Несостоявшийся развод по беэр-шевски
Дина МЕЕРСОН
Приятно начинать новый год с посещения старого супера. Хлеб, яйца и огурцы нужны в будни, в праздники и всегда.
Ну, пробежалась по полупустому магазину, заплатила посредством кредитки. Кассир – молодой мужчина арабской наружности, учитывая специфику наших мест, видимо, бедуин.
Скрашивая недолгую дорогу домой, болтала с подругой по телефону. В процессе кто-то настойчиво лез во входящие звонки. Номер из центра страны, мне неизвестный – подождет. Номер-таки подождал, перезвонил вскорости. Некая дама, говорит на родном иврите, о-о-очень вежливо, с каким-то нереальным количеством пожеланий и благословений. Заботится о моей страховке сиуди, то бишь, выплаты по уходу для пациентов, нуждающихся в сугубом уходе: лежачий, беспомощный, зачастую дементный, в большинстве случаев, пожилой человек. Если бедолага своевременно застраховался в рамках своей больничной кассы, то эти деньги будет ему выплачивать страховая компания. У каждой кассы она своя.
Все как обычно: сначала ты многие годы, молодой-здоровый, платишь, потом несколько лет тебе платят. В последнее время идут напряженные разговоры о поднятии ежемесячных поборов с застрахованных и о снижении выплат нуждающимся. Как ни крути, тема волнительная.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Итак, мне звонят насчет битуах сиуди. В самом начале сквозь беглый, торопливый иврит мелькает слово «мушлам». Вообще-то в больничной кассе «Клалит» так называется повышенная страховка – клалит мушлам. В других кассах названия другие, хотя смысл тот же: «отличная», «полная», «золотая» и т.п.
Я не стала переспрашивать. Разговор продолжается. Дама радостно сообщает, что они уменьшают мне ежемесячный платеж, взимаемый за сиуди. Уменьшают, уменьшают, вот радость-то! Цифры называет, было триста, стало двести. Уменьшают, уменьшают! Слово «удешевление» повторяется более чем многократно.
Не давая мне перевести дух и/или осмыслить, не говоря уж про задать вопросы, дама называет мой номер теудат зеута – правильно? Я подтверждаю. А ватцап у тебя есть? Я опять подтверждаю. (А у кого сегодня нет ватцапа?). Твой картис ашрай (кредитка) имеет последние цифры такие-то? Ну да, имеет. Твой год рождения? Я послушно называю – а что в этом секретного?
— А теперь давай мы с тобой проверим весь номер кредитки, чтобы не было ошибки.
Ой! Тут моё согласие сотрудничать иссякает.
— Но мы удешевляем, мы удешевляем!
Я уже давно с подозрением отношусь к желанию неизвестных инстанций облегчить мне жизнь. Ну не верю я в благотворительность. Дама (тонкий психолог!) чувствует, что клиент выходит из состояния зомби и пытается его удержать. Мы, говорит, тебе на ватцап пришлем новый договор. Хм, до сих пор все договора шли через купат холим (больничную кассу), зачем мне ватцап?
Она продолжает: мы тебе пришлем новый, удешевленный договор, а старый отменим. Ты, говорит, не бойся двойных платежей, мы отме…
Стоп. Откуда взялись эти отмены, какие еще двойные платежи? И вообще, откуда все это взялось?
Я только что вышла из супермаркета. Я называла свой номер т.з., он же номер моей клубной карты. Я только что платила кредиткой, на чеке отпечатаны четыре последние цифры ее номера.
Я делаю ход конем – спрашиваю у разговорчивой дамы, какая у меня больничная касса. Если она в курсе моих дел, она просто обязана знать и это. Дама на вопрос не отвечает, зато твердит об удешевлении. И тут со мной происходит метаморфоза: голос становится чеканным, а иврит – свободным. Я объявляю, что решать любые вопросы буду только в своей больничной кассе. Не по телефону. Не по ватцапу. Исключительно в купат холим.
Дама стремительно теряет ко мне интерес, сухо – более, чем сухо! – прощается и обрывает разговор. Что и требовалось доказать.
Мораль сей басни такова: развод на деньги бывает не только по-русски. Старая добрая схема с участием бедуина-кассира в супере и его помощницы (задним числом мне припоминается легкий арабский акцент в ее бойком иврите) на этот раз не сработала.
Удачное начало нового финансового года. Защита восьмой ханукальной свечи.
