Реальные пуримские истории
Петр ЛЮКИМСОН
Фоторепортаж из пуримского Тель-Авива – Сергей Демянчук
Хотя бы потому, что за два-три дня до праздника жена не то что не запрещает, а просто-таки приказывает мне купить мучное и сладкое, да побольше, не забыв заодно и пять-шесть бутылок вина. Вина к Пуриму я, разумеется, беру целую коробку из 12 бутылок, а дома объясняю, что она продавалась со скидкой в 40%, и просто грех было упускать такую возможность. "Ничего, все выпьется!" — говорю я и уже не слушаю, что жена там ворчит мне вслед.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"
В том, что все выпьется, причем за один день, я ни на минуту не сомневаюсь, поскольку хорошо выпить в Пурим – великая заповедь, и если бы вы видели батареи бутылок, которые приготовили к этому празднику мои друзья, то поняли бы, что автор этих строк — великий трезвенник.
Самое главное начинается вечером перед постом царицы Эстер. Жена достает купленные заранее красивые подносы и раскладывает на них пироги, печенья, вафли, конфеты и все прочее, что я притащил из магазина, а сверху водружает бутылку вина. Затем все это обертывается в хрустящий целлофан, перевязывается ленточкой – и "мишлоах манот", то есть подарок к Пуриму готов. Пока дети были маленькими, они относили эти подарки друзьям, соседями непременно каким-нибудь совершенно незнакомым людям, теперь мне приходится делать это самому. Потому, что "мишлоах манот" — одна из главных заповедей Пурима, который является, прежде всего, праздником еврейской солидарности. Ибо ясно сказано в "Мегилат-Эстер": "…Потому иудеи, живущие в городах неукрепленных, делают четырнадцатый день месяца адара днем радости и пира и праздника и посылают (в подарок) доли трапезные друг другу". А когда речь идет о городах-крепостях, то к этому добавляются еще и "даяния бедным".
Так как сказано "доли", а не "доля", то по традиции каждый "мишлоах манот" должен состоять не менее чем из двух видов съестного, одним из которых является бутылка спиртного. То есть, в принципе, какой-то выпечки и небольшой бутылочки вина или ликера вполне достаточно. Но так уж у нас заведено, что каждая семья в меру свои возможностей старается приготовить подарки побогаче, чтобы не только не ударить в грязь лицом, но и блеснуть перед соседями – дескать, вот мы какие, нам для вас ничего не жалко!
Началось это не вчера и не сегодня — вспомните замечательный рассказ Шолом-Алейхема про Нехаму рыжую и Нехаму черную, — но в Израиле приняло вид национального сумасшествия. Да что там, я и сам в течение нескольких лет соревновался с соседом в том, кто кому принесет подарок побогаче. И когда мы обменялись свертками, в каждом из которых лежало по бутылке виски за 500 шекелей, он первым позвонил мне и сказал: "Стоп! Давай на этом остановимся!"
В дни Пурима я невольно перебираю в памяти рассказы наших классиков о том, как прекрасен был этот праздник в еврейских местечках. Как еврейские дети, у которых руки росли из нужного места, зарабатывали неплохие деньги на изготовлении пуримских трещоток. Как семьи бедняков превращались в небольшие театральные труппы, ходили по домам и дворам с "пуримшпилями" и тоже на этом зарабатывали. Как щедро жертвовали беднякам деньги более зажиточные земляки. И как у всех детей в местечке трещало за ушами от сладостей из "мишлоах манот"…
Впрочем, мы сегодня празднуем не хуже. Трещат в синагогах трещотки всякий раз, когда во время чтения "Свитка Эстер" упоминается имя Амана. Разливается по стаканам вино, и вот уже кто-то, не выдержав, пускается в танец с бутылкой на голове. И о подарках бедным, как и о "мишлоах манот", слава Богу, никто не забывает…
В сущности, повторю, Пурим – это, прежде всего, праздник нашей национальной солидарности, и его обычаи призваны напомнить о том, что евреи — члены одной большой семьи, в которой все болеют друг за друга, и что, только держась вместе, мы сумеем выстоять перед лицом любой смертельной опасности. Не случайно за день до праздника начинается всеобщий пост, призванный напомнить нам о том, как все евреи Шушан постились и молились за благополучный исход обращения Эстер к царю Ахашверошу:
"И сказала Эстер, чтобы передали Мордехаю: Иди, собери всех иудеев, находящихся в Шушане, и поститесь ради меня, и не ешьте, и не пейте три дня, ночь и день…"
Постились мы "ради Эстер", а на самом деле за себя и весь народ, который задумал уничтожить Аман. И когда в твою дверь стучат незнакомые дети и говорят: "Вот, мама просила передать вам "мишлоах манот", и ты отсылаешь их с ответным подарком, тебя вновь невольно охватывает великое чувство единения, без которого немыслима атмосфера Пурима. Ну, а потом, когда вся семья и многочисленные гости усаживаются за праздничную трапезу с уже открытым и продышавшимся вином, ты окончательно утверждаешься в том, что этот народ – твой народ — продолжит свое существование в истории, какие бы бури ни проносились над ним и над миром.
