Часто спрашивают, что было, если бы… Что делал? Как жил? Как сложилась бы карьера?
Людмила ПАВЛОВА-МАРИНСКИ
Фото – из личного архива Л.Павловой-Марински
Имя Юрия Гагарина, первого взлетевшего в космос человека, и сегодня не забыто миром. А в годы, последовавшие за его историческим полетом, он был кумиром для всего человечества. Вот почему советские руководители так не хотели, чтобы он вновь садился за штурвал самолета или в кабину космической ракеты. Они видели его полпредом СССР во всем мире, живым примером больших достижений социалистического строя.
Но сам Гагарин рвался в небо. И добился своего. Однако, к огромному сожалению, случилось то, чего так боялись…
27 марта 1968 года. Гагарин погиб. Он вместе с Владимиром Сергеевичем Серёгиным совершал тренировочный полёт на истребителе УТИ-МиГ-15. Произошла авария, в которой оба пилота погибли.
Новость вызвала оцепенение. Никто не мог поверить в то, что Гагарин погиб. Тут же было собрано несколько правительственных комиссий, которые принялись за расследование. Совместными усилиями было собрано 29 томов дела, в которых содержались абсолютно все факты, касавшиеся последнего полёта Юрия Алексеевича. Но окончательных выводов тогда так никто и не услышал. Примерно через полгода работа комиссий была свёрнута. Кремль объяснил это тем, что народ уже «отпустило» и не было смысла лишний раз тревожить рану.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Отсутствие официальной версии породило множество самых разнообразных слухов и легенд. Например, специальная комиссия от КГБ сначала искала в крушении самолёта американский след. Тогда многие высокопоставленные чиновники вполне серьёзно полагали, что Гагарина из зависти устранили заокеанские диверсанты. Но доказательств этой абсурдной версии обнаружить не удалось.
Еще более смешной была гипотеза, что МИГ столкнулся с „летающей тарелкой“ инопланетян.
Сразу же после гибели Гагарина свою версию начал активно продвигать Алексей Архипович Леонов — человек-легенда, который первым вышел в открытый космос. Разве можно было ему не поверить? По его версии, виноватым в гибели Гагарина был не какой-нибудь американский диверсант и не пришелец, а вполне себе реальный лётчик, который грубо нарушил полётный план. Леонов утверждал, что в том же районе, где проходил тренировочный полёт Гагарина и Серёгина, шли испытания истребителя-перехватчика Су-11. И вот пилот этого самолёта нарушил режим и опустился слишком низко. А затем прошёл в паре десятков метров от крылатой машины Гагарина. Из-за чего самолёт космонавта вошёл в спираль, из которой выбраться не получилось.
Именно версия Леонова ныне считается наиболее правдивой, хотя и не закреплена в официальных документах комиссии. Дискуссия же сегодня ведется в плоскости того, были ли действия пилота Су-11 самовольным лихачеством или это было убийство, спланированное теми силами в советских партийных верхах, которых пугала невероятная популярность Гагарина в стране. Они всерьез опасались того, что герой-космонавт может примкнуть к политическим силам, которые якобы готовят в СССР переворот.
Данной теме и посвящен фрагмент книги журналистки Людмилы Павловой-Марински. Людмила уже более 30 лет живет в Германии, поэтому ее книга „Juri Gagarin. Das Leben“ („Юрий Гагарин. Жизнь“) написана на немецком языке. Русский вариант не издан. И фрагмент из нее, который мы представляем вашему вниманию, переведен автором.
Чем же, по нашему мнению, интересен этот текст? Тем, что Людмила лично знала и Гагарина, и Леонова. Она — дочь Сергея Павлова, видного советского государственного деятеля того времени, тесно дружившего с Гагариным. Людмила хорошо помнит первого космонавта и до сих пор поддерживает дружеские связи с его дочерьми. Итак…
Читайте в тему:
* * *
Для одних гибель Гагарина — цепь случайностей, для других, среди которых был мой отец, сознательно допущенные нарушения в организации полета первого космонавта. Список их довольно долог. Приведу лишь некоторые из вопросов, задаваемых по сей день:
- По чьему приказу выпускался в полет «СУ-11»?
- Почему скрывали пилота, его имя и сам факт вылета истребителя?
- Зачем осуществлялся запуск метеозондов в момент полета Гагарина?
- Почему подделывались бумаги на аэродроме и переписывались показания Леонова и Титова?
