Уезжают русские евреи…

Римма Казакова: иерусалимские встречи

Евгений МИНИН 

Расскажу историю знакомства с Риммой Казаковой.

Всё происходило немного в юмористическом аспекте.

На собрании правления Сoюза писателей Израиля было принято решение пригласить поэтессу в нашу страну по линии ПЕН-клуба. Чем не повод порадовать Казакову, и я тут же позвонил ей:

– Здравствуйте, Римма Фёдоровна. Вас беспокоит поэт Евгений Минин из Иерусалима.

– Здравствуйте. Я вас слушаю.

– Скажите, Римма Фёдоровна, вы собираетесь в Израиль?

– Какой Израиль, о чём вы говорите?! – изумилась Казакова. – Вы же меня в Израиль не приглашаете, потому что не можете забыть, что я была председателем общества советско-палестинской дружбы.

– Но, Римма Фёдоровна, поэта любят за стихи, а не за должности. Так что ждём!

В общем, поэтесса посчитала этот звонок не очень удачной шуткой не очень нормального иерусалимского поэта – так мне передали наши общие знакомые.

Ладно, подумал я, позвоним ближе к делу.

Второй раз позвонил за несколько дней до отлёта из Москвы.

Диалог, как и первый, начал теми же словами,

– Здравствуйте, Римма Фёдоровна. Вас беспокоит поэт Евгений Минин из Иерусалима.

– Здравствуйте. Я вас слушаю.

– Скажите, Римма Федоровна, ну так вы собираетесь в Израиль?

– Да, да, я собираюсь в Израиль! – радостно в трубку закричала поэтесса…

– Вот и увидимся, – улыбнулся я.

* * *

Во двор Иерусалимской библиотеки я въехал на несколько минут раньше автомобиля композитора Владимира Рубашевского и певицы Марии Лукач, старых друзей Казаковой, с которыми она и приехала на последнее выступление в Израиле. Подошёл, открыл дверцу и помог Римме Фёдоровне выбраться из машины.

– Здравствуйте, Римма Федоровна. А вы знаете, кто перед вами? – поинтересовался я.

– Нет, – растерянно призналась Казакова.

– Я – тот самый Минин!

И мы обнялись!

* * *

После вечера Римма была очень устала. Мы пообщались с ней пять минут. И она мне сказала дорогие слова:

— Женя, после выступления на пару с вашими поэтами модернистами, я поняла, как мне близки ваши стихи.

До конца жизни мы перезванивались с Риммой, она всегда старалась помочь, подсказать, отговорить от неразумного шага. А ушла она так неожиданно для всех нас.

ОТ РЕДАКЦИИ

Не все знают, что на самом деле при рождении дочери Фёдор Лазаревич Казаков и Софья Александровна Шульман дали ей имя Рэмо, что означает «Революция, Электрификация, Мировой Октябрь». Но в двадцать лет юная поэтесса поменяла имя.

Совсем юной она написала стихотворение «Дед мой похоронен на еврейском кладбище». А в начале девяностых годов прошлого столетия евреи передавали из уст в уста другие ее строчки:

Уезжают русские евреи,

покидают отчий небосвод,

потому-то душу, видно, греет

апокалиптический исход.

Уезжают, расстаются с нами,

с той землей, где их любовь и пот.

Были узы, а теперь узлами,

словно склад, забит аэропорт.

Уезжают.. Не пустить могли ли?

Дождь над Переделкиным дрожит.

А на указателе «К могиле

Пастернака» выведено: «Жид»…