"И иудеев были свет, и радость, веселье и почет… И эти дни памятуются и соблюдаются во всех поколениях, в каждой семье и городе, и эти дни Пурим не устранятся из среды иудеев, и память о них не исчезнет у их потомков…"
* * *
Итак, вступил в свои права веселый праздник Пурим, в основе которого лежит история о чудесном избавлении еврейского народа от тотального уничтожения, замыленного злодеем Аманом. Не знаю, обратили ли вы внимание на то, что в этом году произошло еще одно чудо: Пурим перестал быть чисто еврейским праздником. Достаточно пробежаться по социальным сетям, чтобы убедиться, что его с нетерпением ждали не только в Израиле, но и в Украине, России, США и других странах. Ждали с верой, что на этот раз Всевышний совершит чудо не только для евреев, но и для всего мира, положив конец бессмысленной войне, которая идет в Украине.
Автор этих строк уже давно собирает истории, которые происходили с израильтянами в дни Рош а-Шана, Суккот, Хануки, Песаха, Шавуот и, конечно же, Пурима. И вот вам четыре пуримские истории. А уж чудесные они или нет, решать вам
ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ: ЧУДО С УЛЬТРАЗВУКОМ
Ее рассказала мне ныне немолодая женщина по имени Хана, преподающая историю и литературу в религиозной школе для девочек.
— Да, у меня есть своя история о пуримском чуде, вот только, боюсь, она не очень вам подойдет, уж очень интимная, — сказала Хана. – Случилась она более пятнадцати лет назад. Это сейчас у меня пятеро детей, а в первые шесть лет брака я никак не могла забеременеть. Происходило что-то очень странное: дважды у нас мужем все вроде получалось, но беременность оказывалась ложной. Наконец, мне удалось забеременеть в третий раз. Снова радость, снова надежда. По моим подсчетам, я была уже на седьмой неделе беременности, когда у меня вдруг посреди ночи началось кровотечение. Я испугалась выкидыша, разбудила мужа, и мы поехали в больницу.
В приемном отделении я рассказала свою историю, поделилась опасениями, и меня повезли на ультразвуковое обследование. Женщина, которая его делала, долго водила аппаратом по моему животу, пристально всматривалась в экран, и чем дольше это продолжалось, тем больше росла моя тревога. "Извините, матка на самом деле несколько увеличена, но я не вижу плода", — призналась она, и у меня ухнуло сердце: я уже дважды проходила через это. Однако женщина поспешила меня успокоить: по ее словам, дело могло быть в том, что у аппарата, на котором она работает, не очень высокая резолюция, и в другой больнице есть более современный и точный прибор для сканирования ультразвуком, и мне стоит пройти эту процедуру там.
