Не только героическая сторона израильского героя
Семен ВИНОКУР
Помню, летом 1976 года папа вернулся с завода рано и был какой-то не такой. Там посидит-помолчит, здесь засмотрится на что-то.
Потом отвел меня в сторону, оглянулся (времена такие были) и говорит:
– Израильтяне, сынок, освободили заложников в Уганде… И один парнишка погиб…
Смотрю – плачет мой папа.
– Самый лучший… командир, – говорит. – Все его ребята живы остались, а он погиб.
Вот так в моего папу, коммуниста, заместителя директора огромного завода, вошел неизвестный парнишка откуда-то из далекого Израиля и пробил его сердце.
Прошло тридцать лет с того времени, я уже был в Израиле, снимал кино, преподавал, меня знали.
Звонок… Приходите, говорят, мы хотим заказать вам фильм.
Прихожу. Сидят два лихих продюсера, оказались очень хорошими ребятами, – Волтер и Моше. И говорят:
– Сними фильм про Йони Нетаниягу.
Я даже вздрогнул. Это было имя того командира, который погиб в Уганде.
И сразу же встал перед моим взором мой любимый папа, покойный к тому времени, и я почувствовал, что бумеранг, который он запустил 30 лет назад, вернулся. И так же поразил мое сердце.
И надо было бы сказать: “Да!”
Но я сказал: “Нет”.
Они удивились. А я объяснил.
– Йони – символ Израиля. Зачем вам "русский" режиссер?!
Они говорят:
– Видели твои фильмы, хотим тебя. Подумай.
Я подумал, было лестно услышать, что им нравятся мои работы.
Подумал… и сказал: “Нет”.
Дальше события развивались стремительно. Дело было в Иерусалиме. Я решил выпить. Взбередили они душу. Папа вспомнился. Покупаю бутылку, заезжаю к товарищу. Сразу у входа в дом – книжные полки, как положено. На них наш джентльменский набор, сразу понятно, куда попал, – Достоевский, Толстой, Пастернак.
И в углу, почему-то сразу бросилась мне в глаза, маленькая зачуханная книжка. Я ее взял. Что вы думаете?.. “Йонатан (Йони) Нетаниягу. Письма”. Я чуть не упал. Слишком много было совпадений в этот день.
Через два часа, когда я сел в автобус, чтобы ехать домой, книга была со мной.
Начал я ее читать. И не заметил, как прошло время, как опустел автобус и водитель навис надо мной… Я смотрел на него, а думал о Йони. Другом Йони… из писем.
Вышел я. Тут же позвонил продюсерам и сказал, что берусь.
Пока делал фильм, удивительным образом сроднился с Йони.
Вдруг ловил себя на мысли, что он – это я, потом, что это мой брат… Странные вещи происходили.
Изучил всю жизнь этого необыкновенного парнишки, который уехал из сытой Америки, чтобы воевать в Израиле. И все прошел. Марш-броски на 50-100 километров – романтично пишет о них родителям, а в письмах к братьям добавляет: “Ты бежишь, а в ботинках хлюпает кровь от кровавых мозолей, но не остановиться”. Прошел ранения, смерть товарищей, когда они умирали у него на руках. Всегда лез на рожон, под пули, – потом я понял, почему…
Он все время хотел учиться.
Едет в Гарвард. Но тут же у нас война, он обратно…
После войны снова отправляется в Гарвард.
А у нас новая война… Он снова возвращается…
В 1976 году – командир спецназа. Это и вершина его военной карьеры… И конец жизни. А жизни-то той было 27 лет.
Операция в Уганде, лихая, наглая, практически им разработанная.
Ее изучают во всех военных академиях мира и ахают, как профессионально это было сделано.
Самолеты приземлились в Уганде, из них выехали две машины, с “перекрашенными” в “угандийцев” израильтянами. За считанные минуты от первого выстрела до последнего они освободили всех заложников.
Йони знал, что не вернется с операции, как бы лихо она ни была закручена.
Он получает очередь из “калашникова” в грудь и плечо.
Умирает в самолете.
Так становится героем Израиля.
… Но только для такого Йони я бы фильм не делал.
Что же я вычитал о нем в письмах?
