Об авторе песни "Кругом одни eвpeи" и других творениях одного из самых известных советских магнитиздатчиков, которого одни обожали, а другие считали апофеозом пошлости, кто-то оценивал как гнусного юдофоба, а кто-то – как остроумного юдофила
Василий ИВАНОВ
Одну его песню точно слышали все. Или практически все. Она пелась в разных компаниях, даже иногда в дворовых. Другие его песни были не такими всенародными, но многие тоже очень известными.
Когда мы говорим об неофициальной культуре в "совке", то вспоминаем о самиздате и тамиздате, но всё время забываем третью мощную составляющую подпольной культуры — магнитиздат.
Он был, конечно, очень разный — и Галич с Высоцким и другими знаменитыми авторами-исполнителями, и кто-то из КСП, и кто-то из рокеров, и, разумеется, довольно популярное в массах направление в виде якобы одессско-еврейских песен. И были в последнем очень яркие исполнители и своих, и чужих песен.
И одной из самых ярких звёзд был очень интересный человек — Константин Беляев. Вот его песню "Евреи, евреи, кругом одни евреи" и слышали, наверное, практически все.
В этой "ветви" магнитиздата" их было двое безоговорочных кумиров — он и Аркадий Звездин (он же Аркадий Северный), о котором тоже, надеюсь, в свое время поговорим.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Некоторые могут сказать, что это не поэзия, что это пошло, многие автора в антисемитизме, которого, конечно, и близко нет в песнях (при этом якобы одесско-еврейские жутчайшие анекдоты этими людьми воспринимаются с удовольствием). Да это безусловно не высокая поэзия и не привычное эстрадное или кспшное искусство, но это громадная часть русской культуры, имевшая очень большое количество поклонников, и оно интересно и самобытно.
Константин Беляев родился в 1934 г. под Одессой.
Отец Николай Захарович погиб на войне, мать работала в колхозе.
Учился в одесской спецшколе-интернате с преподаванием ряда предметов на английском языке. После этого он переехал в Москву и поступил в Институт военных переводчиков, где проучился три года. Во время кампании послевоенной массовой демобилизации в армии, почти весь курс института был расформирован, и Беляев поехал работать учителем английского языка под Алма-Ату, где преподавал в течение года. После вернулся в Москву и поступил на переводческий факультет Института иностранных языков имени Мориса Тореза, который окончил в 1960 году, получив специальность переводчика и преподавателя английского языка.
Затем калейдоскоп рабочих мест — где он только ни работал.
По распределению попал в международный отдел аэропорта Шереметьево. Живя в общежитии аэропорта, в 1961 году стал осваивать гитару, начал петь и сочинять песни. В 1963 году Беляев уволился из Шереметьево и перешёл в пединститут. Затем преподавал в МГИМО, английской спецшколе, Институте иностранных языков, Академии внешней торговли и Институте стали и сплавов.
В 1966 году Константин Беляев познакомился с Юрой Мироновым и Давидом Шендеровичем, который организовывал записи и концерты исполнителей уличного фольклора в Москве, в том числе Аркадия Северного (1979-80); первые записи Беляева, Миронова и других проводились во второй половине 1960-х годов. По существу, с этого времени начинается эра этой ветви магнитиздата в стране.
Тогда же, в конце 1960-х, Беляев познакомился и подружился с поэтом и художником Игорем Эренбургом, до этого уже был знаком с Сашей Щербаковым (Шлёмиком), Димой Дмитриевым и Владимиром Хазовым, с которыми начал исполнять и записывать песни, в том числе и композиции Игоря Эренбурга, которые пел до конца жизни. Основные записи концертов происходили в Москве (у Давида Шендеровича) и Одессе.
В эти же годы Беляев увлёкся коллекционированием фирменных дисков, которых к 1983 году накопилось более восьмисот. Его обвинили в спекуляции, за что он получил срок в 4 года, а вся коллекция уникальных и дорогих пластинок пропала в недрах следствия.
Потом перестройка. признание, выступления в клубах, выпуск дисков, и т.д..
