Провинциальная история
Илья ФРИДМАН, Штутгарт
Огромный фургон швырнул лавину грязной глинистой жижи в окно автобуса. Сидящая рядом женщина отпрянула и невольно прижалась ко мне. В тот миг действительно показалось, что нас обдало грязью с головы до ног. Странно, но только сейчас я обратил внимание на попутчицу, сидевшую всю эту длинную дорогу рядом со мной. Темный плащ с приподнятым воротничком, со вкусом подобранная шапочка выдавали в ней горожанку. Во взгляде ее ощущалась какая-то настороженность и обреченность, сознательная или подсознательная. Что-то такое, что не давало ей легко и непринужденно вступать в разговор, чувствовать себя современной эмансипированной женщиной. Комплекс неполноценности, психическая травма? Кто знает… Но что-то непривлекательное, некрасивое было в чертах ее лица. Нет, нет, не искаженное, не обезображенное оно было. Лицо ее не имело явных дефектов, каждая деталь была относительно правильно построена. Однако в композиции ее величество природа допустила ошибку, и общая картина не удалась: глаза, нос, губы, подбородок были как будто из разных лиц собраны и друг к другу не подогнаны. Одно было ясно: она это явно сознавала и смотрела на мир затравленным взглядом, ожидая очередной ухмылки, заранее примирившись с этим. Чтобы не обращать на себя внимания, она непрерывно смотрела в окно, якобы любуясь пейзажем. "Хорошо, что окно закрыто", — я ободряюще улыбнулся. Женщина резко выпрямилась и ответила на мою улыбку. Лицо ее оживилось и теперь казалось симметричнее. Ей могло быть тридцать пять, а может и больше. Сомневаюсь, была ли она когда-либо замужем и в том, что из-за чрезмерной разборчивости она осталась старой девой.
— Чтобы в дороге читать стихи, они должны быть очень хорошими, — я заглянул в сборник в руках моей попутчицы.
— Возможно, возможно, — кивнула она подчеркнуто небрежно и прикрыла рукой книжку.
— Вы, кажется, увлекаетесь современной модерной поэзией, — хмыкнул я пренебрежительно.
Меня почему-то задела ее разговорная манера. Мужчина чувствует себя задетым, если женщина, тем более не очень привлекательная, явно выражает ему свое безразличие. Я вытащил из портфеля пачку свежих газет и стал просматривать.
— А вы современной литературой вовсе не интересуетесь? — услышал я неожиданно.
Вопрос звучал иронически.
— Вдруг я сама эти стихи сочинила и жду от вас лестных отзывов? А может эти стихи ваши? — прозвучал вызов.
— В том, что стихи не мои, абсолютно уверен, — я вопросительно поднял на нее глаза. — Если же вы автор, было бы интересно с вами познакомиться.
— А если нет, то как?
Автобус замедлил ход, повернул вправо. За окном все чаще виднелись дома, заборы, улицы, магазины, кафе — центр городка. Сейчас будет автовокзал — конец путешествия.
"Надо же ей что-то на прощание сказать", — мелькнула мысль, и я выдал очередную банальность.
— Скажите, пожалуйста, у вас, случаем, сегодняшний вечер не занят? Я, видите ли…
— Можете не продолжать, — (она как-то горько усмехнулась). — Вы впервые в этом городе, хотели бы осмотреть достопримечательности. Кроме того, вы ничем не рискуете. Ваше обручальное кольцо на пальце как предупредительный знак. Не надо оправдываться. Это не солидно. Я приду при условии, что мы проведем вечер в ресторане, если, конечно, не испугаетесь и не передумаете. Буду в двадцать ноль-ноль у памятника в центре города.
Я подал ей руку и помог выйти из автобуса, как полагается галантному кавалеру, попрощался и двинулся в сторону гостиницы, где мне был зарезервирован номер.
"Черт меня побери! — обругал я себя, волоча свою дорожную сумку через улицу. Вдруг она работает в том же учреждении, которое я приехал ревизировать, а накануне вечером нас могут увидеть вместе в ресторане. Как я после этого буду выглядеть?! Могу и на свидание не придти… А как быть с мужским достоинством?"
Она пришла вовремя. Я был уверен, что не менее дюжины глаз будут наблюдать за нами. Но ошибся. На улице было безлюдно. Она была одета довольно элегантно. Однако настороженность с ее лица не исчезла. У входа в ресторан женщина вдруг остановилась.
— Вы правы, — она как будто угадала мои мысли. — В ресторан сегодня не пойдем, пойдем в другой раз, если еще доведется. Лучше я вам городок покажу, есть интересные места.
Я не сказал бы, что перемена в ее намерениях меня огорчила. Напротив. В душе я был ей благодарен. Я не терплю провинциальных ресторанов, где тебя изучают, как невиданный экспонат, если ты не местный житель.
Городок был небольшой, похожий на многие провинциальные города. Ничего сверхдостопримечательного в нем не было. После приблизительно полуторачасовой прогулки по городу и зеленым его окрестностям, мы остановились у крытого красной черепицей деревянного приземистого дома.
