Как мы уже сообщили, скончался бывший глава "Моссада" Меир Даган — человек, поумеривший желание других народов поставить евреев на колени. Предлагаем вашему вниманию фрагмент из книги Петра ЛЮКИМСОНА "Моссад"
…Впервые автор этих строк столкнулся с Меиром Даганом в 2000 году, на его лекции в Дипломатическом клубе — ежемесячной тусовке обретающихся в Израиле дипломатов. Помню, как меня тогда удивила внешность этого человека, о котором в армейских кругах рассказывали множество самых невероятных историй. Ниже среднего роста, лысеющий, с солидным брюшком, одетый в давно уже ставший ему узким пиджак и тяжело опирающийся при ходьбе на палочку, легендарный Меир Даган меньше всего напоминал супермена. Нет, скорее, он походил на хоббита, этакого Бильбо Бэггинса из знаменитой эпопеи Толкиена. Или даже на добродушного диккенсовского мистера Пикквика. Помню, я попытался тогда уговорить Дагана дать интервью о его боевом прошлом, но получил категорический отказ.
В следующий раз я увидел Меира Дагана лишь в последних числах декабря 2010 года, за несколько дней до его официальной отставки с поста главы «Моссада», в канцелярии премьер-министра Биньямина Нетаниягу. Он почти не изменился за эти годы, разве что сумел заметно похудеть, но сходство с хоббитом от этого не исчезло. Разумеется, меня генерал Даган не помнил, да и было бы смешно на это рассчитывать. И все-таки я просто не мог не подойти к нему.
— Здравствуйте, господин Даган, — сказал я. — Позвольте мне сказать вам «спасибо». За все, что вы сделали для Израиля и еврейского народа. Просто спасибо.
Я смотрел на этого еврейского «Бильбо Бэггинса», и думал, со сколькими же «драконами» ему пришлось сражаться в последние годы — с иранской ядерной угрозой; с ХАМАСом, тянущимся к Израилю из Газы; с «Хизбаллой», продолжающей накапливать силы в Ливане; со все еще лелеющим планы реванша Дамаском…
Впрочем, тут же подумал я, на самом деле все это головы одного и того же дракона по имени «исламский фундаментализм», поставившего своей целью уничтожить Израиль. И он, Меир Даган, за восемь лет пребывания на посту главы «Моссада» успел отрубить немало этих голов.
Да, понятно, убить дракона совсем непросто, и на месте отрубленных голов рано или поздно вырастут новые, но пока это произойдет, Израиль получил небольшую передышку. А, кроме того, Даган напомнил всему миру, что «Моссад», когда хочет, умеет сражаться с этим драконом. Именно этот еврейский «хоббит» вернул «Моссаду» то, что казалось было им в какой-то момент безвозвратно утеряно — славу одной из лучших спецслужб мира, вызывающей восхищение у одних и страх и ненависть у других. И когда он уходил в отставку, всем было ясно, что этот уход означает конец целой эпохи в израильской разведке — эпохи великого Меира Дагана, истории жизни которого вполне хватит на захватывающий героический эпос в духе романов Булджолд о Майлзе Форкосигане…
* * *
Загадки в биографии Меира Дагана начинаются с самого его рождения: одни источники называют местом его появления на свет Новосибирск, другие — Одессу, третьи почему-то Херсон…
Но на самом деле он родился 30 января 1945 года в холодном вагоне поезда, уносящего его родителей из Новосибирска в Херсон, и какая-то русская женщина, случайная попутчица, приняла роды у истошно кричавшей польской еврейки. Это был год, когда до евреев всего мира только-только начал доходить подлинный масштаб обрушившейся на народ Катастрофы, и, забыв о возможной карьере, отложив в сторону начатые диссертации, отказавшись от планов поступления в университеты, еврейки рожали детей, инстинктивно пытаясь восполнить гибель шести миллионов своих сестер и братьев.
