» и приятные сердцу советского патриота моменты.
И здесь самое время вспомнить, что в феврале нынешнего года скончался знаменитый советский штангист Юрий Власов, сыгравший весомую роль в советско-американском противостоянии на тяжелоатлетическом помосте. Вообще-то тяжелая атлетика в СССР была развита действительно хорошо. Более того, в 1946 году самым первым чемпионом мира из всех советских спортсменов стал именно штангист – Григорий Новак, еврей из никому тогда в мире не известного городка Чернобыль.
Но в самой почетной тяжелой весовой категории достижения советских атлетов были не столь высоки. А тут еще в 1955 году на международный турнир в Москву приехал чемпион США Пол Андерсон по прозвищу «человек-гора» (при сравнительно небольшом росте – 177 см, он весил десять пудов). И вот, как поется в песне, выходят на арену силачи, и в первом же упражнении троеборья – жиме – Андерсон поднимает 182,5 кг, что на 14 (!) кг больше мирового рекорда. В рывке он показывает 142,5 кг, а в толчке фиксирует 193 кг. В сумме троеборья у Андерсона получился умопомрачительный результат – 518,5 кг, что намного превышал мировой рекорд. Весь спортивный мир был потрясен, а руководители советского спорта пребывали в полнейшем смятении. Это же надо – мало того, что американский атлет утер советским нос, так еще и сделал это в Москве! Ужас, просто ужас…
Что делать? Да кто ж его знает.
Тем временем Андерсон продолжал «злодействовать». В 1956 году он победил на Олимпийских играх в Мельбурне. А затем покинул любительский спорт и начал давать показательные выступления, где демонстрировал удивительнейшие трюки – например, сделал неполное приседание с весом 952,5 кг, а во время одного из выступлений оторвал плечами от стоек сумасшедший вес – 2844 (!) килограмма.
В то время казалось, что рекорды Андерсона будут держаться очень долго. Но уже весной 1957 года рекордсменом СССР в рывке становится двадцатидвухлетний Юрий Власов, который еще через два года стал мировым лидером в супертяжелой категории.
Власов, как и Андерсон, поражал специалистов и публику, но делал это совсем по-другому. Прежде всего, он был совсем не похож на того штангиста-тяжеловеса, которого привыкли видеть на помосте. Стройный, подтянутый, в очках и с задумчивостью на лице, Юрий скорее напоминал вузовского аспиранта – и таки да, он в то время действительно заканчивал учебу в Военно-воздушной инженерной академии имени Н.Е.Жуковского. В спортивной среде его стали звать «профессором» из-за внешнего вида и очков. Да и семья у Власова не была простой – его отец работал резидентом советской разведки в Китае. И вот этот штангист-интеллектуал начал вытворять чудеса на помосте.
С 1959-го по 1963 год Юрий Власов четырежды побеждал на чемпионатах мира. А пик его спортивной карьеры пришелся на Олимпийские игры 1960 года в Риме – в сумме троеборья атлет набрал 537,5 кг, тем самым побив «вечный» рекорд Андерсона.
Советское спортивное, и не только спортивное, руководство было в восторге. Ведь основными соперниками Власова на мировых турнирах были американцы Джеймс Брэдфорд и Норберт Шемански, которых советский спортсмен регулярно побеждал.
Большой «уважухой» Власов пользовался и среди продвинутой молодежи, увлекавшейся в те годы не соцреализмом, а романами Эриха Марии Ремарка, Джека Лондона и Эрнеста Хэмингуэя. Своим кумиром Власов тоже считал Хэмингуэя, о чем даже писал в своих литературных сочинениях, называя писателя «папой». Первая книга его рассказов «Себя преодолеть» вышла в свет в 1964 году. На Нобелевскую премию по литературе, которую к тому времени получил Хэмингуэй, она, конечно, не претендовала, но добавила спортсмену-литератору популярности. Словом, в тот год Власов достиг вершины своей славы…
Но именно в 1964-м его ожидало самое тяжелое и обидное спортивное поражение в жизни. Пока Власов успешно боролся с американскими штангистами на мировой арене, в Стране Советов наращивал мощь другой силач. И звали его Леонид Жаботинский.
Леонид Жаботинский.
