Денис ДРАГУНСКИЙ | Анфан террибль, Му-му и Труффальдино

Ресторанные истории

 

ПЯТЬ РУБЛЕЙ

Давным-давно я сидел в ресторане ЦДЛ с одним старым-престарым писателем. Писатель этот, помимо своего литературного дела, принесшего ему короткую, но бурную славу в начале тридцатых, был дополнительно легендарен по части донжуанских приключений и питейных подвигов. Анфан террибль тогдашней московской богемы. Но теперь это был больной старик с подрагивающей головой, которому ничего нельзя было съесть и выпить, кроме вареного судака и стакана боржома.

Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!

К нам за столик тут же подсел еще один литератор — из славной когорты слегка обтерханных, но очень бойких участников каждого Всесоюзного совещания молодых писателей: поколение вечно тридцатилетних. Этот поношенный юноша подпустил почтения, спросил о здоровье и творческих планах.

Старый писатель стал простодушно жаловаться на возраст и болезни, которые не позволяют хорошенько тяпнуть и закусить, и потом к кому-нибудь этак закатиться, этак нагрянуть, как он это делал всю жизнь. Не говоря уже о том, что вряд ли он сейчас сможет придумать и написать полноценную пьесу. Чтоб там было не меньше трех настоящих больших ролей, а значит — характеров, а значит — конфликтов. "Не смогу уже вытянуть пьесу", — горестно сказал он.

В ответ молодой литератор повздыхал о своей собственной тяжкой жизни и закончил традиционно: "дядя Алеша, дайте, пожалуйста, пять рублей".

Дядя Алеша достал кошелек и дал синенькую.

Проситель тут же взбодрился, щелчком пальцев подозвал официанта, заказал шашлык, а для начала — селедку под шубой и водки двести граммов (тогда такие были цены). "Ваше здоровье!" — и опрокинул стопку.

Старик даже вилку уронил. Встал, взял свою тарелку и пересел за другой стол.

Молодой человек ничего не понял. Он улыбнулся — старик чудит! — и налил себе еще водочки.

ЛЮБОВЬ ГЕРАСИМА

Никак не могу забыть одну фейсбучную исповедь:

"Долго дружили в виртуале. В конце концов влюбилась по уши. Наконец, назначили свидание — мол, встретимся и пойдем ужинать. Я на всякий случай купила домой шампанское две бутылки брют, и полтора кило лучшей клубники. Что вот, мол, после ресторана поедем ко мне, и…

Встречаемся. Обаятельный мужчина средних лет. Целует ручки. Чудесный разговор. Идем по улице, мимо одного ресторана, другого, третьего. Думаю — куда же он меня ведет? Наконец он толкает дверь "Му-му" и говорит, широким жестом показывая на прилавок:

"Бери все, что хочешь!"

Я бегу домой и там, рыдая и хохоча, за ночь выпиваю шампанское и сжираю всю клубнику, а назавтра рано утром с дикой крапивницей сижу в поликлинике, и еще изжога с икотой от брюта, двух бутылок…"

***

Об этом я сочинил верлибр:

Если есть женщина, которая насмерть оскорблена,

что её пригласили поужинать в "Му-му"

это значит, что где-то есть женщина,

которая обидеться может, если ее позовут

в "Шоколадницу". Или в "Иль-Патио". Или в "Джонджоли".

Но значит, есть и такая, что плюнет кавалеру в глаза, когда он

пригласит ее в "Филимонову и Янкеля", или же в "Гудман".

Не простит кавалеру "Ваниль" или "Сыр".

Проклянет его за "Турандот",

или будет долго рыдать в одинокой постели,

если ее позовут

в "Пушкин".

Но это ведь значит, что есть и другая женщина, которая в ответ

на приглашение поужинать в "Му-му" скажет:

"Да ты что, дурак, деньгами сорить? Пойдем в "Сабвей"! А лучше возьмем бутылку, батон и докторской грамм триста, а?"

Читайте в тему:

А в ресторане…

КОМЕДИЯ ДЕЛЬ АРТЕ

Павла Николаевича Саруханова назначили директором ФПП, Фонда перспективного планирования. Он встречался с Шефом. Шеф сказал, что будет его вызывать примерно раз в месяц.

Выше — только звезды!

Поэтому Саруханов решил поужинать в хорошем ресторане с женой Ниной. Нашли в интернете какой-то новый-клевый, под названием «Карло Гоцци». Переулок был перерыт – машину оставили на углу. Дошли до входа. Красиво: маски всяких Труффальдино и Панталоне. У дверей стоял швейцар – крупный молодой человек.

