Впервые именно в мастерской Островского я увидела этих "странных, словно бестелесных", персонажей в кипах. Помню тогдашние свои ощущения и ясное понимание, что подобные работы не могут быть представлены в советских художественных салонах
Ирина КРУПИЦКАЯ
На исходе Хануки Меир Островский рассказал о ханукальных свечах, которые актер Зиновий Гердт зажигал в Израиле, в доме отца Меира — замечательного, увы, рано ушедшего из этого мира художника Иосифа Островского…
Но не получается у меня просто упомянуть художника столь редкостного таланта, необычные работы которого довелось увидеть еще в его мастерской в Одессе. Они поражали. И поражают до сих пор.
В те годы начала-середины 80-х казалось невероятным, чтобы официально признанный советский художник осмелился писать на "непроизносимую" тему, силой своего художественного таланта вызывая из небытия людей, которых, казалось, уже никогда не вернуть в отвергавший их мир…
Впервые именно в мастерской Островского я увидела этих "странных, словно бестелесных", персонажей в кипах. Помню тогдашние свои ощущения и ясное понимание, что подобные работы не могут быть представлены в советских художественных салонах. Великолепные портреты и пейзажи — да, конечно! А вот эти еврейские музыканты, эти еврейские старики — никогда! К счастью, сравнительно скоро я убедилась, что ошиблась…
Работы Островского продолжают волновать, будоражить. Специалисты, коллеги, почитатели признают:
Noi Volkov: "Уровень Фалька!"
Инна Тарасовская (о картине "Скрипач"):
"Идеальные Руки"…
Инна Тарасовская (о работе Островского "Старец"):
"Еврейские глаза! В них и печаль и смирение перед Вс-м! И динамика позы — о том же"…
х х х
"…Отец начал рисовать на еврейскую тему ещё в начале 70-х (прошлого века), будучи уже довольно известным художником. — уточняет сын художника Меир. — Это были сны — воспоминания о еврейском детстве, желание проникнуть в душу своего народа, фантазии о будущем…. Долгое время эти картины стояли в его мастерской "лицом к стене". Было всякое: и запугивание так называемых "искусствоведов в штатском" типа: "Картины горят…" , "ХОдите по лезвию ножа"… С другой стороны, была поддержка приличных людей…
…Я помню, где-то с 1987-го и вплоть до нашего отъезда в Израиль в конце 89-го многие отъезжающие в США и Европу приобретали у папы картины для перепродажи. По рассказам очевидцев, некоторые так в них влюблялись, что не могли с ними расстаться и оставляли у себя.
Папе тоже было жалко расставаться со своими "стариками". И он иногда делал "творческие повторения". В Одессе тоже папа иногда дарил картины друзьям или продавал коллекционерам. Например, был такой профессор Великанов, собравший много папиных картин. Его дети вроде вывезли всё в Израиль… Кстати , кажется, в 2010-м году какой-то "козёл из Санкт-Петербурга" стал подделывать «папиных музыкантов» . Папина галерейщица обещала с ними разобраться…. Так и не помню, чем эта история закончилась…"
"… Папа любил работать под музыку. Дружил с музыкантами и композиторами. Причём, представлявшими разные музыкальные направления. В его мастерской могли звучать Бах, еврейская канторская музыка, джаз. Он создал цикл работ, посвященных музыкантам — скрипачам, виолончелистам, флейтистам. Есть также такие интересные персонажи которые как бы "играют без инструментов" или сочиняют музыку…"
Я помню Меира (Мишу) еще по Одессе — мальчишкой, который ходил за отцом "хвостиком": их часто можно было увидеть в городе вместе. Наверное, Иосифу было бы интересно и важно увидеть своего сына сегодняшним — серьезным учителем, знатоком Торы, отцом большого семейства…
Утрата любимого и такого необыкновенного человека дорого стоила семье Островских. Иосиф создал много прекрасных женских портретов. Жена Галина, дочь Светлана были его любимыми моделями. Он еще успел запечатлеть свою старшую внучку Эстер. Последние свои работы писал на Земле Израиля, в Иерусалиме…