Мы получили направление в другую больницу, и я решила ехать туда немедленно — уцепилась за последнюю надежду. Снова приемный покой, снова вопросы, снова проверки, но и там мне сказали, что на экране не видно плода. Наверное, чувства сполна отражались на моем лице, и мужчина, который проводил сканирование, сказал, что есть еще более точный аппарат УЗИ в больнице в Тель а-Шомере. Он рекомендовал обратиться к моему лечащему врачу, чтобы тот дал туда направление — дескать, там лучшая аппаратура и лучшие специалисты, они во всем разберутся.
Мой врач дал направление и на прощание пожелал веселого Пурима. И только тут я вспомнила, что послезавтра праздник, мен надо организовать для старшеклассниц пуримскую вечеринку, а я еще даже не начинала готовиться. В общем, решила, что госпитализация может и подождать, я не вправе испортить девочкам праздник.
В Пурим принято веселиться, и потому я испекла озней-аман и подготовила для девочек мишлоах-манот, еще раз просмотрела сценарий празднования и всячески старалась выглядеть веселой и беззаботной, хотя на душе у меня скребли кошки. Такой была моя маска в тот Пурим.
На следующий день приезжаю в больницу, протягиваю направление, а мне говорят, что оно просрочено, принять меня не могут – и все тут. Надо взять новое направление, то есть снова записаться на прием к гинекологу, а там мне отвечают, что он сможет принять меня только через три дня. Ждать столько я не хотела, поэтому решила пойти в частную клинику, тем более, как мне сказали, в ней есть аппарат для УЗИ, и я смогу пройти обследование прямо на месте. Гинеколог, выслушав мою историю, заявил, что если проверка дважды показала одно и то же, то он просто не видит смысла проводить исследование в третий раз, ведь и мои анализы указывают, что вероятность беременности очень мала. Но увидев, что я готова разрыдаться, заявил, мол, так и быть, проведет УЗИ.
— Только я хочу видеть, что происходит на экране! – сказала я.
И вот я смотрю на экран и вижу на нем явственные очертания, напоминающие плод…
— Доктор, — спрашиваю с придыханием, — мне это кажется, или?..
— Да нет, вам не кажется, — отвечает он. – Вы действительно беременны. Только кто вам сказал, что вы находитесь на восьмой или девятой неделе?! Похоже, вы только на пятой. Теперь понятно, почему раньше ничего не было видно – на столь раннем сроке ультразвук плод не улавливает.
Вот и получалось, что если бы я из-за пуримской вечеринки в школе не отложила поход в больницу, при проверке ничего бы не увидели, и я бы еще долго считала, что мне снова не удалось забеременеть. Задержка со сканированием оказалась как нельзя кстати, и лично для меня это было и остается пуримским чудом.
Читайте в тему:
ИСТОРИЯ ВТОРАЯ: ПУРИМ В ДАХАУ
Эту историю мне довелось услышать от соседа по палате, когда я однажды на неделю загремел в больницу: он слышал ее от отца, прошедшего через концлагерь.
Однажды вечером в 1943 году, когда еврейские узники уже собрались спать, один из них объявил, что по его подсчетам сегодня наступает Пурим, а значит, надо веселиться и читать "Мегилат-Эстер".
— С чего бы нам веселиться и где взять "Свиток Эстер"? – заметил кто-то.
— Ну, я знаю его наизусть, так что буду читать по памяти, а вы слушайте – и пусть это нам зачтется так, словно мы читали с настоящего свитка! – сказал этот человек, и в бараке зазвучали вечные слова: "И было в дни Ахашвероша, того самого Ахашвероша, что царствовал от Индии до Мавритании над ста двадцатью семи странами…"
И все евреи в бараке слушали и даже тихонько топали ногами, когда звучало имя Амана. Двое узников с восклицанием "Пурим самеах!" пустились в пляс прямо посреди барака, а тот еврей, который затеял празднование, вдруг сказал: "Евреи, да ведь это же про нас, про наше время! Гитлер – это и есть Аман, и кончит он так же!" "Амейн!" — хором ответили все.