Супруги Губерман принадлежали к тем польским евреям, которые успели покинуть родное местечко Луков еще до того, как в него вошли нацисты; добрались до советской границы, а затем, получив статус перемещенных лиц, были эвакуированы в Сибирь. И еще до окончания войны Губерманы решили вернуться в Польшу, чтобы уже оттуда выехать во все еще подмандатную Палестину.
Однако по целому ряду причин дорога в Палестину оказалась долгой, и семья Губерманов достигла желанной цели только в 1950 году, уже после создания государства Израиль.
За эти годы Губерманы выяснили, что вся их оставшаяся в Польше родня была уничтожена нацистами. Родителям маленького Меира каким-то образом удалось достать последнюю, уникальную фотографию его деда со стороны матери. На этой фотографии еще не старый раввин Дов-Бер Эрлих стоит в талите на краю расстрельной ямы в окружении немецких солдат. Видимо, через секунду после того, как был сделан этот снимок, прозвучал выстрел, и рава Дова-Бера не стало. Но странное дело: несмотря на то что он был поставлен на колени, Дов-Бер Эрлих излучает не страх, а нечто иное; его воздетые к небу руки словно взывают о возмездии и, одновременно, выражают уверенность в неотвратимости этого возмездия…
Где бы потом ни служил Меир Даган, над его рабочим столом всегда висела эта фотография.
— Это — мой дед! — говорил он каждому новому знакомому. — Старик напоминает мне, для чего нам нужно свое государство и как мы должны жить, чтобы его не потерять.
В Израиле Губерманы обосновались в Бат-Яме — тогда еще совсем небольшом городке близ Тель-Авива. О школьных годах будущего командира спецназа и главы «Мосада» известно лишь то, что у него очень рано обнаружились способности к рисованию, так что многие учителя и одноклассники прочили ему будущее великого художника. Но юный Меир Губерман посмотрел на фотографию деда и… решил иначе. На призывном пункте он заявил, что хочет попасть в десантные войска. И не просто в десантные войска, а в «Сайерет маткаль» — разведку генштаба, самое элитное подразделение израильской армии.
Офицер, производивший селекцию новобранцев, оглядев выглядевшего типичным маменькиным сынком невысокого, полного паренька, явно не понимавшего, куда он просится, и… ради шутки записал его на испытательные экзамены в спецназ. Но самое удивительное, что Даган эти испытания прошел, и в итоге был зачислен в «Сайерет маткаль». Правда, спустя несколько месяцев он был отсеян и переведен в «обычный» воздушный десант, но отсеян отнюдь не потому, что ему плохо давались приемы ближнего боя или он не справлялся с физической нагрузкой. Как раз с этим у 18-летнего Меира оказалось, как ни странно, все в порядке. Просто уже тогда у него возникли какие-то трения с командиром, и тот поспешил избавиться от строптивого солдата.
Оказавшись в воздушно-десантных войсках, Меир Губерман почувствовал себя, как рыба в воде, и вскоре был зачислен на офицерские курсы. Здесь, следуя принятым в те годы в ЦАХАЛе правилам, он сменил свою «галутную» фамилию Губерман на ивритскую «Даган», означающую «жито».
Шестидневную войну 1967 года лейтенант Меир Даган встретил на севере страны и принял самое активное участие в боях за Голанские высоты. Тогда же он подорвался на мине и, несмотря на все усилия врачей, остался калекой — теперь до конца жизни ему было суждено ходить, опираясь на палку.
Однако Даган, похоже, даже на мгновение не подумал о том, что это ранение может положить конец его армейской карьере. Напротив, он с утроенной силой налег на физические упражнения, а заодно на изучение восточных боевых искусств и… арабского языка.
Когда сегодня говорят о том, что арабы Газы и Рамаллы, Бейрута и Сидона принимали Дагана за своего, это принято объяснять его феноменальной способностью к языкам, умением без тени акцента говорить на нескольких арабских диалектах. Однако, безусловно, Даган не смог бы достигнуть такого эффекта, если бы вдобавок еще не был бы гением камуфляжа, не обладал бы прирожденным даром актера и детальным знанием арабской ментальности.
