Пророссийская активистка, выпятив eвpeйские корни латвийского президента, позволила себе гнусный антисемитский выпад
Д-р Арон ШНЕЕР, Иерусалим
В Латвии Сейм по предложению президента Эгилса Левитса принял закон об отделении Латвийской православной церкви от Московского патриархата. Я считаю это глупостью, подобное решение должно принимать церковное руководство, считаясь с мнением верующих, но никак не государство.
Но даже в этом решении некоторые его противники, не буду их называть заслуженным словом, находят еврейский след. Вечный латентный антисемитизм этих субъектов выплескивается наружу. И обвиняется весь народ, появляется очередной «кровавый навет», происходит абсолютное скатывание в откровенный нацизм.
Я всегда подчеркиваю, что ответственность за нечто совершенное – индивидуальная. Однако общая, но вненациональная, если речь идет о какой-либо партии, группе, придерживающейся человеконенавистнической идеологии. Ответственность лежит на тех, по чьей инициативе или при поддержке принимается то, или иное решение. Пусть ошибочное, но способствующее преступлению, ущемлению прав кого бы то ни было. Подобная группа-партия может быть очень многочисленной. Но народ обвинять недопустимо. А уж желать его уничтожения, сожалеть, что его не уничтожили, и при этом лить крокодиловы слезы — это не просто аморально, это – оправдание преступлений, это – провокация, призыв к насилию.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Пророссийская активистка Любовь Алексеевна – это очередная Ульяна Скойбеда, заявившая в мае 2013 г.:
«Порою жалеешь, что из предков сегодняшних либералов нацисты не наделали абажуров. Меньше было бы проблем».
Увы, всегда находятся люди и государства, которые готовы (и делающие это) упрятать в тюрьму, стереть с лица земли всех несогласных, живущих по собственному уставу, не выходящих на организованные проправительственные массовки-демонстрации, не шагающих в ногу, не орущих лозунги, говорящих неугодную и неудобную правду, всех рыжих, голубых и радужных, а уж евреев и подавно. Вот эта ненависть ко всему инакому, неприятие «чужого» и есть фашизм, переходящий в совершающий массовые убийства нацизм. Многим людям и странам надо победить в первую очередь фашиста, а то и нациста в самом себе, своего дракона, своего человеконенавистнического монстра.
Автор — израильский историк и писатель, на протяжении четверти века — сотрудник института Яд ва-Шем
Читайте в тему:
ИЗ ВИКИПЕДИИ
Эгилс Левитс родился в 1955 году в еврейско-латышской семье. Его отец Иона Моисеевич Левит придерживался левых взглядов, а с момента присоединения Латвии к СССР активно сотрудничал с советской властью. 29 июля 1940 года он стал государственным комиссаром правительства, назначенного Народным Сеймом за неделю до этого. Иона Левит получил сразу три должности во исполнение закона «О национализации банков и крупных предприятий». Первую — на фабрике Metaltechnika Давида Мушке (улица Вагону, 21). Вторую — на фирме Lefa (ул. Мурниеку, 7, владельцы Екаб и Залман Сапуго и Мейлах Шомер). Третья фабрика, Metall-Štamp, принадлежала тем же Сапуго и Шомеру (Слокас, 55). Только на одном из этих предприятий зарплата уполномоченного составляла 200 латов в месяц, что сделало инженера вполне обеспеченным человеком.
С началом войны Иона Моисеевич эвакуировался вглубь СССР, работал конструктором на военном заводе. Его родители и другие родственники погибли во время Рижского погрома 4 июля 1941 года.
От первого брака у Ионы Левита был сын Михаил — выпускник Ленинградского университета, геолог, сотрудник рижского ВНИИморгео.
Предки Э. Левита по материнской линии имели революционное прошлое. Его прадед Янис Баргс с двумя братьями были активными участниками революции 1905 года, в их квартире на ул. Териню в Риге располагалась типография большевистской газеты «Cīņa» («Борьба»). Когда её раскрыли, братьев арестовали. Им удалось бежать из тюрьмы и на пароходах переправиться в Германию. Два других брата затем оказались в Париже и США, а Янис Баргс осел в Гамбурге, куда к нему впоследствии приехала жена с тремя дочерями, младшая из которых была бабушкой Левита. Она окончила немецкую школу и говорила в основном по-немецки. Некоторое время прожила у дяди в Париже, пытаясь стать пианисткой, однако в начале 1920-х годов вернулась в Латвию, вышла замуж и стала богатой землевладелицей.
Мать Эгила Левита, Ингеборга, очень красивая женщина, получила образование акушерки и жила в Риге, откуда в 1944 году вместе с нацистскими войсками эвакуировалась в Германию. Работала по специальности под Берлином, после освобождения города оказалась в восточной части и в 1946 году была переправлена в Латвию. 25 марта 1949 года её богатая семья была депортирована, а сама Ингеборга начала скрываться от властей. По совету друзей она обратилась к Ионе Левиту за оформлением поддельных документов. Так произошло знакомство будущих родителей Эгила. Иона Моисеевич женился на своей подопечной вторым браком, их первенец родился дома и был официально зарегистрирован только в 1959 году.