Наутро всех евреев выстроили на плацу, и они обратили внимание, что автоматчиков, окруживших плац, больше, чем обычно. Тут комендант лагеря вышел перед строем и сказал:
— Я знаю, сегодня ночью один из вас порочил имя фюрера, и вы все его поддержали, за это вам всем полагается смерть. Но я сегодня добрый. Поэтому если вы сейчас назовете того, кто позволил себе поносить фюрера, или он сам выйдет из строя, то будет казнен только он. Если же нет – расстреляю весь барак…
Ответом ему было молчание. Тогда комендант повторил угрозу, и солдаты направили на узников автоматы, готовые в любую минуту открыть огонь.
Тот еврей дернулся, чтобы выйти из строя, но товарищи его удержали.
— Стой на месте! – шепотом сказали ему. – Мы все отвечали "амейн", поэтому либо вместе спасемся, либо вместе умрем, освятив имя Всевышнего.
Пауза тянулась неимоверно долго, стоявшие в строю люди продолжали молчать. Наконец комендант махнул рукой и сказал: "Ладно, гоните этих свиней на работу!"
То, что этот эсэсовский выродок неожиданно отказался от задуманной расправы, и в тот день все евреи остались живы, было самым настоящим чудом Пурима. Никакого другого объяснения этому нет
ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ: ПУРИМ 1953-ГО
Эту историю любят рассказывать хасиды ребе из Махновки Авраама Иегошуа Гешеле Тверского – последнего хасидского адмора, задержавшегося на территории СССР вплоть до 1964 года. За отказ от предложения стать "главным раввином Советского Союза" Тверский был сослан на пять лет в Сибирь, а по возвращении из ссылки вынужденно поселился в Калуге.
В это же время один из его хасидов, Берл Рабинович, держал на паях с другим евреем магазин, а когда узнал, что компаньон арестован, сбежал и нашел убежище в Москве, в доме другого хасида ребе из Махновки — Аарона Хазана. Примерно на Хануку, узнав, что ребе вернулся из Сибири, Берл Рабинович решил съездить в Калугу, чтобы спросить у него, долго ли еще ему придется так жить и что делать дальше. Его попытались отговорить от этой поездки, вновь и вновь объясняли, насколько это опасно: достаточно, чтобы его попросили предъявить паспорт, — и арест неминуем. Однако Берл Рабинович заупрямился и заявил: "Я никогда ничего не делал, не посоветовавшись с ребе, и мне надо встретиться с ним во что бы то ни стало!".
В общем, Берл поехал. Спустя день он вернулся, сказал, что ребе велел ему держаться, и добавил: "Уже на Песах с Божьей помощью ты будешь снова дома".
Все это происходило в 5713 (1953) году, когда страх, в котором жили евреи, достиг апогея и перешел в панический ужас. В стране полным ходом раскручивалось "дело врачей", быстро переросшее в антисемитскую истерию. Каждый день в газетах появлялись обличительные статьи против тех или иных евреев, народ призывали проявлять бдительность и выявлять "вредителей", и все прекрасно понимали, о ком идет речь. Сегодня уже известно, что та истерия была лишь первой частью поистине сатанинского плана уничтожения советских евреев. Согласно второй части "народный гнев" против вредителей и врачей-отравителей должен был перерасти в погромы с последующим переселением евреев в самые гиблые места Сибири и Крайнего Севера – "во имя их спасения". Доехать до места назначения предстояло немногим, а те, кто доехал бы, вряд ли выжили, будучи намеренно помещены в нечеловеческие условия существования. И если подобная судьба была уготована евреям, которые считались "честными советскими гражданами", то что тогда говорить о тех, кто за свои религиозные убеждения или мнимые преступления попал бы в число "врагов народа"?! Или о таких, как Берл Рабинович, объявленных властями в розыск?!
Но Берл, несмотря ни на что, продолжал верить словам ребе и жил в ожидании праздника Песах, когда сможет вернуться домой в полной безопасности. В это трудно было поверить, ведь ситуация день ото дня ухудшалась, а до Песаха, то есть до исполнения слов ребе, оставалось всего-то чуть больше месяца. Вдобавок близился суд над "врачами-отравителями", а каким будет его приговор, никто не сомневался.
