Немилая непосредственность, свойственная начальникам во все времена
Скульптор Эрнст Неизвестный (вчера был день его рождения) когда-то подметил среди выходящих из цековского подъезда две разновидности чиновников. Начальников — косноязычных "красненьких"с багровым румянцем на щеках и интеллигентов — "зелененьких", поначалу трудноотличимых в толпе номенклатурных близнецов.
Одной из привилегий "красненьких" было право поручить "зелененькому" написать за него статью для публикации от его имени. Как сказал поэт, напишут чужою рукою статейку за милого друга, но подпись его под статьёю висит порнографией духа.
Казалось бы, "красненькому" впору стыдиться. Но нет, будучи сам в семидесятые годы министерским "зелененьким", я всегда поражался той непосредственной радости, какую испытывали и нисколько не скрывали "красненькие", видя плоды твоего труда, напечатанные за их подписью.
— Посмотри-ка, — помню, сказал мне неспособный написать и полстрочки замминистра, держа в руках журнал с моим текстом и его фото, — большое дело сделали.
О том, чтобы отдать гонорар или хотя бы им поделиться, речи не было.
Такая вот непосредственность, свойственная начальникам во все времена.
А вот еще одна подмеченная Эрнстом Неизвестным начальственная черта, раз уж о том пошел разговор.
«Посмотрите, какие они все обидчивые! …Это тон климактерической разобиженной женщины, которую все обманули и оставили. Неуправляемые югославы, неблагодарные китайцы, вздорные поляки, уж не говоря о евреях. …Они обидчивы и антиэстетичны в своей обиде».