- Почему диспетчеры на земле, получив реальные показатели погоды и высоты облачности, не сообщили их в ту же минуту на борт Гагарину и Серегину?
- Почему не расследовалась теория взрыва?
- Разгерметизация по техническим причинам?
- Почему 50 лет, запаянные цистерны с останками пилотов и самолета стоят в ангаре?
- Почему на уровне современных компьютерных технологий, не проводится новое расследование, способное пролить свет на подлинный ход событий того дня?
- Почему не организована международная комиссия из компетентных ученых и криминалистов мира?
Или Загадка гибели Гагарина должна оставаться загадкой?
Предположим, высшие армейские чины, боясь запятнать честь мундира, покрывали халатность и разгильдяйство, царившее в военном ведомстве. Но сегодня нет той страны и нет тех чинов. Кого покрывают сегодня?
Защитники официальной версии продолжают настаивать на объективности и абсолютной точности их выводов, считая повторное правительственное расследование излишним. Меня их доводы не убеждают. Меня убеждает позиция Титова, до конца своих дней желавшего узнать истинную причину гибели друга. Убеждает позиция Леонова, по сей день ищущего истину *(Алексей Леонов умер в 2019 году).
Летчик-испытатель Джон Гридунов считал одной из возможных причин гибели пилотов наполовину открытый вентиль, отвечающий за сообщение давления в кабине и наружной атмосферой. Джон неоднократно повторял:
«Я считаю: надо провести дорасследование – ведь все же сохранилось: все обломки, все до болтика запечатано и вот уже 40 лет хранится под грифом «секретно». Надо поднять журнал: кто в тот день обслуживал самолет? Кто мог полуоткрыть этот чертов клапан, который привел к катастрофе? Скрывают все, значит «укрывают» кого-то… Многие говорят, что Брежнев завидовал Гагарину, его славе и популярности, и решил его «убрать». Вряд ли… Хотя может быть… Не знаю….»
Про Брежнева – сильно сомневаюсь, но уверена, любой, работавший с материалами «дела Гагарина», приходит к удручающему выводу: властям хотелось как можно скорее покончить с расследованием, отрапортовать правительству об ошибочных действиях пилотов, других виновных не искать, дабы не «дергать за веревочку и не открывать дверцу», за которой обнаружится ведомственный бардак, разгильдяйство, халатность, а порой, элементарный непрофессионализм!
Страх военной верхушки быть уличенными в безответственности и некомпетентности, часто пересиливает здравый смысл и элементарную порядочность. Организация, призванная самой структурой построения обеспечивать порядок и безопасность, будет защищать честь мундира, невзирая на имена и совесть.
В те годы конфликт космонавтов с министерством обороны СССР и лично с министром Гречко держался в тайне. Взаимоотношения отдельных подразделений в сфере космических исследований были крайне непростыми, порой предельно накаленными, о чем с удивлением узнал напрямую от Гагарина тогдашний шеф КГБ Владимир Семичастный.
Находясь в непосредственном подчинении Министерству обороны, космическая отрасль, после отставки Хрущева, оказалась в положении нелюбимой падчерицы.
Молодое поколение космонавтов было обязано слепо подчиняться нелепым, а порой и просто вредным для космонавтики приказам. Отдельные военачальники старой гвардии относились к летчикам-космонавтам не просто неуважительно, а с откровенной неприязнью, считая их взлет стремительным, а звания и награды в полном смысле слова «свалившимися с небес».
Доходило до того, что Гагарин и космонавты первого отряда тайно обращались к Семичастному, в надежде, что тот «не выдаст» их министру Гречко и поможет «достучаться» до Брежнева, дабы разрешить конфликтные ситуации, складывавшиеся у них с военачальниками. Как вы помните, не достучались.
Говоря о военном ведомстве, я не задеваю профессионалов. В конце концов, космонавты сами были людьми не штатскими.
Я обвиняю тех, для кого погоны всего лишь путь к званиям, материальным благам, и привилегиям. Именно они в страхе за собственные посты, за уютно насиженные кресла закатывали «дело Гагарина» в железобетонную плиту недоCказанности, недоКазанности и, как факт, проявляли глубочайшее равнодушие к неопровержимым доказательствам свидетелей и специалистов.