Умер этот легендарный человек в 2009 г.
Беляев исполнял много песен на чужие стихи, но я постараюсь вспомнить только то, что написано им самим и окунуться в те времена, когда мы с громадным удовольствием и не слишком критично слушали его записи.
Начнем с текста самой популярной песни о евреях (один из текстовых вариантов, гуляющих на просторах интернета).
КРУГОМ ОДНИ ЕВРЕИ
Раз трамвай на рельсы встал,
Под трамвай еврей попал.
Евреи, евреи, кругом одни евреи…
Вошёл в трамвай антисемит —
Слева жид и справа жид.
Евреи, евреи, кругом одни евреи…
Говорят, Хемингуэй
По анкетам был еврей…
Евреи, евреи, кругом одни евреи…
Говорят, что и в хоккее
Появляются евреи…
Посмотри на вратарей —
А что ни маска, то еврей…
А генерал Пындыхуэй
Так тот у прынципе еврей…
Отец армян и мать армян.
Евреи, евреи, кругом одни евреи…
Говорят, что Аджубей
Тоже в детстве был еврей…
Евреи, евреи, кругом одни евреи…
Писатель Горький Алексей
Был остроумнейший еврей.
Евреи, евреи, кругом одни евреи…
Пастернак и сельдерей,
А что ни овощ — то еврей…
А в зоопарке у зверей
Слон — чуваш, а лев — еврей…
А ты, Московский, не робей
Сознавайся, что еврей…
Евреи ведь, евреи, кругом одни евреи…
Пришёл к врачу лечить чирей,
Сам еврей и врач еврей.
Принёс к врачу свой геморрой,
Врач — жид первый, я — второй.
Евреи, евреи, кругом одни евреи…
Скажем, взять зубных врачей —
Тут еврей и там еврей.
Да, не будь таких жидов,
Все б ходили без зубов.
Спутник мчится по орбите
С перигея в апогей.
В нём кронштейн висит прибитый —
Первый в космосе еврей…
Да и у леди Чаттерлей
Любовник тоже был еврей…
Захожу я в «Бакалею» —
Новый русский там с евреем.
А где же весь рабочий люд?
Им, бля, зарплату не дают…
А если в кране нет воды —
Воду выпили жиды.
Если ж в кране есть вода —
Значит, жид нассал туда.
Словом, евреи, евреи, кругом одни евреи…
Счастье как-то улыбнулось
Мне в одну из лотерей.
Выграл рубль я, ну а «Волгу»
Выграл мой сосед, еврей…
А Будённый и Никита
Обожали инкогнито
Кукурузную мацу.
Ламца-дрица им к лицу…
Лёня Брежнев, слава Богу,
Тоже бегал в синагогу.
Евреи, евреи, кругом одни евреи…
Да и отец моих идей,
Карл Маркс — и тот еврей…
Евреи, евреи, кругом одни евреи…
Даже наш чудесный МХАТ
Стал чуть-чуточку пархат…
Вот если не было бы бога —
Не была бы синагога,
Не была бы Божья мать
И не было б куда послать
Еврея, еврея, пархатого еврея.
Вот «Спартак» — команда так,
Один еврей и тот мудак.
Весь «Черноморец» из жидов —
Вот пример для мастеров!
Евреи, евреи, кругом одни евреи…
Средь учёных и врачей
Каждый пятый — не еврей,
Ну, остальные ж евреи…
Кругом одни евреи.
От Курил и до Карпат
Еврей еврею друг и брат:
Ведь у совейского народа
Крепка еврейская порода.
Евреи, евреи, кругом одни евреи…
Говорят, Борис Брунов
Родом тоже из жидов,
Он такой же иудей,
Как вот Райкин — не еврей…
Де Голль с трона уходил,
Об одном народ просил,
Чтобы вместо «се ля ви»
Говорили «Тель-Авив»…
Если только он еврей,
То не дворник, не лакей,
Он повсюду рулевой,
Жид пархатый с головой.
