Квартал «Российских беженцев» в израильской столице: "центр абсорбции" конца XIX – начала ХХ столетий
Евгений КОВАЛЕВ
Иллюстрации: скрин с сервиса Googlemap — Streetview
Квартал «Российских беженцев» — в центре Иерусалима, в считанных сотнях метров от главного рынка. Слово «квартал» немного сбивает с толку, а точнее «шхунат Плитей Русия» с иврита не перевести. В одной иерусалимской «шхуне», как в Рамот, живут пятьдесят тысяч – больше, чем в Акко или Эйлате. В другой, в Немецкой слободе, например, три тысячи.
На самом деле «Плитей Русия» — не только не район и не микрорайон – это даже не квартал. Это дом на десятки квартир. «Шхуна» — потому что так назвали, когда строили в конце XIX века: такие были масштабы.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Великий князь Сергей Александрович, на имя которого куплено и в честь которого названо Сергиевское подворье, не только председателем Палестинского общества работал. 26 февраля 1891 года его назначили генерал-губернатором Москвы. Ровно через месяц, 26 марта, в первый день Песаха‚ вышел указ МВД – запрет, с Высочайшего соизволения, «евреям-механикам‚ винокурам‚ пивоварам и вообще мастерам и ремесленникам» селиться в Москве и в губернии. А уже поселившимся было велено уезжать.
Сперва выселяли тех евреев, которые приехали из черты оседлости нелегально, пожарные и полицейские проверяли каждый дом, обнаруженных отправляли в участок, там с одних брали подписку о немедленном выезде‚ других сразу отправляли по этапу‚ скованных попарно с осужденными за тяжкие преступления.
Потом раздали предписание покинуть Москву евреям-ремесленникам. Им при Александре II, папе Сергея Александровича, разрешили жить и работать в городе, они переехали, стали обустраиваться, и вот пожалуйста.
Кто не уезжал сам, арестовывали, держали в тюрьме несколько недель‚ потом по этапу отправляли в «черту».
Последний день высылки назначили на 14 января 1892-го, на вокзалах скопились толпы евреев, организовали дополнительные поезда, чтобы всех вывезти. Стояли морозы‚ из опасения‚ что люди замерзнут в пути, решили отложить отправку до потепления‚ но полицейские власти скрыли это решение. Всего было выслано не менее двадцати тысяч евреев‚ многие из них прожили в Москве тридцать‚ а то и сорок лет. Зарядье, основной центр еврейского заселения, стало совершенно безлюдным, хоть парк разбивай.
После военной службы евреям разрешалось жить за чертой оседлости, но Сергей Александрович продолжил "ограждать Москву от евреев"‚ в 1892-м стали выселять ветеранов. В самый разгар выселения брат Сергея Александр III проезжал через Москву‚ отставной солдат подал ему прошение не изгонять бывших солдат-евреев – им говорили в армии‚ что "за царем служба не пропадёт". Солдата арестовали и по этапу отправили в черту оседлости.
Всё это проходило со всеми полицейскими жестокостями и бессмысленностями. Стоит почитать второй том книги Феликса Канделя "Очерки по истории российских евреев".
Неудивительно, что зимой 1953-го, когда пошёл слух, что всех советских евреев выселят, они, внуки и правнуки российских, отнеслись к нему с доверием.
Правление Александра III, сейчас описываемое почти как рай на земле российской, вообще отмечалось каким-то дурным стремлением прижать евреев, где только взбредёт в голову. Стали в паспортах евреев указывать их наружные приметы (так не делали больше ни с кем, кроме неграмотных и состоявших под надзором). Спектакли на идише запретили, а «вероисповедание – иудейское» стали записывать в паспорт красными чернилами. Потребовали на вывесках еврейских бизнесов писать имя и фамилию владельца — "четко и на видном месте", чтобы покупатель, упаси господь… Это не говоря о процентной норме в образовании и урезании территории черты оседлости переводом местечек в статус деревень.
Вильгельм Стейниц, проиграв в середине 1890-х матч-реванш Эмануилу Ласкеру, попал в Морозовскую психиатрическую клинику (это место ещё называют Канатчиковой дачей), его держали там больше месяца; словами, убедившими врачей в полной нормальности гроссмейстера, были:
«Как еврей, я вообще не имею права жительства в Москве, вышлите же меня отсюда».
Практический результат был печальным, и не для одних евреев. Выселенные в Одессу‚ Варшаву и Лодзь предприниматели превратили эти города в центры успешной конкуренции с Москвой, и первопрестольная взвыла. Туго пришлось сотрудникам правоохранительных органов: в полиции всегда считалось наградой получить назначение в еврейский участок, легитимность поборов была такой, что при съёме квартиры оговаривалось‚ кто будет платить околоточному, жилец или хозяин; а теперь приставы и помощники приставов заканчивали рабочий день в пустой Марьиной Роще с пустыми карманами.
В 1891–92 годах из России уехали более ста тысяч евреев (в 1881-м — восемь тысяч). В Америку, в Аргентину, в Гонконг. И в Палестину. Турки закрыли въезд российским подданным, евреи пробирались нелегально: из Египта на паруснике, из Бейрута пешком. Или, незаметно решив вопрос с таможенником на борту парохода в Яффо, сходили на берег и бежали к крепостной стене‚ там возле лаза дежурил полицейский и стоял человек, человеку давали монету‚ монета уходила к полицейскому‚ полицейский немного отворачивался.
В названиях основанных в Иерусалиме в начале 1890-х кварталов необычно много топонимов, связанных с Российской империей: Вильно, Минск, Гродно, Варшава, Бухара, Грузия. Понятно, как это вышло.
Деньги на «Батей плитей Русия» собирал в Австро-Венгрии рав Симха из Прессбурга (Прессбург ныне — это Братислава). Между рынком Махане Йеуда и Шнеллером были фруктовые сады Абдул Кадура Иль-Халили, их выкупили и построили несколько самостоятельных райончиков, практически, дворов, в том числе, в 1894-м — «Батей плитей Русия». Шестнадцать квартир для бедных евреев из России, не чтобы жить всегда, а максимум на три года, пока становишься на ноги.
В 1901-м квартир было 17, в них 61 жилец. Как соблюдалось правило трёх лет, мы не знаем, но легко можем представить, посмотрев на юг и на запад: сейчас в центрах абсорбции Гило и Мевасерет проживают подселившиеся в них ненадолго в начале 90-х. В «Плитей Русия» можно встретить средних лет мужика, зашедшего к маме, которая живёт там с детства.
Жизнь там сегодня, как во всей округе к северу от улицы Яффо. Благочестиво, скученно, не очень чисто, в том числе и архитектурно – что-то добавили, что-то соединили. Зайти стоит: посмотреть, как строили, представить, как когда-то жили здесь, на отшибе, среди виноградников, почитать мраморные доски. Это за Махане Йеуда, от рынка через Яффо по Меюхас, угол Тахкемони и Раши. Адрес по Раши — сороковой номер.
Заголовок и подзаголовок даны редакцией