Именно они допустили сознательную подделку документов — от откровенного переписывания показаний в пользу своей версии, до исчезновения свидетелей и документов. Были уверены: никто никогда о подлоге не узнает, не сможет заново перелистать многотомные папки «дела Гагарина» и, как Леонов с Титовым, воочию убедиться в невероятности содеянного – подделке важнейших показаний! Были уверены: их власть и власть их приемников – на века. Как на века запаянными будут храниться в бункере останки самолета, пропитанные кровью пилотов.
При сознательном попустительстве партийной верхушки, военного руководства СССР, готового любой ценой поддерживать иллюзию «мирового господства», удобная теория «ошибки пилотов» стала окончательной и подвела жирную черту в расследовании.
Державные амбиции, удовлетворявшиеся катанием баллистических ракет по Красной Площади во время помпезных парадов, никак не совпадали с разгильдяйством на местах или признанием недоработанности реальной военной техники, приходившей в упадок из-за нехватки средств на модернизацию.
В ельцинские времена архивы открыли, и космонавтам дали возможность просмотреть строго засекреченные документы тех лет. Почему же не последовало официальной реакции на обнаруженные подделки?
Предположим, во времена перестройки вскрылось столько преступлений советского периода, сознательно замалчиваемых долгие годы, что для начала необходимо было расплатиться по историческим векселям революционного и сталинского времени. Но позже? В деле гибели любимого героя страны вскрываются очевидные фальсификации, грубейшие нарушения и материалы не отправляют на повторное расследование? Не понимаю.
Не понимал и мой отец. С потерей Гагарина — близкого друга и единомышленника, он не смирился. «Юру убили»,- повторял он. На мой вопрос – почему? – отговаривался: когда-нибудь, не сейчас, опасно для тебя. Не успел.
К 80-летию Алексея Леонова, на котором я побывала летом 2014, Путин сделал юбиляру "подарок": подтвердил существование «Сухого» и его вылет 27 марта 68-го. Мало того, сообщил, что пилот жив, хотя и очень стар, назвал его фамилию, рассказал, что тот продолжал долгие годы успешно летать и получал награды.
— Не за сбитого ли Гагарина? – поинтересовалась я.
Если верить Путину, никогда не говорившему правды, пилота не стали арестовывать и привлекать к ответственности, из-за убеждения: “И Гагарина не вернуть, и «этому» жизнь испортим».
То есть, в советское время, время расстрелов директоров гастрономов за взятки, военных за невыполнение приказа, за валютные операции или посягательство на жизнь милиционера, убийцу первого космонавта отпускают с миром?
В то самое советское время, когда за хулиганство (ну, предположим, что пилот «Сухого» похулиганил и случайно спустился в чужую зону полетов на 11 (!) километров ниже дозволенной высоты), повлекшее гибель людей, хулиганство, за которое его должны были арестовать и приговорить по совокупности к 15 годам заключения, его даже не задерживают? А утверждают, что второго самолета попросту не было.
Не говоря уже о том, что пилот – человек военный, нарушивший военную дисциплину и угробивший жизни двоих не самых простых в стране людей. О дорогостоящей военной технике вообще умалчиваю.
В этой самой стране на защиту пилота-хулигана становится не только правительственная комиссия и министерство обороны, генералитет страны и военная прокуратура, а по сути, вся верхушка власти.
Потом этот воздушный хулиган продолжает летать, доживает до глубокой старости, не мучаясь угрызениями совести. О своем чудовищном преступлении не вспоминает и никому не рассказывает. Вы, действительно, можете в этот бред поверить?! Нет, вы, конечно, можете. Но я – никак!
Как не могу понять, почему до сих пор никому в голову не пришло откреститься от старых грехов, открыв, наконец, наглухо засекреченные 29 томов «Дела Гагарина», поведав миру, что же на самом деле произошло в тот далекий мартовский день?
Резюмируя:
Мог быть злой умысел или не мог, сегодня трудно проверить. Чей-то очень личный? Государственный? Спецслужб или военных?
Меня часто спрашивают: Зачем? Кому было выгодно «убирать» Юрия? Любимца мира, замечательного, светлого человека?
Конкретного ответа нет. Ясно лишь, что из Гагарина усердно создавали образ безупречного героя. Плакатного. Иконописного, если хотите. Визитную карточку Страны Советов.
Героя, согласного с каждым поступком партии, с каждым её приказом и каждым решением. Не допускающего критических замечаний и беспрекословно идущего за «старшими товарищами».
Но Гагарин рос, взрослел, видел мир, мыслил космополитично, учился делать выводы, становился бескомпромиссным, имел собственное, порой отличное от партийных боссов, мнение.