Евреи, евреи, ну и умные ж евреи…
Климент Ефремыч, между прочим,
До лошадок был охочим,
Но и он из всех коней
Выбирал, чтоб был еврей…
Говорят, из Мавзолея
Тоже вынесли еврея,
Но один ещё лежит —
Говорят, что тоже жид!
В Третьяковке старый жид
Молодому говорит:
"Видишь трёх богатырей?
В центре Муромец — еврей!"
Евреи, евреи, кругом одни евреи…
В жаркой Африке народы
Есть и простенькой породы,
Ну, к примеру, вот пигмей —
Очень махонький еврей.
Док Барнард у негра Мэя
Вынул сердце из грудей,
По нему узнал, что Мэй
Просто чёрный был еврей…
Евреи, евреи, кругом, одни евреи…
В космос Мойши не летали,
Их с земли не выпускали.
Ну, где гарантия, что жид
В космосе не убежит…
ПИСЬМО В ИЗРАИЛЬ
Посылаю я письмо не Китаю, —
Я Израилю протест направляю.
Голды Меир и Даяна орава,
Вам назло пишу я слева направо!
Ты лети, лети, письмо, поскорее
От простого трудового еврея,
От монтёров, сталеваров, прорабов, —
Руки прочь, жиды, от наших арабов!
Вы надеялись на помощь да на силу,
Это вы свели Насера в могилу.
Вы испортили в раю атмосферу,
Привезли жиды в Одессу холеру.
Хоть у вас и у меня обрезанье,
Но забудьте вы свои притязанья!
Из-за ваших постоянных разбоев
Здесь повысилась цена на спиртное.
Я плюю на ваш иудин полтинник,
Не поедет к вам ни Таль, ни Ботвинник,
Не поедут к вам врачи и актёры,
Не поедут к вам евреи-шахтеры.
Не поедет к вам Юдкевич, Гершкович,
Солженицына дружок Ростропович.
Не поедет мой сосед Юзя Блюмер,
Потому что он вчера только умер.
Об Израиле Кобзон не мечтает, —
Своего дерьма там таки тоже хватает, —
Так что в гости нас к себе вы не ждите,
Не мутите воду нам, не мутите!
* * *
Не уезжай ты, мой голубчик —
Печально, жид, мне без тебя…
… Евреи ведут себя странно —
Летят, несмотря на года,
Летят они в жаркие страны,
А мне по здоровью нельзя.
А я остаюся в России,
На что я имею резон,
Не нужен мне сок апельсиний
И вы, госпожа Мейерзон!
… С чего начинается Родина —
С подачи заявки в ОВИР,
С путей, что в изгнании пройдены
До вас в окружающий мир.
А может, она начинается
С отъезда певца Горобца
С дороги, которой пока ещё
Все "идн" не видят конца!
… Увезу тебя в Израиль, увезу тебя одну,
Неба синего сиянье под крыло тебе швырну,
В нашем маленьком кибуце будем жить мы, как в раю —
Остальные пусть е*утся в этой тундре на краю.
… Не на лыжах, не на санках —
Повезёт нас быстрый "Боинг",
И когда ты всё увидишь —
Ты сама придёшь в восторг,
Ты поймёшь, что не напрасно
Называется он Ближним,
Он действительно нам близок,
Этот западный Восток…
… Вы слыхали, как поют жиды —
Нет, не те под флагом бело-синим,
А жиды, советские жиды,
Давние изгнанники России.
Вот они расселись по местам,
До отлёта несколько мгновений,
И слеза, прозрачна и чиста,
Льётся по тебе, страна гонений.
И звучат картавые слова
Про опавший клён да про берёзы,
Чистые, как трели соловья,
Звонкие, как утренние слёзы.
А песня всё протяжней, всё звончей,
Вот оно — святое чувство дома,
И забыты все дела врачей,
Все анкеты, пункты, все погромы.
В дальний путь до голубой звезды
"Боинг" унесёт — настанет время.
Шапки прочь! — в порту поют жиды.
