Жизнь становится интересней, жить становится страшней
Эдуард РЕЗНИК
Если раньше вперёд смотрел, то теперь всё чаще оглядываюсь. Ибо люди вокруг так снопами и валятся. Только и слышишь: «этот сгорел», «тот дуба врезал», «того не откачали». Бледнеешь от рассказов.
А у меня ещё приятель такой, ну прям дока в этом деле. У него, что ни знакомый, то «жмур».
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Вот, только к столу присаживаемся, как он тут же, к закусочкам, и подаёт:
— А вот мой сосед… Ну здоровый такой, помните? Рожа ещё, как сковорода. Так на прошлой неделе того…
— Чего того-то? — напрягаемся.
— Так, с секретаршей сошёлся, и того… Роман у них, короче, на рабочем месте. Улыбочки, там, анекдотики, конфетки – сближение, в общем.
И вот сближались они так, сближались, пока на ксероксе не сошлись. Она сказала, мол — у меня документация горит. И закружило их, закувыркало — через стол, диван, машину — прямиком на супружеское ложе той самой секретарши. Ну грех же не воспользоваться мужем в отъезде.
Короче, сосед мой тем утречком детишек поцеловал, ну, вроде как на работу. Супругу обнял и двинул…
— Кони?
— Ну почему сразу кони? На свидание.
Встретила его секретарша та в пеньюаре: коньячком, шоколадом и фруктами.
А сосед-то мой — мужчина видный. Подбородок и живот слоёные. Затылок долгим начальствованием нагулянный. А тут пеньюар, чулочки, пояс весь из себя французский, с застёжками, ну и распалился он.
Пальцы дрожат, в поту весь… Уж и апогея достиг, как вдруг слышит — в дверях шебуршит кто-то. Ключиком проворачивает. Вот он и того…
— Помер что ли?
— Да не, побледнел сильно. С пеньюаром, короче, слился, и дышать стал не часто. А секретарша ему: мол — не беспокойся, это всего лишь муж мой, я его сейчас быстренько выпровожу, а ты давай пока на карнизик… Шепчет, спинку оглаживает, и к окошку ласково подпихивает…
Он и сообразить не успел, как на том подоконнике очутился. А этаж-то восьмой!.. Он вниз-то как глянул, так сразу же шумно назад запросился. Но та не дала.
«Смелей, — шепчет, — ты ж мужчина. Только герань не помни».
И, к двери.
А сосед стоит над бездной без апогея уже, ибо какой там апогей, когда сзади проворачивают, и вроде даже не ключом вовсе. Тут бы любой ухнул!
— В окно?! — ахаем.
— Да не, наоборот, в спальню. Но, как говорится, уже ни нашим, ние вашим…
А секретарша даже до двери не дошла. На грохот обратно прибежала — он ведь шумно с подоконника того сошёл, мужик-то видный, всю герань ей помял.
Так вот, эта прибежала, и давай лицо на себе рвать.
А в дверях по-прежнему колупаются, погоревать толком не дают. Ну и сдурела баба от переживаний… И с восьмого этажа…
— Сбросилась что ли?!
— Не сбросилась, а сбросила! И герань, и соседа. Схватила всё в охапку и — в окно. В состоянии аффекта, так сказать. Хорошо, тот от инфаркта раньше помер, не то разбился бы к чертям, и ей бы неприятности. А так, только с грыжей увезли. Но новенькую «тойоту», что под окном стояла — вчистую!
Сосед-то мой крупный, видный… был.
А секретарша потом заявляет, дескать — ей метить было недосуг. Не до того, мол. Представляете? Новенькую «тойоту» в пыль, а ей метить недосуг. Во бабы!
И кстати, муженёк у неё, вообще, хлюпиком оказался. Сосед бы его одним плевком перешиб. Если бы это он тогда в дверях шебуршал, ещё неизвестно кого б хоронили.
А так, алкаш какой-то. С утра — в дым! Дома перепутал. И в чужую дверь со своим ключиком… Вообще, не с того района… Поскрёбся и уснул на коврике. А соседа сгубили… Здоровый такой был, видный. «Тойоту» — одним хлопком!
Убираем мы закуски. Горячее подаём. А приятель не умолкает:
— Или вот ещё случай — тоже мой сверстник. В детсаду одной кашей давились. Здоровый такой бугай, всё гирьками жонглировал. А прошлой зимой — насморк… Не эбола там какая или тиф, а обычные сопли…
Он на рыбалку как раз поехал. Компания у них мужская. Женщин — на пушечный выстрел…
В общем, приехали, накатили и всё…
— Отравились что ли?!
— Да нет же, обживаться начали. На морозе оно ведь сразу не берёт. И тут выясняется, что запасов у них — аж два ящика. Хоть зимуй! Понятно, график напряжённый, удить некогда, но половина рыболовов всё же взяли коловороты, и стали чего-то там долбить. Ну и…
— Провалились?!