И, главное, осмелился его высказывать. Не боясь последствий: устно и документарно: в виде рапортов и заявлений об уходе.
Не превратился в «свадебного генерала», а остался принципиальным гражданином, мыслящим свободно и свободно живущим!
Гагарин становился неудобным.
В стране СССР неудобных людей «убирали» по сталинскому принципу: «нет человека, нет проблемы». Причем, вопрос — «кого убрать»: главнокомандующего, кинозвезду или крестьянина «чистильщиков» не волновал. Как не волнует и сегодня.
Когда задумываюсь, не углубляясь в далекую историю, скольких товарищей отца – людей по тем временам не просто известных — знаменитых, «устраняли» только потому, что они кому-то перешли дорогу, начинаю разделять сомнения.
Известный советский разведчик Конон Молодый скончался в лесу, собирая грибы, в октябре 1970-го. По официальной версии, от инфаркта. По неофициальной – «при странных обстоятельствах». Кстати, летом 61-го, во время визита Гагарина к королеве, он еще находился в заключении в лондонской тюрьме. Пораженный невероятным цветочным убранством города, не оставшимся незамеченным из его тюремного окна, спросил у охранника о поводе для неожиданного торжества. Ответ: «Ее величество королева Великобритании Елизавета Вторая принимает Первого космонавта планеты Юрия Гагарина» изумил и поверг в размышления о превратностях судьбы двух соотечественников в Туманном Альбионе.
Молодого обменяют в апреле 1964-го на английского агента Гревила Винна.
Мало что говорящее сегодня молодежи имя Валерия Попенченко — боксера, чемпиона олимпийских игр, двукратного чемпиона Европы в Советском Союзе знал каждый ребенок. Попенченко скинули в лестничный пролет в 1975-м, когда он вышел на след финансовых махинаций руководства института, в котором преподавал.
В 1980-м, в автомобильной катастрофе, погиб Петр Машеров — герой Советского Союза, прошедший путь от легендарного командира белорусских партизан времен Второй мировой до Первого секретаря компартии Белоруссии.
Его назначение на пост главы Совета Министров СССР, занимаемый в тот момент Алексеем Косыгиным, было практически решено, когда дорогу служебному кортежу Машерова преградил груженый картофелем самосвал.
И можно было бы поверить в случайность, но незадолго до гибели, Машеров, человек смелый и бескомпромиссный, поведал моему отцу историю двух предыдущих – точно таких же попыток его убрать.
Тогда охране и водителю удалось спасти любимца Белоруссии.
«Вот увидишь, Сергей, если со мной что-то случится, то именно в автомобильной катастрофе. Они доведут задуманное до конца».
На войне партизану было ясно — этот свой, тот чужой. В кремлевском закулисье свои-чужие часто оказываются перевертышами.
Март 68-го Польша встречала студенческими волнениями в Варшавском Политехническом Университете, эхом отозвавшимися в Гданьске.
Десятки тысяч манифестирующих поляков вышли на улицы.
Параллельно набирала силу «Пражская весна», пришедшее к власти правительство Александра Дубчека открыто демонстрировало стремление к либерализации, созданию многопартийной системы и ослаблению зависимости от Советского союза.
Допустить выход Чехословакии из содружества стран Варшавского договора Брежнев и военное руководство страны не могли ни при каких обстоятельствах.
Подобный бунт представлялся им посягательством на целостность «советского блока» в Европе и угрозой социалистическому строю.
До кровавого подавления «пражской весны» оставалось считанные месяцы.
Закипала Франция. Движение хиппи, конфликт поколений, укрепление левого движения, поддержанное в сентябре 1967-го визитом Гагарина и отца, дух молодежного бунтарства уже электризовали воздух Парижа, предвещая скорую студенческую революцию.
Бунтарство заразительно.
Пример Европы укреплял советское диссидентское движение: в январе проходит демонстрация в защиту арестованных «самиздатчиков», в августе – на Красной Площади в защиту «Пражской весны».
Интеллигенция всё громче заявляет об ущемлении свободы слова и прав человека в стране.
Солженицын публикует на Западе романы «В круге первом» и «Раковый корпус», чем провоцирует пропагандистскую травлю в советской прессе.
Реакция правительства не заставляет ждать. Начинаются аресты, суды, ссылки в лагеря, ужесточается цензура, репрессии против несогласных приобретают беспощадный характер – диссидентов заключают в психиатрические клиники, насильственно подвергая, так называемому, «лечению».