Так зовут на Родине евреев.
ХОЛЕРА В ОДЕССЕ
На Дерибасовской случилася холера —
Её схватила одна б**дь от кавалера.
Пусть Бога нет, но Бог накажет эту бабу,
Что в подворотне где-то выдала арабу.
Вот из-за этой неразборчивости женской
Холера прёт уже по всей Преображенской.
Заговорили о холерном вубриёне
На Мясоедовской, в порту, на Ланжероне.
Чтоб я так жил, как мне нужна эта холера!
Но тут врачами была выдумана мера,
Чтоб в страшных муках всем нам не усраться,
Определили нас в одну из обсерваций.
Нет, нам вакцин-таки французских не давали,
Велели, чтобы жопу хлоркой обмывали,
А чтоб имели мы к тому чего смешного,
К нам подсадили даже Мишу Водяного.
Чтоб я так жил, какой обед нам подавали —
Его гуляш вам захотелося б едва ли,
Зато еду мы получали троекратно —
Какого хера вы б хотели за бесплатно!
Затем врачи нас всех забрали на заметку,
Велели всем они покакать на газетку,
И как сказала тётя Соня с Молдаванки —
Засрали все, бля, с-под майонеза банки!
Нет, за любовью женской мы-таки не гнались,
Молили бога, чтоб роскошным был анализ.
Какую даму за говно вы б ни спросили,
Она кокетливо ответила вам: "Или!"
Вот вам история одной из обсерваций,
Где нам пришлось для государства обосраться,
И вот вам песня поколеньям в назиданье
За ту холеру, что досталась на свиданье
с Одессой-мамой…
* * *
Мой приятель студент.
Мой приятель студент —
Молодой повеса —
Мне слепил документ
Из ОБХССа.
Я гляжу на него
И глазам не верю:
Неужели мои
Стали все евреи?
Побежал прямо в ГУМ,
Прямо к дяде Моне:
Нужен финский костюм,
Нужен плащ-болоньи.
И конечно, мохер
И пальто в придачу,
А не то, старый х…
Не достроишь дачу!
Дядя Моня дрожит
(Испугался, видно),
А вообще, жид как жид —
Держится солидно.
А потом стал угрюм,
Очевидно, струсил —
Вынул финский костюм
И с мохером узел.
Я одет, я обут
В десять магазинов!
Девки сзади бегут,
Варежки разинув.
Успокоился зверь,
Ну а, между прочим,
Я евреев теперь
Уважаю очень.
ОТ РЕДАКЦИИ
Представляет интерес полемика между известным поэтом Вадимом Жуком и автором.
Вадим Жук:
К сожалению, Василий, это очень грубая самоделка.
Совсем никуда.
Василий Иванов:
Творчество Беляева самоделка? Конечно. Но это часть той жизни и на большее он не претендовал и не претендует. Но "Вокруг одни евреи…" пели всюду. Может это и пошло, но было очень популярно, как и Аркадий Северный. И я как раз про то, что было.
Вадим Жук:
Разве что популярно.
Это вопросы к популяции.
Василий Иванов:
Я ни словом не обмолвился, что это хорошо, но это тоже часть культуры андеграунда, в котором далеко не всё равноценно. Но я хочу показать, какой он был — андеграунд. Как и правозащитное движение, о чём я тоже напишу, например о жутких патриотах-националистах-правозащитников, которые тоже шли в лагеря. Я не сравниваю, безусловно, а только пытаюсь показать всю картину андеграунда. А Северный, Беляев, Алик Фарбер, Алик Беренсон, Игорь Эренбург — это большая часть культуры андеграунда.
Вадим Жук:
Я и не сказал, что вы утверждали это как хорошее.
Но меня такого рода вещи изначально отталкивали
Василий Иванов:
Спасибо Вадим Семёнович. Честно говоря, меня не изначально, но отталкивают. Хотя, конечно, в начале 70-х они воспринимались несколько по-другому. А Северного не мог и не могу принять до сих пор. Но то, что он особое явление, отрицать не могу.