Видимо, именно эти качества и подвигли тогдашнего командующего Южным армейским округом Ариэля Шарона поставить 25-летнего капитана Дагана на пост командира нового спецподразделения «Сайерет Римон», или просто «Римон», что в переводе означает «гранат» и «граната» одновременно.
Обстановка в стране в те дни была напряженная. На Синайском полуострове от рук египтян то и дело гибли израильские солдаты. Время от времени с территории Иордании проникали террористы, убивая мирных жителей. Но самой большой головной болью Израиля был в начале 1970-х годов сектор Газа с несколькими сотнями тысяч враждебно настроенных жителей.
Многие из них во время Шестидневной войны, смирившись для вида с израильской оккупацией, попрятали в своих домах целые арсеналы оружия, которые были затем различными путями увеличены. И настал день, когда это оружие начало стрелять: в Газе была создана происламская террористическая организация «Народный Фронт освобождения Палестины» (НФОП), в течение короткого времени сумевшая завербовать в свои ряды 800 боевиков. Только в 1970 году НФОП сумела провести 445 терактов, в результате которых 16 израильтян погибли и 114 получили ранения.
Но, не желая обострять и без того сложные отношения с международным сообществом, понимая, сколь пристально мир следит за тем, как Израиль относится к палестинцам на контролируемых им территориях, правительство страны какое-то время проводило «политику сдержанности».
Терпение Израиля лопнуло 2 января 1971 года, когда в районе сектора Газа террористы напали на машину, в которой ехала семья Орвив. Открыв огонь по машине, палестинцы заставили ее остановиться, а затем один из них с улыбкой опустил гранату со снятой чекой на сиденье, где сидели двое маленьких детей. Дети погибли, их мать получила ранения, и правительство дало, наконец, негласное «добро» на план по борьбе с террором, разработанный генералом Шароном. Одной из ключевых фигур в осуществлении этого плана и стал капитан Меир Даган.
На первом этапе операции в задачу отряда «Римон» входило проникновение под видом арабов на территорию Газы, выявление там членов террористических группировок и создание собственной агентурной сети. Даган в те дни часто передвигался по всему сектору Газа, восседая на ослике, или, прихрамывая, ходил по рынкам в облике пожилого араба, заговаривая с торговцами или сидя с такими же, как он седовласыми старцами в кофейнях. В результате вскоре у Шарона появился более-менее полный список членов всех действовавших в Газе террористических группировок и даже фотографии большинства из них.
Дальше операция вступила в следующую стадию. Несмотря на возмущение мирового общественного мнения, Шарон обнес весь сектор Газа забором, затем разделил всю его территорию на небольшие квадраты, каждый из которых получил свое кодовое название и начал руками Дагана то, что потом было названо «зачисткой Газы».
Многие считают, что Даган оказался в числе любимчиков Арика Шарона именно потому, что во многом напоминал его самого в дни молодости, когда Арик командовал легендарным 101-м отрядом. Они и в самом деле были похожи: оба невысокие, плотные, скрывающие под внешностью увальней огромную физическую силу и ловкость; оба по натуре авантюристы и любители закручивать операции, связанные со смертельным риском…
Каждую ночь люди Дагана входили в определенный квадрат, наглухо блокировали все его входы и выходы и начинали обходить дом за домом и приказывая его обитателям выйти на улицу. Мужчинам при этом предлагалось раздеться почти донага — чтобы они не смогли утаить оружие. При любой попытке сопротивления открывался огонь. В случае если среди членов семьи оказывался человек, значившийся в списке террористов, он арестовывался, но не все из этих арестантов доезжали до границы Газы с Израилем живыми — многие из них были убиты при попытке к бегству.
