90-летию со дня рождения Эфраима Вольфа посвящается
Абрам ТОРПУСМАН, Иерусалим
13 апреля 2022 года исполнилось 90 лет деятелю сионистского движения в Советском Союзе, просветителю, человеку большого мужества и удивительной биографии Эфраиму (Ефиму) Вольфу. В 1941-44-м гг. Эфраиму довелось стать малолетним узником нацистского гетто в Жмеринке, затем он стал участником молодежной еврейской (оказалось — нелегальной!) организации «Эйникайт», с 1949 по 1954-й — узник сталинских тюрем и лагерей, впоследствии был учителем средних школ, одним из инициаторов и исполнителей реформы преподавания математики в Советском Союзе.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Самым страшным периодом первой части жизни оказались годы гетто. Талантливый девятилетний мальчик быстро понял перспективы. Отец был на фронте, в доме остались трое – Фима, сестра Бетя, на год моложе его, и мама Хая. В одном из ранних стихотворений («Матері», 1941,по-украински; его языками были идиш, украинский и русский) Фима написал:
Чому ти задумалась, мати?
Чому ти сьогодні сумна?
Не треба, не треба ридати –
Ще батька поверне війна.
Він прийде до тихої хати
Спочить після грізних ночей.
Та може ще трапитись, мати, —
Йому не відчинять дверей…
Бо, може, до спільної ями
Багнетами нас поженуть –
І ми розцілуємось, мамо,
В останню готуючись путь…
(Почему ты задумалась, мать?
Почему ты сегодня печальна?
Не надо, не надо рыдать —
Война ещё вернет отца.
Он придёт к тихой хате
Отдохнуть после грозных ночей.
Но может ещё случиться, мать, —
Ему не откроют дверей.
Оттого, что, может, к общей яме
Штыками нас погонят —
И мы расцелуемся, мама,
Готовясь к последней дороге…)
Фима оказался почти пророком – Шая (отец) вернулся-таки в сорок пятом, а Хаи уже не было: украинец-полицай забил её в сорок втором до полусмерти, обнаружив за пределами гетто (нельзя!) Умерла она, правда, в своей постели, сумев добраться до дома и попрощаться с детьми. Детей же забрали (поврозь) родственники. При этом те, что собрались приютить Фиму, жили в другом местечке, а перемещаться за пределы своего гетто запрещалось и взрослым, и детям. Мальчика привела к родственникам, рискуя его и своей жизнью, некая украинка. Фима не догадался спросить, как её имя. Когда через много лет Эфраим, уже израильтянин, собрался сообщить в Яд ва-Шем о праведнице, никого из свидетелей не было в живых, и он до сих пор сокрушается о своей нерасторопности и отсутствии интереса к прекрасному человеку.
После войны Фима учился в советской школе. Он и его товарищи-соплеменники много думали, что можно сделать, чтобы предотвратить возможность новой Катастрофы своего народа. Вступили в организацию «Эйникайт» («Единство»), где обсуждалась возможность собраться вместе выжившим евреям. Может быть, уехать всем в Биробиджан? А может, в Палестину? Решили набрать представительное количество евреев и обратиться к властям с предложениями, без власти ничего ведь не решится. Писали листовки – на идише, на русском. Не знали мальчики и девочки, что советская власть никакой самостоятельной инициативы не допускает, советовать ей ничего нельзя! В 1949 г. участники «Эйникайт» были арестованы и после расследования осуждены. Эфраим получил десять лет «исправительно-трудовых лагерей».
Сказать, что пребывание в этих местах было ужасным, верно, но недостаточно. Много точнее об этом – в написанном в шевченковской традиции стихотворении Вольфа.
ЕЛЕГІЯ
Доле моя, доле! Де ти ся поділа?
Чи в степу широкім терном поросла?
Чи твоє обличчя, зблідле, помертвіле,
В січні хуртовина снігом занесла?
Ти мене, сердего, змалку не злюбила,
Ти забрала в мене матінку мою,
А мені лишилась мамина могила, —
Де б не був – над нею подумки стою.
Злидні, ви до мене завітали рано,
Щоб заколисати, наче немовля.
Доле моя, доле! Доле безталанна!
Гине у неволі молодість моя…
(Январь 1951г.)
(Элегия
Доля моя, доля! Куда ты делась?
Поросла ли терном в широкой степи?
