Можно ли считать частью еврейского народа Натали Портман, Ноама Хомского и иже с ними?
Михаил ФРЕНКЕЛЬ, собственный корреспондент журнала "ИсраГео" в Киеве
Из цикла "Лица еврейской национальности"
Господь милостив. В первые послевоенные годы он дал евреям великую надежду – на Святой Земле спустя почти две тысячи лет после их изгнания возродилось еврейское государство. И, конечно же, все евреи были этому рады. Или не все?..
Лет десять назад, я, довольно опытный редактор, чуть было не попал впросак. Хорошо знакомый энергичный еврейский публицист прислал мне материал, клеймивший группу оксфордских профессоров, инициировавших бойкот израильских коллег из-за «неадекватного ответа ЦАХАЛа» на провокации палестинских боевиков. Автор статьи весьма напористо критиковал английских ученых мужей за антисемитские настроения, и фактаж был не фейковый. Словом, я уже собирался подписать материал в печать. Но тут мне попалось на глаза сообщение об этой акции одного иностранного информагентства. И из него следовало, что оксфордские ученые мужи, выступившие за бойкот Израиля, оказались… евреями.
Здесь для красного словца следовало бы написать, что удивлению моему не было предела. Но все дело в том, что никакого удивления я не испытал, поскольку прохладное отношение к Израилю вовсе не является редким явлением для определенной части европейской и особенно американской еврейской элиты. Казалось бы, воссоздание еврейского государства на Святой Земле, где оно существовало тысячелетия назад, должно было пробудить самые лучшие чувства в душе каждого еврея. Особенно после ужаса Холокоста времен Второй мировой войны. Однако…
Давно замечено, что еврею не очень хочется быть таковым в двух крайних обстоятельствах – в случае, когда ему из-за своего еврейства жить сложно, и напротив – если ему, несмотря на принадлежность к Моисееву племени, живется хорошо. И даже очень хорошо. В обоих случаях ему весьма хочется показать, что все эти «еврейские мансы» его как-то мало волнуют.
Вот вы все причитаете о Холокосте – а одна известная персона несколько лет назад заявила, что не считает Шоа большей трагедией, чем геноцид других народов. И посоветовала не уделять Холокосту столько внимания в израильских и европейских системах образования. Вы, возможно, подумали, что речь о Жан-Мари Ле Пене, всегда заявлявшем, что Холокост был всего лишь небольшим эпизодом Второй мировой войны. Но нет – эти премудрости высказала оскароносная актриса Натали Портман!
При этом Портман (настоящая фамилии Хершлаг) родилась не где-нибудь, а в Иерусалиме в семье профессора медицины. К слову, родители ее деда по отцовской линии погибли в Освенциме, а прабабка по материнской – была агентом британской разведки во время Второй мировой войны.
Каждый артист мечтает однажды проснуться знаменитым, многие из них ждут этого сладостного момента всю жизнь. А к Натали популярность пришла, когда ей было всего 13 лет. Совсем неопытная девочка с блеском сыграла главную женскую роль в знаменитом фильме Люка Бессона «Леон». Далее последовала впечатляющая артистическая карьера, венцом которой на сегодняшний день является Оскар, полученный актрисой в 2011 году за главную роль в киноленте Даррена Аронофски «Черный лебедь». Словом, жизнь удалась!
Чего ж ее понесло в дела, далекие от мира театра и кино? Да еще и в такую трагическую для ее народа тему? Кое-кто на интернетовских форумах тут же записал Портман в малосимпатичную компанию евреев-самоненавистников. Но это вряд ли имеет отношение к человеку, постоянно повторяющему, как это делает Натали, что ее сердце живет в Иерусалиме. Некоторые жертвы Холокоста даже дали слово никогда не смотреть фильмы с участием Портман. Что ж, это их право, хотя этих людей и так сложно записать в категорию многочисленных зрителей «Звездных войн», в которых она с успехом снимается.