Фото: Wikipedia / Materialscientist
Думается, здесь нужно пояснить, почему повествование о соперничестве двух советских тяжелоатлетов написано для еврейской газеты. Как говорится, «где имение, а где наводнение». А вот почему. В те годы господства государственного антисемитизма в СССР многие евреи ревностно следили за успехами своих соплеменников во всех сферах жизни и искренне радовались тому, как назло властительным юдофобам и прочим антисемитам те громко заявляют о себе: «Ох, Ойстрах! Ай да Ботвинник!».
Кстати, о Ботвиннике. Когда проходил матч за звание чемпиона мира по шахматам между ним и Василием Смысловым, общественная атмосфера вокруг этого соперничества была достаточно накаленной. Нет-нет, на страницах газет все выглядело вполне прилично – просто Смыслов, такой молодец, наверняка добьется вершины и т.д. Однако по московским кабинетам и кухням ходили разговоры, что вот, мол, наконец-то русский человек сбросит этого «очкастого еврея» с пьедестала. К огорчению всей этой публики, победил все же Ботвинник. А самое смешное то, что многие годы спустя выяснилось, что мать Василь Васильича Смыслова была еврейкой…
Вернемся, однако, в 1964-й. Весной Жаботинский неожиданно установил мировые рекорды в каждом из упражнений, и, естественно, в сумме троеборья. Спортивный мир был потрясен. А среди евреев пошел шепоток: «Не из наших ли? Фамилия же такая, как у Зеэва…». Речь шла об одессите Зеэве (Владимире) Жаботинском – одном из самых видных деятелей сионистского движения. И что забавно – в Израиле некоторые новые репатрианты из СССР, услышав про улицу Жаботинского в своем городе, полагали, что названа она в честь знаменитого советского тяжелоатлета.
Но нет – Леонид Иванович Жаботинский был родом из украинской крестьянской семьи. И все же с евреями его жизнь пересекалась. И, пожалуй, главный момент этого пересечения случился в 1969 году, когда здоровье, а вероятно и жизнь Жаботинскому спас хирург Борис Гехтман. В лоханке почки у атлета образовался камень, но при тогдашних методах диагностики врачи все никак не могли этого определить. Жаботинский страдал от тяжелых болей, давление зашкаливало. Наконец диагноз был поставлен, и хирург Гехтман осуществил новаторскую операцию – он не разрезал мышцу, а разорвал ее, что привело к более быстрому заживлению раны.
«Ты не будешь инвалидом, сможешь еще мировые рекорды ставить», – сказал Жаботинскому его спаситель.
И спортсмен, вернувшись на помост, действительно установил еще два мировых рекорда. Леонид Иванович всегда тепло вспоминал доктора Гехтмана.
Однако с евреями Жаботинский пересекался и в спорте. Немало лет его наставником был заслуженный тренер Украины Ефим Айзенштадт. И здесь мы подходим к кульминационному моменту нашего рассказа.
«Кто не видел поединка Власова и Жаботинского, тот не видел Олимпиады», – писали в те октябрьские дни 1964 года японские газеты.
На олимпийском помосте в Токио произошла тогда настоящая спортивная драма. Баловень славы Юрий Власов приехал на Олимпиаду в Японию в качестве однозначного претендента на победу. С ним был его личный тренер Багдасаров. У Жаботинского на Играх персонального коуча не было – его взялся опекать главный тренер советской сборной Алексей Медведев. Судя по всему, у Медведева был на это свой резон, ведь именно у него в свое время Власов отобрал и чемпионские звания, и рекорды.
Знатоки спорта до сих пор помнят накал того знаменитого острейшего соперничества. Что интересно, в последующие годы сами главные участники противоборства вспоминали эти события по-разному.
Итак, зал «Сибуя» был переполнен. Главные соперники советских атлетов американцы Губнер и Шемански отстали уже в жиме. Жаботинский зафиксировал 187,5 кг, а Власов внешне легко установил мировой рекорд 197,5 кг. Многие тогда решили, что борьба реально завершилась.
И тут началось непредвиденное. У Власова почему-то не заладился рывок. Только с третьей попытки он справился с начальным весом 162,5 кг. Власов был разозлен и заказал в дополнительной четвертой попытке, не идущей в зачет троеборья, 172,5 кг. Вес он взял довольно легко, установив новый мировой рекорд, но и затратив при этом много сил.