Герой Израиля, символ доблести, смелости, командир спецназа, подполковник в 27 лет и так далее, и так далее…
Я вычитал, что он, Йони, – глубокий и очень одинокий. Очень ранимый. Он очень хотел понять, в чем смысл жизни и всех страданий и жертв. Очень хотел любить и чтобы его любили. Незащищенная душа предстала передо мной…
Я делал фильм не о воине, а о человеке ищущем. Подкупил он меня своей болью.
Письма его грустные, без бравады, очень правдивые, а последнее письмо, перед смертью, так совсем…
Пишет он Брурии – своей любимой девушке. Пишет в самолете, когда они уже летят в Уганду. Цитирую отрывочно:
“Я нахожусь в критической стадии своей жизни, в глубоком внутреннем кризисе… вспоминаю безумный и жалкий вопль из пьесы: “Остановите мир, я хочу сойти!”. Но невозможно остановить сумасшедший шар… И поэтому хочешь-не хочешь, живой или мертвый… ты здесь. Хорошо, что у меня есть ты, моя Брур, и хорошо, что есть место приклонить усталую голову… Все будет в порядке”.
Он пишет “все будет в порядке”, но летит на операцию, зная, что погибнет. Он так и говорит своему другу: “Не вернусь”.
Премьера фильма была в Иерусалиме.
На премьеру пришли все друзья Йони из спецназа, родственники, члены правительства, партии…
Я, честно, волновался, что они найдут массу неточностей, особенно спецназовцы, начнут придираться, что не так они целились, не так стреляли… И вообще не так показана операция.
И поэтому вышел из зала в начале просмотра и пришел к концу, когда уже шли титры.
Захожу. Темнота. Титры. Зажигают свет. Тишина.
Ну, то есть гробовая тишина. Первая мысль – тихо отвалить.
Минута – тишина, две, три.
Вдруг смотрю стоит парень рядом, под два метра, явно оттуда, из спецназа… И глаза его мокрые… Обращаю внимание, что все тихо постанывают… И тут кто-то начинает хлопать… Ну, и все обрушиваются. Не стесняются чувств, жесткие, никогда не плачущие… плачут.
Читайте в тему:
Потом ко мне подвели отца Йони, Бен-Циона, уже тогда ему было под 90. Он сказал фразу, которая лишний раз подтверждает, что чувства побеждают любую ментальность.
Он сказал:
– Должен был прийти русский режиссер, чтобы сделать самый израильский фильм о Йони…
И мне лестно, конечно, было, на нас все смотрят, прислушиваются, что он скажет.
Бен-Цион в Израиле – легенда, и тут вдруг такое говорит. Сегодня, кстати, пересматривая фильм, многое бы изменил. Мы с ним полчаса разговаривали…
Потом подходили и подходили люди…
Я помню, очень хотел есть. Не ел с утра.
И видел цель – там, впереди, стоит стол с едой…
И там были и кофе, и пиво, и всякие вкусные бутерброды…
Но к столу я так и не подошел. Все время меня кто-то перехватывал и говорил о своих чувствах… о другом Йони… Всех он задел.
Что же произошло, по моему ощущению? Все просто почувствовали, что место Йони пустует. Уже нет таких романтиков.
Таких подполковников, генералов, политиков. Такой боли нет.
Нет вопроса: “Для чего живу?”, который пылал в нем.
На смену пришло холодное, расчетливое время. Новое. Безжалостное. Эгоистичное.
Сменились эпохи.
Он, Йони, искал на самом деле связь, которая называется Любовью. Он искал ее в любви к стране, к женщине, родителям, друзьям, братьям… К людям вообще… Он знал, что это – основа народа.
А жизнь заставляла воевать, ненавидеть.
И он, измученный противоречием, стонал: “До каких пор будут эти жертвы, им нет конца?!”
Он мечтал о мире. Почти в каждом его письме!.. Но при этом никогда не шел на попятную. Ни перед кем ни пасовал. Знал, что не имеет право на слабость, потому что ответственен за всех.
Автор — советский и израильский сценарист, кинорежиссёр и продюсер более восьмидесяти документальных и художественных фильмов. Работал на Ленфильме, Мосфильме. Лауреат премий и наград международных кинофестивалей. В 1999 году награждён призом Израильской киноакадемии