Тем временем в доме рава Хазана, где скрывался Берл Рабинович, собрались на праздничную трапезу в честь Пурима несколько семей. Стекла в окнах были незадолго до этого выбил сосед-антисемит, и хотя традиция предписывает евреям в этот день радоваться и веселиться, настроение у собравшихся было совсем не праздничное. Тем не менее двое детей, пришедших на праздник с родителями, положили друг другу руки на плечи и пустились в веселый пляс. При взгляде на них у собравшихся стали оттаивать сердца и поднялось настроение.
"Посмотрите, дети танцуют и поют! Я думаю, это знак Свыше, что нам будет явлено великое чудо!" — воскликнул Берл Рабинович.
На следующий день по радио сообщили, что "товарищ Сталин тяжело болен". Поскольку никогда прежде народу не сообщали о состоянии здоровья Сталина, многие евреи поняли, что на самом деле он не болен, а, вероятнее всего, сдох еще накануне вечером, когда они праздновали Пурим. Это и было "новое чудо Пурима", явленное евреям бывшего СССР, и память о нем до сих пор сохраняется почти в каждой семье выходцев из "единого и могучего".
В течение последующего месяца все еще было непонятно, куда повернет новое советское руководство и что оно готовит народу. Но Берл Рабинович решил положиться на слова ребе и на Песах отправился домой. Он спокойно отпраздновал в кругу семьи, а спустя еще несколько дней было объявлено, что "дело врачей" было сфабриковано, поэтому его решено прекратить, а всех врачей признать полностью оправданными и освободить из-под ареста. Вскоре была объявлена массовая амнистия заключенных, дело Берла Рабиновича закрыто, и никто его больше в связи с ним не беспокоил. И только тогда стал окончательно понятен смысл слов ребе: "К Песаху, с Божьей помощью, ты будешь дома"…
ИСТОРИЯ ЧЕТВЕРТАЯ: ДА БУДЕТ МИР…
На мой вопрос, есть ли у нее какое-то яркое воспоминание о Пуриме, жительница Тель-Авива Елена Фильдер ответила: "Да, конечно. Мой самый главный Пурим в жизни – это Пурим 1991 года!"
— Стыдно признаться, но до приезда в Израиль я абсолютно ничего не знала о еврейской традиции и праздниках, — начала рассказывать Елена. – То есть я слышала слово "Пурим" от деда с бабкой; они между собой не раз говорили, что "Сталин сдох на Пурим", но это как-то пролетало мимо моих ушей. В подробности того, что такое этот самый Пурим, я не вдавалась, и никто почему-то не удосужился мне об этом рассказать.
В декабре 1990 года мы с мужем и детьми решили совершить алию. К этому времени Саддам Хуссейн уже захватил Кувейт, ситуация в мире была крайне напряженной, многие мои знакомые говорили, что если начнется война, Хуссейн может ударить и по Израилю, но мне почему-то в это не верилось. Все думалось: а при чем здесь вообще Израиль? И даже если Хуссейн решит по нему ударить, Америка этого не допустит. У многих тогда было великая вера в Америку. Ну, а через несколько дней после нашего приезда началось… Я хорошо помню, как мы получали противогазы, как покойный Мордехай Кармон произнес в прямом эфире бессмертную фразу "Вот, друзья, мы и пережили с вами еще один ядерный удар!", и как меня мучила совесть за то, что я привезла детей под ракетные обстрелы, и еще неизвестно, чем все это кончится…
А потом наступило 28 февраля. И я отчетливо помню, как все израильтяне обратили внимание, что война закончилась точно в канун Пурима. Как все повторяли фразу нашего тогдашнего замечательного премьера Ицхака Шамира: "Вроде Пурим, но я что-то не вижу дерева для Амана…" Не побоюсь этих слов — тогда многие израильтяне видели в случившемся не случайное совпадение, а доказательство того, что в день Пурима Всевышний особенно благосклонен к своему народу. Именно тогда я впервые познакомилась с историей этого праздника, с него начался мой интерес к иудаизму и возвращение нашей семьи к исполнению заповедей Торы. И это ведь тоже своего рода чудо…
[nn]