Саруханов двинулся было вовнутрь, но тот оглядел его и почему-то не посторонился.

— Добрый вечер, — сказал Саруханов.

— Извините, — ответил швейцар. – У нас сегодня мероприятие.

— Вот! – сказала Нина. – Надо было заказать столик!

— Как-то я не подумал, – огорчился Саруханов. – Но у вас же там почти что пусто, — он попытался заглянуть швейцару через плечо. – Какое еще мероприятие?

— Скоро начнется, — сказал тот, заслоняя вход.

Наверное, Саруханов взял бы жену под руку и ушел, они нашли бы, где поужинать, но вот беда – к дверям подошел какой-то седой мужик в сопровождении двух девиц. Швейцар встал боком и пропустил их.

— Что ж нам делать? – спросил Саруханов.

— Тут вокруг очень много хороших кафе. Вкусно, уютно, недорого, — негромко и отчетливо ответил тот.

— Спасибо, — сказал Саруханов и слегка побледнел.

— Паша, ты только не волнуйся, — сказала Нина.

Саруханов отошел на десяток шагов.

Достал телефон.

Набрал свой офис.

— Светлана Васильевна, — сказал он заведующей секретариатом. – Есть такая точка общепита, называется «Карло Гоцци». Соедините меня с ее директором, или кто у них там за старшего.

Буквально через три минуты в трубке раздался вежливый и чуть возбужденный голос:

«Здравствуйте, уважаемый Павел Николаевич, я очень рад вашему звонку, мы всегда рады таким гостям, чем я могу быть вам полезен?».

— Вы где? – строго спросил Саруханов.

— Как раз сейчас на работе, в нашем ресторане.

— Жду вас снаружи.

Выбежал мужчина лет сорока в отличном костюме, стал жать руку, приглашать зайти вовнутрь. Нина с гордостью поглядела на Саруханова – вот какой у нее муж, все может разрулить в три минуты! – но Саруханов спросил, указывая на швейцара:

— Почему он нас не пропустил?

— Он? Вас? Что вы! Недоразумение! – заулыбался директор и сверкнул на швейцара глазами.

— Пусть он сам скажет, – у Саруханова играли желваки на скулах. – Ну! Словами! – обратился он к швейцару. – Фейс-контроль? Дресс-код? А? Рожа не понравилась? Одежка не та?

Кстати, лицо у Саруханова было землистое, некрасивое, мрачное, с большим шрамом над верхней губой, отчего усы росли косо. И клетчатый пиджак с отвисшими карманами – Саруханов не любил носить портфель, и напихивал в карманы все свои айфоны и блокноты.

— Мы его накажем, — сказал директор.

— Выгоните его, — сказал Саруханов. – Прямо сейчас. Чтоб я был уверен. А то сами знаете, налоговая свирепствует… И напишите мне на бумажке, как его зовут. Я прослежу, чтоб он в Москве не работал. Мне с ним неприятно в одном городе.

— Паша! – всплеснула руками Нина. – Ты только не волнуйся!

Швейцар, набычась, смотрел на Саруханова. Потом повернулся и пошел прочь.

— Какой ты строгий, — сказала Нина. – Даже слишком.

— Распустили мальчиков! – хмыкнул Саруханов, сел за столик и стал читать меню.

Но назавтра велел поставить этому парню прослушку на мобильник. Так и есть. Он проклинал Саруханова и клялся братьям и девушке, что найдет его и набьет ему морду. Что делать? Проще всего подкинуть наркоту. Но он поймет, выйдет после отсидки и станет мстить. Значит, просто тихо убрать. Но братьям и девушке все сразу станет ясно, и они будут мстить. Кстати, девушка была его невестой. Не исключено, что она беременна. Родится ребенок, и тоже станет мстить.

"Представляю себе, — подумал Саруханов, — мне будет шестьдесят, и тут на голову свалится двадцатилетний мститель. Поэтому надо составить список на ликвидацию. Сам этот хам, его девушка, два брата. Проверить насчет родителей. То есть от четырех до шести человек, не считая возможного эмбриона. Серьезное дело. Шесть человек, причем пятеро чисто профилактически. Не то, чтобы жалко, но как-то слишком. А не ну ли его на хер, мудака?"

— Ну его на хер, мудака, — прошептал Саруханов, и не стал доставать из кармана телефон.

Тем более что на самом деле его назначили старшим научным в РГГУ, а вовсе не директором в каком-то выдуманном Фонде перспективного планирования.

Так что они с Ниной отлично поужинали в «Старлайте».

Денис ДРАГУНСКИЙ | Маленькая ресторанная хитрость