— Вот тут будет последний экспонат — мой дом, — заговорила она снова после длительной паузы. — Больше я вам ничего показать не могу. Не знаю, возможно все же надо было остаться в ресторане… Вам было бы интереснее и веселее? Но, видите ли, там полно забулдыг. Да и меня в городке все знают, и назавтра мне пришлось бы объясняться с коллегами по работе, что за кавалер пригласил меня в ресторан. А что я в действительности о вас знаю?! Хотите, заглянем ко мне? Я живу одна. Хозяева в другой половине дома. Посидим немного, чашка кофе у меня найдется.
Предложение было простое, бесхитростное и без намеков. Я согласился. Женщина, как видно, гостей принимать не собиралась. Об этом свидетельствовала неуютная и неприбранная комната. Кофе мы пили в углу за небольшим столиком. Нашлось и немного печенья, конфет и полбутылки вина. Похоже, тут кто-то уже побывал.
— Неделю я была в столице, — женщина ответила на мой немой вопрос. — А в начале лета ко мне сестра приезжала. Не люблю себя обхаживать. Да какая в этом радость? Другое дело, когда приезжает сестра с детьми. Правда, хлопот больше, зато приятно.
Мы пили кофе, понемногу тянули вино, закусывали конфетами и тихо беседовали. У меня не было желания к ней приблизиться. А уходить мне почему-то тоже не хотелось.
— Меня сюда прислали на работу после окончания вуза, — продолжала она начатый разговор. — Три года давно миновали, я здесь привыкла. Что ждет меня в столице? Кому я там нужна? Лучшее время, молодость позади. Вы спросите, что я тут, в этом захолустье, делаю? Работаю и работаю. Что же еще. Могла бы посадить огородик, приобрести какую-нибудь живность… А для чего? На что мне одной это нужно? Мужчины в нашем городке в большинстве случаев пьяницы. Те, кто посолиднее, давно женаты, или ухаживают за местными красавицами.
Меня смутила ее откровенность и в то же время стало ее жалко. Мы выпили еще по одной, и я, больше из жалости, нежели желания, придвинулся ближе и попытался ее обнять. Она не отстранилась и не разыграла недотрогу, нет. Покорно и в то же время испытующе посмотрела на меня в ожидании. Пощечины я не ждал, это было исключено. Хотя в данной ситуации это было бы лучшим исходом. Может, она хотела убедиться, что еще кому-то нужна. Могла бы она понравиться такому, средних лет мужчине? Может, она хотела вернуть утерянную самоуверенность? Может быть!
Мы оба замолчали. Я поймал себя на мысли, что не сумею дарить этой женщине ложные ласки, сказать ей, что она мне нравится, что ей присуще что-то привлекательное. Нет, этого я не сумею. Она читала мои раздумья, как с доски. Другой, возможно, было бы безразлично, говорю я искренне, или лгу. Я понял, что не в силах обманывать ее, а также себя. Она сидела, как-то опустив плечи, и ждала. В глазах покорность. Не было в них желания, нежности, притяжения, не было азарта игры, озорства, только одна покорность. Такая я есть, такой я должна жить. Если хочешь, бери меня. Буду благодарна и за это.
Я налил еще вина. "За что пить будем, — думал я. — За случайную встречу, или за расставание навсегда?"
Мы оба молчали и не смотрели друг на друга. Я мучился, старался что-то придумать, рассказать, может случай смешной или анекдот. В гостях я всегда бывал интересным собеседником, душой общества, а тут дундук дундуком. В затылке заломило. Разговор все больше не клеился. "Что будет дальше? — спросил я себя. — Допустим, сорву я этот подвявший цветок, овладею ею легко, без усилий, без страсти и эмоций. Ей этого будет достаточно, чтобы вырасти в своих же глазах, чтобы утолить самолюбие?! Может, у нее нет никаких иллюзий? Просто так, что-то в жизни должно же происходить".
— Вы похожи на человека, которому всегда везло, — она вдруг повернула голову в мою сторону. — Вы, должно быть, довольны жизнью? — женщина попыталась что-то узнать обо мне.
— Как сказать, жизнь разнообразна, всякое бывает, — я уклонился от ответа, встал и подошел к окну. Укутанный в туман садик выглядел, как заплесневевший.
— Ваша хозяйка не будет удивлена тем, что у вас столь поздний гость? — я неопределенно заговорил.
Она поняла.
— Хозяйке до этого дела нет, — она также поднялась со стула. — Но у вас завтра, вероятно, много работы. Не отдохнете из-за меня.
— Да, так оно и есть, — согласился я. — Уже поздно, неприлично в первый раз так поздно гостить.
Она проводила меня до угла и подала руку. В ее глазах я прочитал сожаление о том, что ухожу и робкую надежду. Я хотел как-то оправдаться и сказал:
— Завтра вечером закончу с делами и позвоню.
Она молча кивнула.
В следующий вечер, покончив с заданием досрочно, я мог уехать, мог и отложить возвращение на утро. Нервничая, я трижды прошел мимо телефонной будки и только в четвертый раз открыл дверь. Что сказать, я никак еще не придумал. Она ответила сразу, как видно, звонка ждала. И тут вдруг я услышал свой голос:
— Мне очень жаль, но я звоню с автовокзала. Через пятнадцать минут отходит мой автобус, я вынужден уехать. Так уж получилось…
— Да, действительно жаль, — у нее оборвался голос. — Я вас сегодня ждала, — голос опять стал обреченным, покорным судьбе…
По улице лениво тащился грязный, где-то вывалявшийся бело-желтый пес. Он повернул морду и бросил на меня глубоко осуждающий взгляд.
