Воспоминания о Девятом Ава в Париже
Елена СУХАЯ, Тель-Авив
В жизни почти каждого человека появляется период свободного времени, когда можно попутешествовать. Все распоряжаются этим в соответствии с возможностями, желанием, состоянием здоровья.
Я, когда мне представилась такая возможность, не размышляя долго, решила посетить могилу отца в Сан-Франциско. С отцом я прожила только три первых года моей жизни. Мой отец был очень способным хирургом, о таких говорят хирург от Бога. Они с мамой учились в мединституте и там поженились. Отец работал хирургом в крупной больнице и подавал большие надежды. Когда заведующий отделением собрался выйти на пенсию, отец не сомневался, что он займет его место. Однако, этого, по известной причине, не произошло и папа остался на прежней должности. Его это очень задело, и он решил уехать из Советского Союза. Мама его очень любила, и была согласна ехать вместе с ним, но ее отец, мой дедушка, военный врач, старый коммунист, не подписал согласие на ее выезд. Мама рассказывала мне, как он кричал на весь дом:
— Я не позволю моей дочери и моей внучке умереть от голода в этой проклятой Амэрике. Я не хочу, чтобы их угнетали сытые капиталисты. — Так решилась судьба моей мамы и, конечно, моя.
Папа уехал один. Он долго пробивался в карьере, но после нескольких удачных операций, получил заслуженное признание. У него была своя частная практика. Со временем он женился на аМэриканской еврейке. Мэри была вдова и у нее было две дочери. Своих детей у них с папой не было. Папа из-за болезни сердца не мог прилететь в Израиль, а Мэри приехала и очень тепло ко мне отнеслась. Уже два года, как умерла моя мама, а годом раньше мой отец. Все годы я постоянно общалась с ним, а теперь хочу поклониться его праху.
Лететь в Сан-Франциско я решила через Париж, который мне давно хотелось увидеть, но, не дай Бог, не умереть в нем. Брать путевку и ехать с группой, не входило в мои планы. Я не люблю разношерстную толпу, которую ничего, кроме общего автобуса и гостиницы, не связывает. Многие наши бывшие соотечественники, не знающие разницу между собором Парижской Богоматери и собором Святого Петра, просто едут на экскурсию, а возвратившись домой, вскоре забывают все подробности, но при этом многие из них всегда в разговоре стараются подчеркнуть, что видели Париж, да и не только Париж.
Мне же хотелось провести в Париже несколько недель. Я хотела побродить по его площадям и улочкам, не спеша выпить кофе в одном из многочисленных кафе. Потом я еще хотела посетить еврейское кладбище, на котором захоронены мамины дядя и тетя по бабушке с маминой стороны, а также их дети. В общем, планы у меня были грандиозные, одно обстоятельство смущало меня, незнание французского языка. Конечно, мой английский позволял мне справиться с обстановкой в любой стране, как уже было не раз, но мне хотелось узнать больше и не связываться с группами, для короткочасовой экскурсии по городу. Я поняла, что мне нужен индивидуальный гид, тем более что средства это позволяли. В результате многолетней и непростой борьбы нам с моей сестрой по матери, не без помощи адвокатов разумеется, удалось доказать, что семье нашей покойной мамы принадлежал частный дом на одной из тихих улочек довоенной Варшавы. Благо, у нас в распоряжении были фотографии дома и его комнат, которые чудом сохранились в семье нашей троюродной сестры по маме. Она всю жизнь живет в Варшаве и очень помогла нам в восстановлении наших с сестрой прав на этот дом. К сожалению, сам дом был разрушен при бомбежке Варшавы, но собственность, есть собственность и Польша, как страна, вступившая в Евросоюз, обязалась возместить в денежном эквиваленте владельцам и их наследникам стоимость утраченной недвижимости. Половина суммы стоимости дома оказалась довольно кругленькой, и я решила пуститься в путешествие.
Я, конечно, в поисках гида могла обратиться к интернету, но поди знай, какой человек тебе попадется, а мне хотелось, чтобы это был человек ненавязчивый, симпатичный, и чтобы он говорил по-русски, но где отыскать такого я не знала. В жизни, зачастую, и в этом я неоднократно убеждалась нам на помощь приходит «товарищ случай». Так было и на это раз.
Неожиданно я встретила в зубной клинике свою давнюю знакомую, а точнее бывшую соседку по дому, Элю и вспомнила, что она работала директором школы при французском посольстве в Израиле. Вот она и помогла мне в поисках подходящего гида по Парижу. Это была одна из ее бывших учениц. Звали ее Люси.
Мне не терпелось скорее связаться с Люси, но Эля предупредила меня о том, что Люси отвечает на звонки в определенное время. Я посмотрела на часы и поняла, что мне нужно подождать еще час. Какое-то необъяснимое волнение охватило меня, словно мне предстоял не деловой разговор с незнакомой женщиной, а разговор с близким человеком, которого я не видела много лет.