— Да нет же, продолбили-таки! Но мой товарищ с ними не пошёл. Он среди воздержавшихся остался. Там ведь два лагеря образовалось. Одни удить двинули, другие мормышками закусывать. Но и те, что пошли, много не наудили. Фонарик только утопили, снасти побросали, и тоже греться притопали.
И вот грелись они, грелись, пока все, как Лайки, в том снегу не…
— Перемёрзли?!!
— Заснули… Ну и простудились, конечно. Кто ангину, кто пневмонию схватил. А приятелю моему свезло – целёхонек. Чихает только, как припадочный. Сопли за ночь в чих преобразовались, а в остальном — бугай, хоть воду на нём носи.
Но, воду, конечно, носить не стали, а вот за снастями снарядили. И пошёл он…
А там лунки всюду. Их ночью-то затянуло, припорошило. И удочки примёрзли, так он их топором, топором. Ну и…
— Рубанул себя что ли?!
— Чихнул! А от чиха того сразу — полынья.
— И провалился?!
— Ну да! Но хуже, что снасти потопил… Коловороты — на заказ, удочек пять штук, стульчаки раскладные — всё под лёд, вслед за фонариком. Те впотьмах там такого насверлили. Пять дыр на квадратный метр. На поминках только и разговоров о том, сколько добра потопили.
Остыло наше горячее. На сладкое накрываем. А у приятеля и к десерту припасено:
— Или вот ещё, – вздыхает, — на днях. Сотрудника моего, того…
— Уволили?
— Если бы… И главное, парень-то — душечка. Культурный, интеллигентный. Мухи, бывало, обсядут — не сгоняет. «Всем, — говорит, — свобода самовыражения нужна». Золото, а не человек. Футбол не смотрит, водки не нюхает, с жены пылинки сдувает. Ну святой!.. Но и он заразился.
— Тоже соплями?
— Хуже — театром! Страсть у него к нему. Последнюю рубаху продаст, но премьеры не пропустит. А в тот вечер какой-то симфонический откуда-то что-то привёз, и он по отделу, как наскипидаренный бегал. Предвкушал всё. «Это ж, — говорит, — Бах! Осознайте глубину!». Агитировал, значит.
Ну, мы, конечно, у виска вертим, малахольный, что взять?.. А он — Бах, Бах и бабах!!!
— Застрелился, что ли?!
— Да нет же, приоделся, будто чувствовал. Костюмчик, рубашечка — всё отутюженное. Штиблеты надраил. Супругу — под ручку. И вроде ничего не предвещало. И дирижер у пюпитра, как обычно. И увертюрка…
А затем, в антракте, у буфета — давка. Ну и его там, понятное дело, того…
— Задавили что ли?!
— Оттеснили! Он же культурный. Бутерброды расхватали. А ему — что-то, то ли из угла, то ли из-под прилавка. Что-то залёженное, или, может даже — от крыс. И он это, конечно, сжевал. Потому как культурный. Без аппетита, правда, но оставить постеснялся. В общем, сглотнул наживочку, и, как ту симфонию дослушал, так тихо-мирно, как ангелок и…
— Преставился?!
— Уснул… Лёг, глазки прикрыл. «Не надо, говорит, «скорой»… Незачем людей по пустякам». И безропотно так — в сон… А к утру уж, да, похолодел.
И вот сидим мы, приятеля слушаем, и кусок в горло не лезет.
Может, думаю, не к обеду его приглашать лучше, а к ужину.
ОТ АВТОРА
Дорогие друзья и подписчики!
Рад представить вам свою новую книгу «Мифшутки Древней Греции», вышедшую в свет в издательстве Ridero.
Как уже понятно из самого названия — это сатирический пересказ античных мифов, в написании которого я преследовал две цели: во-первых, не исказить основу дошедших до нас сквозь века повествований, а во-вторых, придать им максимально краткое и забавное звучание, дабы читатель, наслаждаясь лёгким юмором, мог заодно и подчерпнуть что-нибудь новенькое или же освежить в памяти забытое старенькое.
В книге пять частей:
- «Боги и полубоги» — Ну, тут всё ясно.
- «Смертные и не очень» — Сизиф, Тантал и прочие Эдипы с Антигонами.
- «Герои и изгои» — Персей, Тесей, Геракл… Все, само собой, с подвигами.
- «Походы и расходы» — Про аргонавтов и иже с ними.
И наконец:
- «Ахейцы и прохиндейцы» — О Троянских событиях и всех в них замешанных.
Книгу можно приобрести как в электронном, так и в печатном виде, пройдя по ссылке.
В общем, добро пожаловать и приятного всем времяпровождения!