Жители Газы и сегодня утверждают, что это были просто хладнокровные убийства без суда и следствия. Причем по одной версии, Даган и его бойцы просто отводили арестованного террориста на несколько десятков метров от дома и там стреляли ему в затылок, а по другой они давали палестинцу в руки пистолет или гранату и предлагали делать с ними все, что тот пожелает. В тот момент, когда араб вскидывал оружие в сторону израильских солдат, звучал выстрел. Согласно третьей версии, солдаты Дагана предлагали террористу попытать счастье и попробовать, сможет ли он сбежать…
О том, насколько служба в «Римоне» с ее почти ежедневными убийствами террористов травмировала психику самих бойцов этого подразделения, свидетельствует хотя бы тот факт, что двое из них — Жан Эльраз и Даниэль Окев — после демобилизации совершили зверские, ничем не мотивированные убийства. В свое оправдание на суде они заявили, что после того, что им довелось пережить в армии, они перестали быть нормальными людьми.
Сам Даган в своих редких интервью признавал, что границы закона, в рамках которого он действовал в Газе, были, по его собственному выражению, «довольно размыты», но при этом он категорически отвергал предположение, что бойцы «Римона» убивали невинных людей.
«Это была грязная работа, но в том-то и дело, что самую грязную работу должны делать исключительно самые чистые люди», — сказал Даган в одном из таких интервью.
Из этого периода его жизни хорошо известны две истории.
Первая из них произошла 29 января 1971 года. Проезжая вместе со своими бойцами на двух джипах мимо лагеря беженцев Джебалия, Даган заметил в пронесшемся мимо такси Абу-Нимара — одного из самых опасных из действовавших в Газе террористов. Даган немедленно отдал приказ догнать такси и преградить ему дорогу. Когда бойцы «Римона» окружили машину, из нее вышел Абу-Нимар с гранатой в руках.
— Ложись! Граната! — крикнул Меир Даган своим бойцам, а сам молниеносно подскочил к террористу и сжал его кулак в своем так, что тот уже попросту не мог ее бросить.
За этот подвиг Даган был удостоен ордена «За отвагу».
Согласно армейской легенде, перехватив гранату, Даган сделал еще одно, тоже молниеносное движение, нажал на какую-то точку на теле Абу-Нимара, и тот повалился на землю мертвым.
Абу-Нимар и в самом деле был убит в тот день, но этим или каким-то другим способом, сказать сегодня уже нельзя.
Вторая история относится к лету 1971 года, когда к берегу Газы причалила старая рыбацкая лодка, и из нее вылезло несколько уставших, насквозь промокших бородатых рыбаков. Собравшимся на берегу людям рыбаки сказали, что они прибыли из Ливана со специальным посланием для руководства НФОП. Один из стоявших в толпе подростков вызвался организовать гостям встречу с членом это организации. Вскоре подросток вернулся в сопровождении мужчины с автоматом «калашникова» за плечами. Загадочные «рыбаки» представились ему посланцами Организации освобождения Палестины (ООП) и сказали, что будут говорить только с высшими командирами НФОП.
Наконец, после долгих препирательств с боевиками Народного Фронта было решено, что встреча с командованием этой организации состоится в одной из комнат старого заброшенного дома на берегу моря.
— Ну, что все здесь? — спросил «рыбак» из Ливана, когда в комнате собрались члены штаба НФОП.
— Все! — последовал ответ.
Тут старший из «рыбаков» взглянул на часы, и по этому условному знаку его товарищи выхватили пистолеты и расстреляли из них всех находившихся в доме террористов. Еще спустя сорок минут возглавлявший эту операцию Меир Даган вместе со своими солдатами уже пил кофе на базе ЦАХАЛа.
Всего в 1971 году в Газе было уничтожено 104 и арестовано свыше 700 террористов. И результаты этих операций не замедлили сказаться — в 1972 году с территории Газы против израильтян было совершено «всего» 60 терактов. Тоже немало, но если вспомнить о 445 терактах 1970 года, это была победа. И победа эта, несомненно, укрепила капитана Дагана в мысли, что с террором можно и нужно бороться таким способом — путем ликвидации самих террористов прежде, чем они нанесут удар.
