Из цикла "Легенды Нью-Йорка"
Марат БАСКИН, Нью-Йорк
Магазин находился в Бенсонхерсте, в самом людном районе, но никто не спешил его покупать.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"
Весь квартал был усеян китайскими, итальянскими, русскими, пакистанскими магазинами и магазинчиками, обрамлен китайскими, вьетнамскими, турецкими и японскими ресторанчиками, зажат между McDonald и Burger King, в общем — рай для торговли, и, казалось бы, выставленный здесь на продажу вполне уютный продовольственный магазин должен был продаться мгновенно, но покупатели не появлялись. Даже трудолюбивые китайцы, которые бросались на каждое освободившееся в этом районе место как тигр на отбившуюся от стада антилопу, к этому магазину хранили непонятное равнодушие. Они останавливались у объявления, цокали языками, делали руками какие-то непонятные движения и уходили, не заходя вовнутрь здания. Деловитые русские заходили вовнутрь, придирчиво осматривали помещение, простукивали стены, спускались в подвал, и молча уходили, как медведи с зимнего лежбища, чтобы не вернутся туда никогда. Импульсивные итальянцы подолгу говорили с хозяином по телефону, кружили у магазина, как голуби над площадью Сан-Марко, но не спешили расставаться с деньгами. И все это происходило потому, что магазин за последние пять лет сменил более десяти хозяев. Никто больше полугода не продержался в нем, а последний хозяин вообще проработал всего два месяца.
Элла все это знала, но решила рискнуть, и все из-за того, что ее Нёма ни к чему не был приспособлен, и единственная надежда как-то пристроиться в Америке была на ее торговую хватку. Была она родом из Люберец, окончила кооперативный техникум, и работала в колбасной секции Елисеевского гастронома. Нёма был родом из Краснополья, к торговле не имел никакого отношения, окончил на удивление всему Краснополью университет имени Патриса Лумумбы, и занимался изучением языков каких-то никому не известных африканских племен. В Нью-Йорке его неизвестные языки никому не были нужны, и самое обидное, основной иностранный язык, который он учил, был не английский, а португальский, так как эти дикие племена жили на территории бывших португальских колоний. Кроме этих языков, Нёма ничего не знал и ничего не умел, и даже не смог научится ездить на машине, чтобы пойти работать в кар-сервис. И магазин оставался единственным спасением в этой ситуации.
Все родственники отговаривали Эллу, ссылаясь на заклятое место, и даже Нёма, который никогда ни во что не вмешивался, осторожно сказал:
— Может быть будут продавать что-нибудь лучшее?
— Лучшее было бы, когда бы ты что-нибудь умел делать, — оборвала его Элла, — а так каждый прожитый без дела день уменьшает те крохи, что мы привезли сюда. И чем мы раньше купим магазин, тем лучше! А все эти смены хозяев говорят только о том, что они не умели вести дела! В этом месте за такие деньги мы лучшее никогда не купим!
И наперекор всем разговорам Элла у буквально ошалевшего от радости хозяина, который уже почти потерял надежду продать свое заведение, выторговала порядочную уступку и купила магазин. Целую неделю она все в нем меняла, перекраивая и перестраивая интерьер, завезла новые продукты, которые выбирала тщательней, чем повар, готовящий обед президенту. Решили первое время, чтобы было дешевле, обходиться без рабочих и самим управляться в магазине. Элла взяла на себя роль продавца и кассира, а Нёме поручила стоять у входа и зазывать покупателей.
В день открытия в магазине собрались все родственники с обеих сторон, они охали и ахали, все хвалили, все пробовали, и, осчастливленные подарками, ушли, пожелав хозяйке хорошей торговли. И начались будни. В первую неделю зашло несколько любопытных людей, которые тоже всем восхищались, но ушли, ничего не купив, а на следующей неделе вообще, никто не зашел, хотя рядом, в соседних магазинах, не переставала идти бойкая торговля и продукты, гораздо худшие, чем у них, расхватывались буквально за минуты…
Как ни старался Нёма, но его призывы оставались без ответа, а некоторые прохожие даже шарахались от него как от зачумленного. Элла нервничала и все неудачи стала сваливать на Нёму: на работе она ограничивалась едкими замечаниями, зато дома не давала Нёме ни минуты покоя, он стал виноват даже в том, что она купила этот проклятый магазин.
Когда и третья неделя закончилась впустую, Неме вдруг пришла мысль работать круглосуточно.
— Ты соображаешь, что говоришь? — закричала Элла. — Разве может человек вообще не спать! А рабочих я нанимать не собираюсь. И так деньги тают, как лед!
— Я буду работать ночью, — предложил Нема, надеясь хоть этим успокоить Эллу…
Элла, в душе понимая, что и из этого ничего хорошего не будет, ибо кроме их магазина ночью будут работать еще три вполне удачных заведения, и злясь на Нёму, в сердцах согласилась: пусть хоть одну ночь помучается. И Нёма остался в магазине.
Пару часов он боролся со сном, но никто, как и днем, не заходил к ним и сон начал его морить, накатываясь теплым и сладким сновидением. Неизвестно сколько он продремал, когда вдруг почувствовал, что что-то острое уткнулась в его плечо. Нема дернулся во сне, пытаясь уйти от колющего предмета, но это у него не получилось, и он открыл глаза и увидел перед собой стройного африканского воина, держащего в правой руке ассагай — ударное короткое копье для рукопашного боя, а в левой — громадный щит, обтянутый кожей буйвола. Копьем воин упирался в его плечо и осторожно тормошил его, желая разбудить. Воин не испугал Нёму, ибо Нёма сразу понял, что это сон, потому что по другой причине, появиться здесь воин одного из племен банту, не мог. А то, что воин из этого племени, говорила его речь, состоящая из взрывных и щелкающих звуков. А язык этих племен Нёма знал лучше, чем идиш. Нёма прислушался к речи воина и здесь по-настоящему удивился: воин объяснял ему, что он — Африканское счастье!