Часы на стене показывали восемь часов, и я могла уже звонить в Париж. На мой звонок ответил приятный женский голос. Я тут же спросила по-английски:
— Добрый вечер, мадам. Могу ли я поговорить с Люси?
— Женщина, на том конце провода ответила мне по-русски с легким акцентом:
— Я уже догадалась, вы говорите от имени Эли. Я все знаю и готова быть вашим гидом. Сейчас я дам вам адрес моей электронной почты и, будьте любезны, подробно напишите, сколько дней вы хотите провести в Париже, какой у вас бюджет, а я, в ответ, вышлю вам необходимую информацию. В наш век предпочтительно общаться по электронной почте, по телефону можно что-то забыть и потом надо еще дозвониться. На этом мы и завершили беседу с Люси.
Буквально через два дня Люси выслала мне электронной почтой стоимость ее услуг в различных вариантах. Кроме того, она предложила мне остановиться в квартире своих приятелей, которые уехали на несколько месяцев из страны, и объяснила, что квартира находится в престижном седьмом квартале, на тихой улочке левого берега Сены. Люси писала, что на правом берегу много русских туристов, очень большая скученность людей, и она мне рекомендует снять эту квартиру. При этом Люси заметила, что только благодаря характеристике, полученной от Эли, она делает мне такое предложение. Цена стоимости съема квартиры была такой соблазнительной, что я, не раздумывая, согласилась. На сэкономленные от съема деньги я могла позволить себе больше развлечений и посещений различных заведений Парижа, а он, как известно, город дорогой. Потом мне не хотелось жить в гостинице, видеть великое множество въезжающих и съезжающих постояльцев, волокущих за собой чемоданы и сумки, слышать гул толпы и, даже в номере, быть зависимым от времени уборки обслугой номера. Мне, не только из экономических соображений, но и из соображений тишины и покоя, пришлось по душе предложение Люси.
Мой самолет приземлился в аэропорту Орли рано утром, но я знала, что, несмотря на такую пору, Люси ждет меня. Я узнала ее без труда, мы с ней общались по скайпу. Люси выглядела как типичная француженка, короткая стрижка, лицо почти без макияжа. Одета Люси была в синие джинсы и легкий пиджачок. Стояла середина июля. Мы с ней тепло обнялись и как-то сразу прониклись друг к другу симпатией.
На стоянке аэропорта нас поджидала малолитражка Люси. Благополучно доехав до места, мы поднялись лифтом на третий этаж. Люси открыла дверь, и мы оказались в просторном холле. С левой стороны от двери висело зеркало в старинной раме, а справа, разместился стенной шкаф для одежды и обуви.
Люси пригласила меня проходить вовнутрь. Квартира представляла собой студию с небольшой кухонькой. Люси показала мне — где душ и туалет. Небольшой холодильник был заполнен продуктами, которые мы заранее обсудили с Люси по моему заказу. Мне все очень понравилось. Из окна студии открывался чудесный вид на улочки Парижа.
На следующее утро началось мое знакомство с Парижем. Люси оказалась очень эрудированным и знающим гидом. Мы с ней посетили именно те места, которые каждый, приехавший в Париж, просто обязан посетить. Делали это неспешно, с остановками на кофепитие и обеды, все было именно так, как я хотела. В жаркий полдень, я обычно предпочитала отдых, и это тоже было включено в наш с Люси договор. Я в полной мере наслаждалась своим пребыванием в этом, одном из красивейших городов мира. Однако мой договор с Люси подходил к завершению и вскоре я уже собиралась в дорогу.
Наступил август. До моего отъезда оставалось два дня. Улетала я из Парижа в грустный для каждого еврея день — Девятого Ава. Был приятный тихий парижский вечер, я складывала вещи, когда зазвонил телефон.
— Ира, — раздался голос Люси. Вы заняты?
— Ну, чем я могу быть занята в отпуске, Люси?
— Я бы хотела пригласить вас на прощальный ужин за мой счет, если вы согласны, то в семь вечера я заеду за вами.
— Люси, я могу сама оплатить ужин, а ваше общество доставит мне удовольствие, конечно, приезжайте.
— Нет, нет, Ира. Это будет не просто ужин, а ужин, посвященный памяти дорогого мне человека.
Ровно в семь Люси подъехала к подъезду дома, я села в автомобиль, и мы поехали. Люси была задумчивой, без обычной улыбки. Она выглядела грустной и я, боясь показаться навязчивой, не стала задавать вопросов. Неожиданно она заговорила сама:
— Ира, сегодня годовщина смерти, а точнее трагической гибели моего отца, и я хочу провести этот вечер с вами.
— Извините, Люси, ваш папа был военным и погиб в одной из войн Израиля?
— Нет, нет. Все было гораздо прозаичнее. Я расскажу вам, когда мы приедем на место. Вы все поймете сами, Ира.