Это была грязная работа, но именно поэтому Даган и был уверен, что делать ее должен именно он. И ему хотелось верить, что стоящий на краю гибели раввин Дов-Бер Эрих, был бы доволен своим внуком.
* * *
Война Судного Дня застала Меира Дагана в Школе штабных офицеров, но в первый же ее день он оказался на фронте, рядом с Ариком Шароном как командир разведки его бригады. В этом качестве он одним из первых пересек Суэцкий канал и закрепился на африканском берегу, после чего поражение Египта в той войне стало неизбежным.
Ну, а по окончании войны Даган вдруг решил переквалифицироваться в танкисты, и в 1982 году входил в Бейрут уже в качестве командира 188-танкового полка «Барак». Среди его подчиненных в те дни ходили слухи, что Даган, видимо, уже не раз тайно посещал ливанскую столицу — настолько свободно он ориентировался в этом городе, зная названия всех его улиц и переулков. Однако сам Меир Даган утверждает, что это — очередная выдумка; просто перед операцией «Мир Галилее» он хорошо сделал «домашнее задание», досконально изучив карту Бейрута и все материалы, которые только смог найти об этом городе.
Бесспорно одно: именно Меир Даган стал одним из создателей «зоны безопасности» в Южном Ливане, а уж ЦАДАЛ — Армия Южного Ливана — это вообще его детище. Он помог ЦАДАЛу создать всю необходимую для действующей армии инфраструктуру, наладить работу разведки, завербовать агентов в ливанских деревнях.
Ливанцы прозвали Дагана Абу-Джибалем и, как рассказывают, он пользовался в их среде непререкаемым авторитетом. Да и сам Даган в Южном Ливане с его «размытыми границами», где было непонятно, кто враг, а кто друг, где каждый день приходилось ходить по лезвию ножа, чувствовал себя, похоже, вполне комфортно.
Ну, а потом вспыхнула первая интифада, и Даган был назначен помощником начальника генштаба ЦАХАЛа Эхуда Барака. «Черная кошка» между этими двумя коммандос пробежит значительно позже, а тогда Барак и Даган садились в тренингах в старый «мерседес» и колесили в нем по Шхему и Дженину, проводя рекогносцировку местности и вместе планируя будущие антитеррористические операции. При этом не было случая, чтобы эта парочка показалась чем-то подозрительной арабам. Зато со стоявшими на КПП израильскими солдатами проблем хватало — тем всегда требовалось время, чтобы поверить, что перед ними не матерые террористы, а сам начальник генштаба со своим помощником.
В 1992 году Даган с большим опозданием получил, наконец, давно полагавшееся ему звание генерала, но при этом категорически отказался занять пост командующего Южного округа, так как был убежден, что этот округ следует расформировать.
В поисках подходящего для него места Дагану предложили занять пост зам. начальника Главного оперативного управления генштаба, с которого он и вышел в отставку в 1995 году.
Начало своей штатской жизни Даган вместе со своим старым другом генералом Йоси Бен-Хананом решил отметить длительной прогулкой по миру на джипах, однако вскоре после убийства Ицхака Рабина возглавивший правительство Шимон Перес попросил его вернуться в Израиль и занять пост начальника антитеррористического отдела при его канцелярии. После своей победы на выборах 1996 года премьер-министр Биньямин Нетаниягу уговори его остаться, и Даган занимал этот пост вплоть до победы на выборах Эхуда Барака в 1999 году.
В те дни Даган неожиданно дал сразу два интервью ведущим израильским газетам, в которых поделился, тем, как ему живется «на гражданке». «Такое ощущение, что я лег спать в двадцать с небольшим лет, а когда проснулся, выяснилось, что мои дети уже выросли», — сказал он.
Обнаружив, что у него вдруг появилось свободное время, он снова стал писать картины и ваять скульптуры, и те, кому доводилось видеть его произведения, приходили к выводу, что в лице генерала Дагана мир потерял большого художника.