Нет, Натали Портман не входит в категорию евреев-самоненавистников, но похоже, интеллектуалка Портман принадлежит к достаточно распространенной «фракции» еврейских леволиберальных интеллигентов, готовых сочувствовать кому угодно, только не своему народу. И вдобавок укорять за плохие поступки именно евреев, прощая при этом других даже за самые страшные преступления.
В интервью британской газете Портман сказала:
«Нам, евреям, следует отказаться от параноидальной парадигмы, согласно которой мы всегда являемся жертвой».
И знаете, если отбросить резкий и даже презрительный тон этого высказывания, то в нем как раз рациональное зерно содержится. Мы действительно должны больше говорить о евреях-героях – и о советском генерале Якове Крейзере, уже в первые недели войны остановившем вместе с боевыми побратимами танковые армады Гудериана, и о той безвестной девушке из Варшавского гетто, которая из окна пылающего дома прыгнула, обвязавшись гранатами, на немецкий танк и взорвала его. И о многих других героях.
Читайте в тему:
Но о Холокосте забывать нельзя. Иное дело, что существуют люди, которые занимаются исследованием Катастрофы, но при этом являются так называемыми «грантоедами» – то есть теми, кто в первую очередь думает о себе, а потому выполняет свою такую важную работу схоластически и без души, много рассказывая о деталях, не говоря при этом о главном.
А в чем же оно – главное отличие Холокоста от других национальных трагедий?
Для сравнения обратимся к событиям в африканской стране Руанде, о которых, к слову, упоминала в своем интервью Портман. Там в 1994 году происходили страшные вещи – негодяи из племени хуту массово убивали людей из племени тутси, причем самыми дикими способами. Очевидцы потом рассказывали, что погибающие умоляли своих мучителей о быстрой смерти. Но тем этого было мало – они с первобытной жестокостью измывались над своими жертвами. Только один лишь пример. Премьер-министром страны в то время была женщина из племени тутси, которую изнасиловали, затем отрезали все, что можно было отрезать, и только потом убили. За три месяца мерзавцы замучили около миллиона человек – темпы массового уничтожения людей у хуту были выше, чем у нацистов в Освенциме. Несомненно, это был страшный геноцид, на который, кстати, весьма вяло, в отличие от событий на Ближнем Востоке, реагировали ООН и «мировая общественность».
Так чем же весь этот ужас отличался от Холокоста? А тем, что Холокост был задуман и осуществлялся государственными властями Третьего рейха. Младенцев и беременных женщин убивали не незаконные, умывшиеся кровью бандиты, а специальные зондеркоманды, состоящие на службе у государства. Массовые убийства происходили не спонтанно в диком порыве, а методично осуществлялись в рамках официального постановления по «окончательному решению еврейского вопроса», да еще и со скрупулезным ведением статистики убийств. Так, в отчете о расстреле евреев в Бабьем Яру 29-30 сентября 1941 года число жертв указано с точностью до одного человека. И именно этим, а не количеством жертв или способом их уничтожения отличается Холокост от других геноцидов в мировой истории.
Казалось бы, все это должна была бы осознавать Натали Портман, между прочим, обучавшаяся в Гарварде. Но, видимо, потому что в «Списке Шиндлера» она не снималась, такого понимания у нее нет. Однако понимание того, что не следует, тем более настолько амбициозно, лезть в дела, в которых ты не совсем разбираешься, казалось, должно было быть.
Как там у классика русской драматургии? «Мы артисты, наше место в буфете».
Кинобарышня, снисходительно рассуждающая о Холокосте – как раз тот случай…
Как вы лодку назовете, так она и поплывет. Если, конечно, не захочет, чтобы ее переименовали.