Дома с волнением следили за событиями. Пресса информацией не баловала, телевидение тем более, секретные «тассовки» (сообщения «ТАСС» для служебного пользования), приносимые домой отцом, ситуацию проясняли, но были скупы.
Оставались «Радио Свободы» и «Голос Америки», рьяно глушимые службами КГБ.
Как и предполагал отец, пришла его очередь готовиться к отставке. «Серому кардиналу» — главному идеологу страны Михаилу Суслову и новоиспеченному шефу КГБ Юрию Андропову «остатки» комсомольской фронды не давали спокойно спать.
Да и революционные настроения молодежи Европы заставляли советское руководство изрядно волноваться: как бы не перекинулся пожар на советскую землю.
У Андропова богатый опыт борьбы с несогласными: на его совести кровавое подавление венгерского восстания 1956-го, снятие Хрущева и смена политического курса. В августе 68-го он спокойно запишет в свой актив советские танки и кровь на улицах Праги.
А в 1979-м пошлет на смерть в Афганистан тысячи советских мальчишек.
Психиатрические клиники для диссидентов и «несогласных» одна из его идей. Через пару лет он вышвырнет из страны Иосифа Бродского, а за ним и обвиненного в измене родине Александра Солженицына.
Под таким чутким руководством комиссия партийного контроля занялось ревизиями и финансовыми проверками комсомола.
Партийное руководство волнует страх повторения европейских студенческих бунтов в СССР.
Молодежь обвиняют в «отсутствие анализа глубинных проблем, которые существуют в международном молодежном движении», «недостатке глубоких политических бесед с зарубежными делегациями».
Да и длительная французская командировка Гагарина с отцом осенью 1967-го, тоже наводит на размышления. Париж бурлит, молодежь на баррикадах. Не поднабрались ли советские парни робеспьерского духа свободы?
Пошла волна увольнений, отца пока не трогали, но тучи сгущались.
Трудно оставаться наивным, будучи «посвященным». Трудно, зная беспощадную реальность, верить официальным сказкам.
Боялся ли Брежнев переворота? 28 миллионов комсомольцев и Гагарин впереди?
Имел ли в виду отец именно такой разворот событий, мне не известно.
Боль потери и любви к Гагарину он пронес через жизнь.
Стоя 30 марта 1968 года в Центральном доме Советской Армии в почетном карауле у постамента с траурными урнами, отец дал слово заботиться о семье Юрия и хранить верность дружбе. Слово он сдержал.
Изначально сохранение памяти о Первом космонавте предполагалось проводить не только в масштабах страны Советов, но и в мировом. Приходило множество писем, одинокие люди завещали свои средства семье космонавта, возникали идеи создания музеев, сбора экспонатов. Не удалось!
Взыграли имперские амбиции партийных боссов. «Какие-такие пожертвования из личных сбережений? Зачем международные сборы? Наша богатая страна найдет деньги на мемориалы и памятники!».
И никакие, пусть и убедительные аргументы в пользу всемирной значимости личности Гагарина, его принадлежности к гражданам Земли, не убеждали.
В июне 1968-го, всего через два месяца, отца стремительно перебросили на пост министра спорта. На нем он пробудет 16 лет. Позже люди, причастные к спорту, назовут те годы спортивного триумфа «Эпохой «СП».
1968-й станет абсолютным рекордсменом по переломным событиям! Глобальная смена декораций.
Мы прощались не только с тем временем, «когда все были живы», мы прощались с местами, ставшими родными, хранящими память о Гагарине.
Последний раз в Переделкино, где регулярно собирались по выходным. Переделкино Пастернака и Патриарха, парадной гагаринской формы на приемах и спортивной хоккейных баталий. Переделкино санных горок, первых подснежников, половодья рек, первой влюбленности…
В последний раз в Переделкино мы с Леной Гагариной проговорили и проплакали до рассвета, не сомкнув глаз, вспоминая малейшие детали нашей такой еще юной жизни. Той жизни, в которой был ее отец. В большой родительской кровати мы шептались о наболевшем и сокровенном.
Уходила ночь, осушая слезы и забирая в прошлое наши тайны и наше безоблачное детство.