— Какое счастье? — переспросил Нёма, пытаясь уловить лингвистическую особенность речи пришельца.
— Обыкновенное, — обрадовался воин, услышав родной язык, — африканское счастье Бубука-Тубука! – и, тяжело вздохнув, добавил, — но сейчас я уже не счастье, а наоборот — Большая неудача — Тубука-Бубука!
— Почему? — поинтересовался Нема. — И как ты оказался, здесь в Нью-Йорке, в моем сне?
— Десять лет назад приехал сюда Дингисвайо, — воин снова тяжело вздохнул, — и, конечно, взял с собой меня — Африканское счастье. Он приехал сюда заработать большие деньги, чтобы жениться на старшей дочери Великого Вождя Малуси. Он открыл здесь магазин и меня приколдовал к нему. И я верно, служил ему целых два года, пока он не собрал достойный выкуп для прекрасной Нцака! И тогда он вернулся назад в родной умузи (на языке банту — поселение).
— А ты почему остался? — удивился Нема.
— Потому что у дочери вождя таких счастий, как я, целых пять. И счастье Дингисвайо ей не надо. И он меня оставил здесь, забыв расколдовать. И я остался без еды! Он продал этот магазин какому-то маленькому узкоглазому человечку, которому я трижды приходил в сон и пытался растолковать, что для того, чтобы мне творить счастье, мне надо кушать сокойото! А сам я не могу покидать эти четыре стены, чтобы приготовить себе еду, так как заколдован! Но он меня не понимал. Он просыпался в страхе и, крича, что-то непонятное, окуривал магазин каким-то дымом. Я задыхался в нем. Но мое колдовство оказалось сильнее. И я переборол его чары. А когда я голоден, я превращаюсь в Большую неудачу — Тубуку-Бубуку. И я разорил его за три месяца. Потом это место купила какая-то высокая белокурая женщина. Я являлся ей в сон каждый день, я видел, что это ей нравится, но понять она меня не смогла, и Тубука-Бубука разорил ее ровно за месяц. И так десять лет я в мученьях, голодный, творю свое черное дело, сам не желая этого! — воин опустил голову, и большая слеза покатилась по его щеке, оросив щит. — Ты первый, кто за эти годы выслушал меня! Помоги мне, и Тубука-Бубука снова станет Бубукой-Тубукой! И Африканское счастье будет служить тебе! — воин дотронулся до Нёмы опять своим копьем, и растворился в воздухе…
Когда через несколько минут Нёма, проснулся по-настоящему, в магазине все оставалось по-прежнему, только кот, подаренный дядей Соломоном, почему-то испуганно смотрел на него из угла.
— Сокойото, сокойото! — пронеслось запомнившееся во сне слово, и Нёма, вспомнил добродушное лицо соседа по общежитию зулуса Нгумы.
— Наума, ты обязательно должен попробовать блюдо, дающее силу и мужество мужчинам! На нашем наречии оно называется — сокойото, — хитро улыбаясь, сказал он, узнав о наумовой свадьбе, и, в тот же вечер угостил его этим необыкновенным блюдом, которое представляло собой обыкновенный салат из шпината, заправленный кокосовым маслом и густо посыпанный красным молотым перцем. От огромного количества перца у Немы перехватило дыхание, и он запомнил этот рецепт на всю жизнь.
— Может все это и настоящий сон, — подумал Нема, вспомнив рецепт, — но проверить стоит! Как говорила моя бабушка Эта, лучше плохая заплатка, чем хорошая дырка! Попробуем!
И, оставив на попечение кота магазин, он побежал к таким же, как он, соседям-бессонникам покупать продукты для салата, и уже через несколько минут перед ним стояла сокойото, правда заправленная оливковым маслом, так как кокосовое Нёма не нашел.
Элла, хотя и оставила со зла Нёму в магазине, спокойно уснуть не могла: а вдруг там с Нёмочкой что-то случится, он же такой неприспособленный к жизни, и, вообще, причем он к неудачной покупке, если в этом виновата только она сама. Беспокойно поворочавшись с этими мыслями в постели, она встала, оделась, вызвала кар-сервис, и помчалась назад к Нёме. Когда машина подъехала к магазину, Эллиному удивлению не было предела: среди ночи в магазине толпился народ, как когда-то в их Елисеевском, и Нёма метался у кассы, как Чарли Чаплин на конвейере…
С этой ночи торговля в магазине пошла в гору. И Элла даже разрешила Нёме набрать работников, а самому заниматься своими непонятными языками. И когда кто-то из знакомых начинал говорить, к чему эти занятия в Америке, Элла обрывала доморощенного философа сакраментальной фразой из Талмуда:
— Ничего бесполезного в мире не бывает!
Эта история произошла давно, и давно его удачливые герои сменили маленький магазинчик на огромный супермаркет, но ежедневно его владелец сам, никому не доверяя, приготавливает сокойоту и заправляет ее настоящим кокосовым маслом, которое ему доставляют из Найроби.