В 1958 году из ссылки вернулась семья Эгила по материнской линии, и его дальнейшее воспитание проходило в ней. Мальчик довольно рано научился читать, поэтому во 2-ю среднюю школу с латышским языком обучения её директор Гулбе приняла его сразу во второй класс. Как самый младший в классе, Эгил старался заслужить уважение одноклассников, помогая им выполнять трудные задания.
В 1972 году Левиты уехали из СССР по израильской визе, но семья поселилась в ФРГ, неподалеку от родственников матери. Иона Левит в Германии не прижился, вскоре он ушёл от семьи.
Эгилс, в отличие от родителей, не владел немецким языком и поступил в 12-й класс латышской гимназии в Мюнстере. После её окончания начал изучать химию в Гамбургском университете, так как его Рижская 2-я средняя школа была с углублённым изучением химии и там он получил диплом лаборанта. Однако после двух лет учёбы Эгилс понял, что по-настоящему его интересуют право и государствоведение. Ещё в Мюнстерской гимназии он перечитал всю эмигрантскую литературу и убедился, что среди эмигрантов много специалистов разных профилей, однако недостает юристов и политологов. Поэтому он сменил профиль обучения в университете. Используя свои знания русского языка, он подключился к исследованиям Советского Союза и Восточной Европы, — советологии. Таким образом познакомился с двумя ведущими специалистами, балтийскими немцами профессорами Дитрихом Андреем Лебером (Латвия) и Борисом Мейснером (Эстония). Лебер пригласил Левита работать к себе на кафедру юридического факультета Кильского университета.
В 1975 году вступил в латышскую студенческую корпорацию Fraternitas Lataviensis, встречаясь в ней с одним из деятелей латышского национализма 1930-х годов Адольфом Шилде, которого высоко ценил за «сильное радикально-националистическое направление» и за то, что тот выступал за ускоренное достижение доминирования основной нации в общественной, культурной и хозяйственной жизни.
Как референт Кильского университета Левитс сотрудничал с научным отделом Бундестага и подготовил для него международно-правовой анализ пакта Молотова — Риббентропа и его последствий. Впоследствии его заключение, по словам самого Левита, использовало руководство Германии, чтобы признать, что пакт никогда не имел юридической силы.
В 1987 году Левитс впервые после эмиграции посетил Латвийскую ССР и нашёл, что идеи свободы там практически исчезли. Он объяснил это тем, что «если какие-то идеи долго запрещать, они исчезают». Он встречался с представителями интеллигенции, которым был знаком по статьям, засылавшимся Объединением свободных латышей мира в Латвию по нелегальным каналам.
«Я смог включиться в движение Атмоды, мне доверяли», — рассказывал Левитс.
Однако на деле его появление в латышской политической элите инициировали бывший офицер КГБ и преподаватель юридического факультета ЛГУ Юрис Боярс и его коллега по университету Валдис Биркавс, указал очевидец событий, общественный деятель Александр Васильев.
Левитс изучал функцию национальной элиты на примере советской Латвии. С 1989 по 1991 год по приглашению профессора Бориса Мейснера он работал в исследовательском Институте Германии и Восточной Европы и в Геттингенской рабочей группе — ассоциации учёных, выходцев из бывших немецких территорий на востоке. В это время Левитс стал одним из сторонников и пропагандистов концепции оккупации балтийских стран, разработанной его учителем и наставником Б. Мейснером и использованной при восстановлении независимости балтийских стран.
Во время Атмоды начал посещать Латвию, вступил в Народный фронт. Стал членом его думы, а также Латвийского конгресса граждан.
Окончательно переехал на родину в 1992 году.
Стал членом влиятельного политического «Клуба-21», а затем одним из учредителей партии «Латвийский путь». Левитс является отцом латвийской бюрократической системы, скопированной им с германской. Однако для маленького государства эта система оказалась слишком тяжеловесной, считает латвийский политолог и активный деятель Атмоды Сергей Анцупов.
По списку «Латвийского пути» в 1993 году был избран в пятый Сейм Латвии.
В 2018 году был присвоен титул «Человека Европы в Латвии», получив самую большую поддержку в народном голосовании.
29 мая 2019 года был избран Сеймом на должность президента Латвии.
Помимо родного латышского языка, Эгилс Левитс владеет также немецким, английским, французским и русским языками.
В 2016 году включён в список самых высокооплачиваемых лиц Евросоюза. Его бюро обходилось европейским налогоплательщикам в 426635 евро в год, а его собственная зарплата составила 268215 евро в год.
Супруга Андра — немка по национальности, врач-костоправ.