Мой отец интервью о Гагарине тоже не давал и в беседах с журналистами тему Юрия старался не затрагивать, зная, насколько болезненно Валентина воспринимает высказывания друзей и коллег. Только после ссылки на пенсию своими бывшими подчиненными — Михаилом Горбачевым и Эдуардом Шеварнадзе, отец согласится писать мемуары.
В годовщину гибели Гагарина ездили в Киржач. В день рождения Юрия шли с цветами на Красную площадь к кремлевской стене. Я в Киржаче не была ни разу. Не знаю, принципиально, или нет. Сначала машины не вмещали всех желающих. Потом не желала сама. Мне не хотелось видеть воронку от его самолета. В моих фантазиях он продолжал полет.
Кремлевская стена, с замурованным в ней прахом, эмоций не вызывала. Условный ряд условных могил с одинаковыми табличками.
Вспоминалось, когда смотрели фотографии или любительские фильмы – Крым, хоккей, Переделкино. Когда держали в руках хранящие его память сувениры. Из небольшого альбома доставались почтовые марки, подписанные Юрием в разные годы жизни. Первая, болгарская, датированная 12 апреля 1961 года, с росчерком на ракете, под его портретом в круглой рамке. Вторая, советская, 1962 года, с гагаринской подписью на цитате из выступления Хрущева и третья, последняя, подписанная в 67-м, на кроваво-красном следе удаляющейся от Земли в беспредельные космические дали ракеты. Символично.
Этими сокровищами я обязана маме:
— Юр, оставь автограф на марке для Людочки, — сказала она как-то.
– Жень, ну смешно. Я же «своим» девчонкам автографы не раздаю. Хотя, марка – это неплохо. Сам в детстве увлекался. Давай тут, на ракете рядом с СССР и распишемся.
Так, с маминой легкой руки, у меня появилась первая уникальная марка. С двумя другими проблем уже не возникало.
— Что нового в области филателии? — спросил как-то Гагарин в конце 67-го. — Что печатают?
— Да вот, к Дню Космонавтики, но уже без твоего портрета, — я протянула марку с уносящейся вдаль ракетой.
— Красота! – подтвердил Юрий. — Космический корабль летит к далеким звездам. Вот тут, на нем, будет хорошо смотреться, — он рассмеялся и размашисто «подписал» ракету.
Часто спрашивают, что было, если бы… Что делал? Как жил? Как сложилась бы карьера?
Не люблю «бы». Кто знает, как могла сложиться его судьба, вернись он из того рокового полета.
Уверена в одном – Гагарин никогда и ни при каких условиях не стал бы заниматься политикой – это «раз».
Летал-летал-летал, — это «два». Пока не списали по старости. Летал на самолетах, летал в космос, на Луну.
Смог бы изменить ход событий и повлиять на развитие советских космических программ? Не думаю. Если в эпоху «первых» Брежнев не счел нужным принять и выслушать, что говорить о последующих десятилетиях, когда число космонавтов удваивалось, утраивалось, полеты становились обыденностью, партийный вождь дряхлел и впадал в маразм.
Временщики, шедшие за ним, в этот маразм впали еще до получения партийной короны, и адекватность их действий у правительственного руля вызывала большие сомнения. Тут уж не космоса.
Перестройка, обвал страны, крушение системы, с внезапным безденежьем, толкнули космонавтов на вынужденную торговлю раритетами с аукционов Сотби.
Утопили космическую станцию «Мир», а заодно с ней и всю программу космических исследований на дне глубокого океана забвения.
Великие цели освоения иных планет и прогулок по Марсу, казавшихся Гагарину не столь отдаленным будущим, остались мечтами социалистического прошлого.
Что мог бы сделать Гагарин?
По большому счету – ничего.
Космонавты первого отряда один за другим уходят в мир иной.
Каждый прожил свою жизнь достойно, но никто из них не изменил ход истории. Эра первопроходцев в прошлом, а те, кто жив, наслаждаются жизнью в кругу детей, внуков и близких…
Что наверняка делал бы и Юрий.
Мы не в силах изменить прошлое. И все наши предположения предположениями и останутся.
О грядущем сам Юрий как-то сказал: "Не будем завидовать людям будущего. Им, конечно, здорово повезет, для них станет привычным то, о чем мы можем только мечтать. Но и нам выпало большое счастье. Счастье первых шагов в космосе. И пусть потомки завидуют этому нашему счастью".
Его жизнь и смерть уже вписаны в Книгу истории Земли. И мне очень хочется, чтобы в этой книге не было ошибок.