В это же время он попытался заняться бизнесом, но очень скоро выяснилось, что от этой сферы деятельности ему лучше держаться подальше. Зато когда миллионер Дан Гретель попросил Дагана помочь организовать систему охраны курьеров, доставляющих алмазы из Конго, Даган оказался на высоте.
А на дворе уже маячил 2000 год, Ариэль Шарон стал во главе «Ликуда» и сначала подключил старого боевого товарища к кампании против планов Барака по заключению мира с Сирией путем возвращения ей Голанских высот, а затем поручил ему и командованием «штаба дня выборов» «Ликуда» — самого ответственного штаба предвыборной кампании.
Всем было ясно, что Дагану стоило только захотеть — и он мог получить любое место в предвыборном списке «Ликуда», а затем и практически любой из министерских портфелей. Но Даган почему-то этого не захотел. Сразу после оглушительной победы Шарона на выборах 2001 года он вернулся домой, стал снова ваять и рисовать, слушать классическую музыку и любоваться своей большой коллекцией кальянов и курительных трубок.
Впрочем, отдыхать ему снова пришлось недолго. Прошло меньше месяца, и к нему позвонил теперь уже премьер-министр Ариэль Шарон.
— Меир, — недовольно сказал он в трубку, — куда ты пропал?! Ты мне нужен. Очень нужен. И, кстати, хватит жрать и толстеть. Давай попробуем вместе сесть на диету!
* * *
Шарон был убежден, что в значительной степени мощь палестинского террора строится на тех миллионах долларов, которые вкладывают в него исламские фундаменталисты из самых различных стран мира. Для того, чтобы прервать этот поток, он создал при своей канцелярию группу «Гальгаль» («Колесо»), целью которой было выявление в Европе и США организаций, оказывающих финансовую помощь ХАМАСу, и борьба за пресечение их деятельности. Главой этой группы и был назначен Меир Даган.
Разумеется, на тот момент 56-летний Меир Даган ничего или почти ничего не смыслил в бухгалтерии. Однако, во-первых, он в течение буквально нескольких недель сумел привлечь к работе в «Гальгале» нескольких высококвалифицированных аудиторов и экономистов, а также ряд бывших работников МИДа, минфина и других министерств и ведомств. А во-вторых, не прошло и пары месяцев, как профессиональные бухгалтеры обратили внимание, что Даган научился «читать» финансовые документы не хуже их.
Работа в «Гальгаль» и в самом деле кипела. За короткое время Даган составил список всех или почти всех, в том числе и тайных источников финансирования террористической организации ХАМАС, и доказал, что большая часть этих источников связана с фундаменталистским Ираном. Попутно «Гальгаль» выявил и источники доходов тогдашнего лидера Палестинской автономии Ясера Арафата, и эти данные в будущем очень пригодились Израилю.
После того, как список американских организаций, финансирующих ХАМАС, был передан ФБР, Даган начал добиваться, чтобы американские власти запретили их деятельность, и по отношению ко многим из этих организаций ему это удалось.
Но вот в Европе дела шли куда хуже. Когда выяснилось, что одна почтенная европейская организация фактически помогает перекачивать деньги из Ирана в ХАМАС, входившие в «Гальгаль» аналитики только развели руками — пытаться убедить европейцев ввести какие-либо санкции против этой организации, по их мнению, было бесполезно.
— Что ж, — сказал Даган. — Тогда мы ее взорвем.
— Простите, в каком смысле? — поинтересовался один из экспертов.
— В самом прямом, — ответил Даган. — Взорвем штаб-квартиру этой организации к чертовой матери!
— Простите… — кашлянул эксперт. — Но что это даст, кроме нового осуждения Израиля? Сама эта организация деньгами не располагает. Она просто переводит их от одного юридического лица к другому…
— Все равно, — упрямо повторил Даган — я взорву их к чертовой матери. Пусть другие говнюки в Европе задумаются, стоит ли им поддерживать ХАМАС.