В детстве у меня был дворовой приятель. Родился он через два года после окончания войны, и отец дал ему имя своего погибшего на фронте брата – Израиль. Изя к этой «неприятности» до поры до времени относился спокойно. Но однажды повздоривший с ним на переменке одноклассник ткнул Изю в грудь пальцем и с презрением громко провозгласил: «Агрессивное государство Израиль». Дело было аккурат во время так называемого Суэцкого кризиса. Плохие «тель-авивские ястребы» атаковали хороших египетских друзей СССР – об этом все время трубили по радио. А поскольку о том, что египетский президент Насер поубивал в стране всех коммунистов, по радио не сообщалось, многие советские люди, даже третьеклассники, были об Израиле очень плохого мнения.
Инцидент на переменке так огорошил Изю, что вскоре он стеснительно попросил называть его Игорем – и нам было не жалко. Более того, когда года три спустя он заболел ангиной, я пришел его проведать и, решив сделать приятное, сказал, что старшая пионервожатая школы сегодня спросила меня – как там Игорь, скоро ли он выздоровеет?
«Она так и сказала?» – у Изи загорелись глаза. «Да, так и сказала», – не моргнув глазом соврал я. Радости его не было предела.
Спустя годы, когда мы уже жили в разных районах города, я случайно встретил товарища детства на Крещатике.
– Как дела, Игорек? – спросил я.
– Меня зовут Израиль, – неожиданно не без патетики ответил он.
И сообщил, что уезжает из «этой антисемитской страны». Правда, не в Израиль, а в США.
… В отличие от моего приятеля, мистер Хомский родился как раз в Америке. Припоминается, в былые времена, подчеркивая некие шик и роскошь, говорили: «Как в лучших домах Филадельфии». Так вот, он появился на свет именно в Филадельфии – одной из цитаделей американской демократии, и поэтому своего имени Аврам Ноам ему стыдиться повода не было. За что, конечно, спасибо и папе-профессору, уехавшему с Волыни в начале двадцатых годов минувшего века. Ноам родился в 1928 году, и можно только представить себе, как сложилась бы его жизнь в регионе, которому предстояла такая трудная, а порою страшная история.
Но судьба распорядилась иначе – Хомский грыз гранит науки в престижных Пенсильванском и Гарвардском университетах. Проявил недюжинные научные способности. Написанная им в середине пятидесятых годов работа «Синтаксические структуры», как сказано в Википедии, оказала огромное влияние на развитие науки о языке во всем мире. Словом, в лице Хомского мы имеем дело с действительно выдающимся ученым. Перефразируя слова известной песни – «в языкознании он знает толк». И, кстати, этот свой основополагающий научный труд Ноам создал в таком же молодом возрасте, в котором Маркс написал «К еврейскому вопросу».
Однако в работе Хомского, к счастью, ничего о «еврейском вопросе» нет. Почему к счастью? Да потому что Ноам Хомский известен широкой публике не только как крупный ученый, но и как философ и политик, имеющий радикально левые взгляды и специфическое отношение к еврейским проблемам и к Израилю.
Нет-нет, к типу евреев-самоненавистников Хомский тоже не принадлежит. Более того, он даже именует себя сионистом. Но вот только «сионизм» его настолько своеобразен, что – как утверждают многие политические оппоненты Хомского – скорее похож на «антисионизм». Давайте попытаемся в этом разобраться.
В одном из своих интервью Хомский говорил:
«Я всегда поддерживал идею еврейской этнической родины в Палестине. Но это не то же самое что еврейское государство. Существуют сильные доводы в поддержку этнической родины, но должно ли там быть еврейское государство, или мусульманское государство, или христианское государство, или белое государство – это совершенно другой вопрос».
Как видим, «сионизм» Хомского действительно крайне своеобразен. К слову, в молодые годы он какое-то время жил в кибуце в Израиле. Как позже отмечал профессор, в кибуце ему даже нравилось, но он не мог выносить существующую там «националистическую атмосферу».
В своих рассуждениях о сионизме Хомский, получается, милостиво соглашается с тем, что евреи жили на Святой Земле еще в незапамятные времена, однако никакой необходимости в существовании еврейского государства на этой земле он не видит. Его мало волнует, что нынешний Израиль был образован после того, как случился Холокост, и создан он был решением ООН, а не путем захвата американскими колонистами индейских земель, включая и те, где ныне расположена Филадельфия.