Или твоё побледневшее, омертвевшее лицо
В январе метель снегом занесла?
Ты меня, сердечная, сызмала невзлюбила,
Ты забрала у меня мою матушку,
А мне осталась могила мамы, —
Где бы ни был – стою над ней, задумавшись.
Бесы, вы рано пришли ко мне,
Чтобы убаюкать, как младенца.
Доля моя, доля! Несчастная доля!
В неволе гибнет молодость моя…)
В 1953 г. в лагере, незадолго до смерти тирана, Эфраим, выполняя садистский приказ одного из палачей-надзирателей, лишился зрения, но был излечен от слепоты заключенными-медиками (как потом выяснилось, не окончательно).
Впрочем, не все было так плохо. Лагерь подарил юному узнику уникальные встречи с замечательными людьми, о которых через много лет была им написана книга воспоминаний «Невольные встречи». И твердый сионистский выбор был сделан там и тогда:
Верю я в звезду свою далёкую,
В миссии своей не сомневаюсь
И судьбу – пусть самую жестокую –
Ни на чью иную не сменяю.
И надеюсь: долго-долгожданную
Обрету я, наконец, свободу,
Попаду в Страну Обетованную,
Послужу я своему народу.
(Февраль 1953 г.)
Смерть Сталина открыла двери лагеря. В октябре 1954-го Эфраим возвращается в Жмеринку к отцу. Пошел учиться на заочное отделение физико-математического факультета Уманского пединститута. Стал преподавать в школе математику, с 1961 г. – в Ташкенте. Творческое отношение к работе привело молодого учителя к мыслям о необходимости реформы преподавания математики в Советском Союзе. Инициатива Эфраима Вольфа была одобрена и подхвачена математиком № 1 в стране А.Н.Колмогоровым. Эфраим стал одним из исполнителей реформы. Изменился его семейный статус, он женился на коллеге, тоже преподававшей математику, Рахели Рабинович, и со временем стал отцом троих детей. Рахель была верной помощницей в работе над реформой и единомышленницей в сионистских замыслах. В 70-е гг., когда выезд в Израиль стал реальностью для многих советских евреев, семья Вольф не осталась в стороне. В апреле 1973 г. они приехали в Израиль и поселились в столице. Эфраим стал преподавать математику в иерусалимской школе, на иврите.
Целеустремленный и последовательный, Вольф стал добиваться разрешения на проведение эксперимента по реформе начального преподавания математики в школах исторической родины. Это не сразу, но удалось, и с осени 1975-го он смог приступить к работе над своим проектом. Завершение предполагалось в 1999 г. Увы, лагерное прошлое не позволило исполнить замысел. В марте 1986-го отслоение сетчатки глаз произошло вторично, и операции израильских врачей не смогли помочь…
Если кто-нибудь предполагает, что наш герой (герой во всех смыслах этого слова) после всех несчастий пал духом, он глубоко ошибается. Эфраим пошел по пути Николая Островского, ведь слепота не лишила его возможности писать, и литературные способности не пропали. Он диктовал, Рахель записывала. (К несчастью, она ушла от нас в январе 2016 г.) Ещё в 1981 г. в Иерусалиме вышел сборник стихотворений и песен Эфраима «Путь». (Все ссылки на стихотворения Вольфа – по этому сборнику). Потом были написаны и опубликованы книги: «Религиозный быт евреев» (1998 г.), «Культ, этика и ранняя история евреев» (2000 г.), «История украинского и еврейского национальных движений» (2002 г.), «Воспоминания бывших узников Жмеринского гетто» (2001 г.) и «Иосиф Поппер-Линкеус, гуманист и мыслитель» (1999), «Невольные встречи» (2006 г.)
И сегодня Эфраим Вольф полон замыслов и заданий, которые ставит себе. После смерти Рахели стало трудно; ему оказывают содействие дети и помощники. Эфраим продолжает исполнять то, что с юной непосредственностью определил для себя в 16 лет в украинском местечке:
Спеши любить,
Спеши творить,
Спеши достойно жизнь прожить!
Заметит
Следующий век,
Что жил когда-то человек!
Что был он тверд,
Что был он смел,
Что лицемерить не умел,
Что в сердце
Пламенном его
Огонь большой любви горел!
Не всё в мире, не всё в Израиле идет сегодня так, как хотелось бы Эфраиму Вольфу. Но мы желаем дальнейших успехов нашему герою.