Осуществить эти свои планы Даган не успел — 10 сентября 2002 года Шарон объявил, что назначает его новым главой «Моссада».
* * *
Как уже говорилось, в конце 90-х -начале 2000-х годов «Моссад» переживал, мягко говоря, не лучшие свои времена. Провал целого ряда операций невольно наводил на мысль, что в «Моссаде» больше не осталось сотрудников, обладающих былой хваткой, смекалкой и профессионализмом.
Некоторые политические обозреватели стали убеждать израильскую публику, что время тех операций, которыми когда-то славился «Моссад», вообще прошло. В наши дни, писали они, подобные акции не только не дают былого эффекта, но и вредят имиджу Израиля. Другие говорили о необходимости встряхнуть «Моссад», но не видели человека, способного этого сделать.
Сходились все разве что в одном: в последние годы эта спецслужба в своем былом понимании «умерла», и Эфраим Халеви, возглавивший «Моссад» в 1998 году окончательно превратил его в сугубо аналитическую структуру, занимающуюся мониторингом иностранной прессы, составлением различных отчетов и докладов, то есть во многом дублирующую военную разведку АМАН.
На этом фоне сообщение о назначении главой «Моссада» Меира Дагана произвело эффект разорвавшейся бомбы. Даган был совершенно чужим в этом ведомстве человеком; у него не было никакого опыта работы во внешней разведке, и все израильские СМИ поспешили заявить, что назначение Дагана означает последний, смертельный удар по «Моссаду».
— Ничего, — ответил на это Арик Шарон, когда ему принесли целый ворох статей с критикой по поводу этого его решения. — Придет день, и все эти оракулы будут вынуждены съесть свои шляпы!
Тем временем первый же день работы Дагана на новом посту начался со скандала. Утром к нему заглянул сотрудник одного из отделов и положил на стол новому начальнику толстую кипу бумаг.
— Это что? — спросил Даган, переводя взгляд с бумаг на сотрудника.
— Доклад о состоянии сирийской экономики и как это состояние может повлиять на отношение Сирии к Израилю! — гордо ответил тот.
— И вы что — думаете, у меня есть время все это читать?! — раздраженно спросил Даган. — Научитесь, пожалуйста, писать доклады в десять раз короче. И представьте ваши предложения по поводу операций, которые мы должны провести, чтобы сорвать те планы сирийцев, которые угрожают нашей безопасности.
В тот день этот сотрудник вышел из кабинета Дагана, едва сдерживая ярость. И тут же отправился по комнатам коллег рассказывать, что нового начальника интересует не добыча ценной информации о противнике, а исключительно вопрос о том, кого можно «замочить».
— Головорез так и остался головорезом! — констатировал он. — Как можно было ставить такого человека на такую ответственную должность?!
Между тем, Даган и не скрывал, что главную задачу «Моссада» видит именно в осуществлении конкретных операций, а не в перелистывании газет и в составлении отчетов. В полном названии «Моссада» — «Учреждение по разведке и проведению специальных операций» — для Дагана самой важной была вторая часть, в смысле «специальные операции». Он начал увольнять одного за другим сотрудников, принятых на работу при Эфраиме Халеви, и набирать новых, усиливая именно оперативные отделы, и, прежде всего, «Кейсарию».
Разумеется, уволенные немедленно поспешили в газеты, чтобы высказать в интервью свою обиду на Дагана и обвинить его в полном и окончательном развале израильской внешней разведки. Результаты не заставили себя ждать: израильские обыватели и в самом деле поверили, что хуже начальника у «Моссада» еще не было.
Между тем, Даган делал вид, что не замечает летящих в него со страниц СМИ обвинений, а может он и в самом деле был настолько занят перестройкой работы «Моссада», что ему просто некогда было их замечать.