Прошло полчаса и мы, наконец найдя парковку, вышли на улицу. Через дорогу я увидела надпись на двух языках: французском и иврите и, с удивлением посмотрела на Люси. Она в ответ на мой немой вопрос сказала:
— Ира, это синагога, в которой последний раз в жизни молился, мой отец, это было в канун Девятого Ава.
Синагога представляла собой старинное здание, увитое плющом. На входе в синагогу стоял полицейский. Люси приветливо ему улыбнулась, и я поняла, что она часто бывает здесь. Мы не стали входить внутрь, Люси достала из сумочки свечу и зажгла ее, поставив возле ограды синагоги, прикрыла глаза и произнесла поминальную молитву на иврите. Потом Люси, молча взяла меня под руку и перевела через дорогу. Я увидела вывеску ресторана. Люси сказала:
— В этом ресторане заказан столик на двоих, для вас и для меня. Ресторан оказался небольшим, но очень уютным. В глубине виднелась сцена, на которой сидел оркестр из трех человек: саксофонист, гитарист и пианист. Я сразу погрузилась в атмосферу прошлого. Наш столик находился в отдельной, небольшой кабинке, так что беседе ничего не мешало. Люси, отпив немного вина, слегка откинулась на спинку кресла и начала тихо говорить:
— Когда мне было восемь лет, моя мама умерла от рака. Отец не хотел травмировать меня и не женился. Мама моя была учителем французского языка и работала в начальной школе при посольстве Франции в Израиле. Я тоже начала учиться в этой школе, потому что французский, по сути, после иврита, был для меня вторым языком. Русский я уже стала осваивать после смерти мамы, папа так захотел. Со мной в одном классе училась девочка — дочка французского консула, Доминик. Мы с ней очень сдружились. Ее родители были евреи из Египта. Это была высокообразованная семья. Мы были с Доминик как сестры. Ее мама, Жужу, очень меня жалела после смерти моей мамы, и старалась уделить внимание. На каникулы они приглашали меня в Париж, но папа боялся меня отпускать. Доминик училась со мной до шестого класса, а потом ее отца перевели в Париж и они уехали. Наше расставание было очень тягостным. Тогда еще не было интернета и скайпа и мы общались с Доминик только по телефону и писали письма. Я очень хотела поехать к ней в гости, но без папы это было невозможно. Накануне моего двенадцатого дня рождения, папа решил сделать мне подарок — поездку в Париж с посещением «Диснейленда». Моей радости не было границ. Я не могла дождаться встречи с Доминик. Наконец, этот день наступил. Ира, вы знаете, таких каникул у меня никогда в жизни до этого не было, но, видимо, жизнь так устроена, что после большой радости, зачастую к нам приходит большое горе. Так случилось, к сожалению, и на этот раз.
Этот день пришелся на канун Девятого Ава и мы уже были готовы к возвращению в Израиль, но отец Доминик, Эжен, позвал моего отца в синагогу. Мой папа, светский человек, во время болезни мамы начал ходить постоянно в синагогу и изучать Тору, он думал, что поможет маме выжить, но, увы. После смерти мамы папа продолжал посещать синагогу. По окончании молитвы, уже на улице, Эжен решил заснять их с папой на прощанье у синагоги. Он пошел взять из автомобиля фотоаппарат — это и спасло ему жизнь. В это время к синагоге подъехал неизвестный на мотоцикле и в упор выстрелил из пистолета в моего папу. Папа скончался сразу. — Люси замолчала и ее глаза наполнились слезами. — Этого человека нашли, он оказался неонацистом.
Я сохраняла молчание, понимая, что сейчас на нее нахлынули воспоминания. Через некоторое время, справившись с собой, она продолжила:
— Ира, я не могу передать вам, что я пережила тогда. Двенадцатилетняя девочка, у которой нет ни отца, ни матери, оказавшаяся за много верст от дома. Но семья Доминик не оставила меня в горе. Узнав у меня, хочу ли я остаться во Франции в их семье, они начали действовать. Поскольку близких родственников у меня не было, а Эжен был не простой человек, то вскоре им удалось установить надо мной опеку, а потом удочерить. Так у меня появилась сестра Доминик и брат Филипп. Я попала в очень хорошую и теплую семью, меня любили и любят, как родную дочь и баловали больше чем брата и сестру. Сегодня день гибели моего отца и мне приятно, что со мной рядом моя бывшая соотечественница. Завтра я буду поститься, так всегда делают в нашей семье в день Девятого Ава, а вы уже будете в самолете в это время, по пути в США. А, сейчас, давайте выпьем за память моего отца — и она налила мне и себе в бокал ароматное вино.
Рано утром я села в заказанное такси и направилась в аэропорт. В самолете после взлета ко мне подошла стюардесса и спросила, что я хочу заказать, я вежливо отказалась. Про себя решила, что с этого года всегда буду соблюдать пост Девятого Ава.