А затем наступил момент истины. Перед заключительным упражнением Юрий опережал соперника на 5 кг. С учетом того, что Власов весил меньше конкурента, Жаботинскому, чтобы победить, нужно было толкнуть на 7,5 кг больше. Задача эта казалась нереальной всем, и Власову в том числе. Впоследствии он утверждал, что Жаботинский, стоя перед последним упражнением за кулисами, как бы сдаваясь, сказал ему:
«Сделаем по одному подходу на 200 для зачета и финиш».
Жаботинский же эту беседу никогда не подтверждал, зато однажды сказал следующее:
«Всем своим видом я демонстрировал, что отказываюсь от борьбы за золото, и даже снизил начальный вес. Власов, почувствовав себя хозяином помоста, ринулся покорять рекорды и… срезался».
Толкнув в первой попытке скромные 200 кг, Жаботинский стал ждать, чем ответит Власов. А тот, уверенный в себе, вначале поднял 205 кг, затем 210 кг, после чего почти никто не сомневался в его победе. Самое главное – в ней не сомневался сам Юрий. И вместо того, чтобы поднять тактически выигрышные 212 кг, Власов самоуверенно решил идти на мировой рекорд 217,5 кг. Но силы, потраченные на рекорды в жиме и рывке, оставили его, и Юрий Власов вес не взял.
К рекордному весу подошел Жаботинский, но даже не смог оторвать штангу от пола. Смущенно улыбаясь и потирая вроде бы травмированное плечо, Леонид медленно пошел готовиться к третьей попытке. Вскоре Жаботинский вернулся на помост совершенно преображенный – от него веяло силой и уверенностью. Он быстро взял штангу на грудь и вытолкнул на поднятых руках. Есть мировой рекорд! Есть олимпийская победа!
Как написала в те дни одна из японских газет, «два сильнейших человека России – Никита Хрущев и Юрий Власов пали в один и тот же день» (поединок между Власовым и Жаботинским состоялся через четыре дня после того, как на пленуме ЦК КПСС Никита Хрущев был снят с поста предводителя партии группой ранее «верных соратников», возглавляемой Леонидом Брежневым).
А что Власов? Ужасно раздосадованный случившимся, он прекратил занятия спортом. Правда, из-за финансовых трудностей ненадолго вернулся на помост в 1966 году, и даже установил еще один мировой рекорд, однако уже в 1968 году Юрий Власов окончательно ушел из большого спорта.
Именно в том же 1968 году в Мехико Леонид Жаботинский во второй раз стал олимпийским чемпионом.
Власов же посвятил себя писательскому труду, и самым известным его произведением стала книга «Особый район Китая», рассказывающая о разведывательной деятельности его отца в Поднебесной.
Не чуждался Юрий Петрович и разнообразной публицистики. И тут мы поближе подходим к «еврейской теме». Как-то в начале семидесятых мне, тогда еще начинающему журналисту, попал в руки популярный московский журнал, где были опубликованы воспоминания Юрия Власова о токийской Олимпиаде. Читаю, и вскоре дохожу до эпизода, в котором Власов достаточно откровенно намекает, что «туповатый малоросс» Жаботинский сам не смог бы придумать коварной (по мнению Власова) уловки со вторым подходом в толчке, и признается, что за спиной Жаботинского ему явственно виделась «хитро улыбающаяся физиономия Фимы Айзенштадта».
Признаюсь, я был ошарашен, когда прочел эти строчки, и образ Власова в моем сознании круто изменился.
В продолжение темы перенесемся на четверть века вперед. В свое время президент Еврейского совета Украины Илья Левитас создал в рамках организации клуб евреев-ветеранов спорта. Душой и организаторским мотором ветеранского клуба была милейшая Любовь Иезекиилевна Якир – многократная чемпионка Украины по шахматам. Ей всегда нравились мои статьи (что, признаюсь, мне было очень приятно), и поэтому она частенько приглашала меня выступить на заседаниях клуба, которые обычно завершались дружеским застольем. На эти встречи вместе с другими ветеранами спорта приходил и Ефим Самойлович Айзенштадт. Как-то в перерыве между заседанием и застольем я откровенно спросил заслуженного тренера о том, что произошло тогда в Токио, и о его роли в тех событиях.