Впрочем, только «еврейским вопросом» взгляды и высказывания Хомского не ограничиваются. У него, мягко говоря, «забавнейшие» представления о терроризме. Если коротко – он полагает, что основным источником терроризма являются ведущие мировые державы, проводящие те или иные военные операции в разных регионах планеты. Само собой, вьетнамскую войну американцев или ввод советских войск в Афганистан одобрить трудно. Не будем, однако, путать проявления империализма с терроризмом.
Хомский всегда решительно осуждал вмешательство больших держав во внутренние дела других стран, причем это было для него абсолютом. Выходит, согласно его воззрениям, свержение французскими войсками императора Центральноафриканской Республики диктатора Бокассы, который не только насиловал, но и поедал школьниц, тоже являлось действием недопустимым. Понятно, что так можно договориться уже до совершенно абсурдных вещей.
И Хомский до них таки договаривался. Вот еще одно из его рассуждений, как по мне, уже и вовсе за гранью добра и зла:
«Например, возьмите нацистов. Они не проводили политику террора в оккупированной Европе. Они защищали местное население от терроризма партизан… Нацисты осуществляли политику контртерроризма».
Ах, как сказано! Геббельс бы позавидовал.
Но это не все. Хомский в компании с леваками утверждал, что преступления камбоджийских красных кхмеров якобы «преувеличиваются» и «искажаются», а получив в ответ шквал критики, остался при своем мнении. Кратко напомню, о чем речь. В семидесятые годы в Камбодже ярый сторонник маоизма диктатор Пол Пот организовал движение «Красных кхмеров» – эдаких местных хунвейбинов, во время властвования которых в стране было уничтожено около трех миллионов человек. Правда, этноцидом в формальном определении данного понятия это страшное преступление назвать было нельзя – камбоджийцев, которые жили в городах, уничтожали камбоджийцы, обитавшие в селах и ненавидевшие горожан как «пособников американцев». Юные, злобные, одурманенные своим вождем они убивали «врагов», часто не тратя на них патроны – орудовали мотыгами, железными палками, камнями. Долго еще потом страна не могла отойти от бешенства красных кхмеров…
И весь этот ужас, гибель миллионов людей Хомский снисходительно называл «преувеличением». Что же это в конце концов такое?
Давно замечено, что выдающиеся ученые зачастую обладают разными странностями. Вот, например, живущий в Петербурге гений математики Григорий Перельман отказался получать престижную премию с вознаграждением в миллион долларов, присужденную ему за доказательство гипотезы Пуанкаре. Журналисты охотно описывают аскетичный быт ученого и публикуют фото, как он идет из гастронома в старых брюках и сандалиях на босу ногу, держа в руках авоську с буханкой хлеба и пакетом молока.
А про Альберта Эйнштейна рассказывали, что был он крайне рассеян, и однажды долго нажимал дверной звонок, совершенно позабыв, что это его собственный дом и ключ от замка находится у него в кармане.
Все это безобидные чудачества великих.
А вот политические «изыскания» Ноама Хомского совсем иного рода. Понятное дело, что в тиши кабинета в просторном филадельфийском доме не слышно воя сирен и грохота ракет над Сдеротом или Ашкелоном. И ведь как удобно в этом уюте сочинять теории, согласно которым Пол Пот – славный парень, потому что был леваком. А еще не менее приятно красиво рассказывать о том, что создавать Израиль было вовсе не обязательно, поскольку евреи – они же умеют устроиться где угодно. Например, в Филадельфии. И все это можно было бы считать пускай и не очень приемлемым, но все же чудачеством крупного ученого. Если бы не одно «но». У теорий Хомского – активная обширная аудитория, которая вслед за своим гуру сомневается в правомерности существования государства Израиль на карте мира.
Тем более если об этом так настойчиво твердят «лица еврейской национальности»…
великолепная статья!