– Вот что я тебе скажу, – ответил мне Ефим Самойлович. – Юра, видно, большой фантазер. Как он мог увидеть мою «хитрую улыбку», если меня в Токио вовсе не было? Его тренер на Олимпиаду с ним поехал, а меня не взяли. Может из-за «графы», а может просто не считали Жаботинского претендентом на золото. А насчет самой уловки, должен сказать, что Леня всегда обладал такой природной крестьянской смекалкой, что любому умнику может фору дать…
Ну а общественно-политические взгляды Власова с годами менялись с калейдоскопической быстротой. Если написанная в семидесятые годы по совету самого Андропова книга «Особый район Китая» повествовала о мужестве и смекалке советских разведчиков, то уже в конце восьмидесятых Юрий Петрович, ставший к тому времени народным депутатом СССР, гневно обличал «подпольную империю» на Лубянке с трибуны всесоюзного Съезда.
Не забыл он и о так насоливших ему в Токио евреях. Уже в девяностые Власов энергично выступал против «сионистов» в рядах российских демократов и даже договорился до того, что в атаках сторонников Бориса Ельцина на здание российского парламента участвовали засланные из Израиля «еврейские боевики-шовинисты».
Вот как может повлиять на сознание человека один неудачный подход к штанге…
А бывшие новые репатрианты из СССР, живущие в Израиле в разных городах на носящих имя Жаботинского улицах, давно уже знают, в честь кого эти улицы названы. И все же замечательного украинского богатыря Леонида Ивановича Жаботинского тоже хочется помянуть добрым словом.
Интересные факты из жизни Жаботинского
– Леонид Жаботинский является почетным гражданином двух городов: украинского Запорожья и египетского Суэца.
– Ежегодно в Запорожье проводятся турниры на призы Леонида Жаботинского.
– Из профессионального спорта украинец ушел в середине семидесятых из-за травмы.
– С 1987 по 1991 год служил военным советником по вопросам спорта на Мадагаскаре.
– В 2017 году в Запорожье ему открыт памятник, изготовленный из бронзы, в натуральный рост 1,93 м.
– Лично был знаком с Юрием Гагариным, считал его очень простым и скромным.
– Леониду Жаботинскому когда-то пришлось применить свою силу не в спорте, а против трех хулиганов, которые хотели напасть на него и его жену в темном переулке в Запорожье.
– В Париже текстильная фабрика срочно изготовила Жаботинскому спортивный пояс для участия в соревнованиях. Тогда на несколько часов работа на фабрике остановилась, потому что все хотели посмотреть на известного спортсмена. Впоследствии этот момент фабрика использовала в рекламных целях: "Самый сильный человек мира пользуется поясом нашей фабрики! Покупайте наши изделия!"
– У Леонида Жаботинского был 48-й размер обуви.
– В 2018 году НБУ выпустил в честь Жаботинского памятную монету номиналом 2 грн. (тираж – 35 тыс.).
Однажды сам «железный Арни» признался в том, что Леонид Жаботинский был для него настоящим кумиром, примером для подражания.
Во время турнира в Вене в 1965 году к украинскому атлету-тяжеловесу Леониду Жаботинскому подошел местный 17-летний юноша и взял автограф. Им оказался Арнольд Шварценеггер, в будущем многократный чемпион по культуризму, который неоднократно удостаивался титула «Мистер Олимпия».
Леонид Иванович в отличие от австрийца не запомнил этой встречи и был очень удивлен, когда в 2004 году получил телеграмму с приглашением приехать к нему в гости – уже от губернатора американского штата Калифорния, всемирно известной голливудской звезды Арнольда Шварценеггера.
Тот при встрече рассказал Жаботинскому об этом случае в Вене и выразил свое искреннее восхищение успехами украинского тяжелоатлета.
«С самого детства я за тебя болел. Даже во время токийской Олимпиады, хотя там выступали Норберт Шемански и Губнер. За них тоже, конечно, переживал, но мне почему-то хотелось, чтобы выиграл ты», – сказал Шварценеггер.