Даган начал с того, что значительно усилил взаимодействие «Моссада» со своими коллегами из других стран — России, Великобритании, Германии, Египта, Иордании, Турции, Франции. Это сотрудничество пусть не сразу, но начало приносить свои плоды, и в итоге позволило «Моссаду» вместе со спецслужбами и спецназом этих стран провести целый ряд блестящих совместных операций, о которых еще будет упомянуто на страницах этой книги.
Кроме того, Даган потребовал большей активности и от агентов «Моссада», работающих за рубежом. Если раньше глава «Моссада» навещал таких агентов и требовал от них подробного отчета о проделанной работе в лучшем случаев раз в год, то Даган совершал такие инспекционные поездки не реже раза в три-четыре месяца.
Основные задачи «Моссада» в дни руководства Дагана также были определены предельно четко. «Моссад» обязан был добывать как можно более полную и достоверную информацию обо всех попытках потенциальных противников Израиля обрести неконвенциональное оружие и всеми имеющимися в его распоряжении методами мешать осуществлению этих планов. Главным на этом направлении была, разумеется, иранская ядерная программа, но, как опять-таки будет рассказано дальше, только на ней интерес «Моссада» к данной теме не заканчивался.
Дальше шло сирийское и ливанское направления с задачей получения точных данных обо всех военных объектах и вооружении этих стран, мощи террористической организации «Хизбаллы» и, само собой, подготовкой и проведением операций, направленных на ослабление этих антиизраильских сил.
Наконец, «Моссад» при Дагане продолжил внедрение своих агентов в международные структуры террористической организации ХАМАС и ликвидацию наиболее видных ее деятелей.
Вот только несколько из тех операций, которые, по данным зарубежных СМИ, провел «Моссад» в 2000-х годах:
— Сентябрь 2004 года: ликвидация в Дамаске одного из лидеров ХАМАСа в Сирии шейха Аз ад-Дина Эль-Халиля.
— Май 2006 года: ликвидация в ливанском городе Цидоне одного из лидеров ливанского отделения «Исламского джихада» Махмуда Эль-Маджзува.
— Сентябрь 2008 года: ликвидация Хишама Эль-Лаванди — секретаря главы Политбюро ХАМАСа Халеда Машаля.
— Декабрь 2009 года: ликвидация трех боевиков ХАМАСа в Бейруте во время взрыва копилки для сбора пожертвований, прикрепленной к машине видного деятеля этой террористической организации Усамы Хамадана.
Повторю: их было много, очень много антитеррористических операций, ответственность за которые возлагалась на «Моссад», но — странное дело! — вплоть до 2007 года они почти не меняли отношения рядовых израильтян ни к этой службе, ни к ее руководителю.
И лишь когда в Дамаске среди бела дня был ликвидирован сам Имад Мугние, затем был разбомблен сирийский ядерный реактор израильтяне начали прозревать и понимать, почему и премьер-министр Эхуд Ольмерт, и его преемник Биньямин Нетаниягу до последнего вновь и вновь продлевали пребывание Меира Дагана на посту главы «Моссада».
Ну, а когда дубайская полиция возложила на «Моссад» ответственность за ликвидацию Махмуда Эль-Мабхуха, всем в Израиле стало окончательно ясно, что Меир Даган сумел вернуть «Моссаду» его былое реноме. Сбылись слова лежащего в коме Ариэля Шарона: тем, кто выражали когда-то свое сомнение в правильности назначения Дагана на этот пост, не оставалось ничего другого, как съесть свою шляпу.
* * *
В принципе, когда недоброжелатели Дагана говорят сегодня о том, что все предпринятые им шаги по реорганизации «Моссада» были велением времени, а потому неизбежны, они говорят почти правду. В эпоху интернета у Дагана не было иного выхода, как призвать на работу молодых компьютерных гениев и значительно усилить работу отдела, занимавшегося разведкой в виртуальном пространстве. Возможно, неизбежным было и открытие интернет-сайта «Моссада» и привлечение с его помощью на работу новых сотрудников. Сегодня этот сайт работает и на русском языке, и каждый читающий эти строки может ознакомиться и с продекларированными на нем целями «Моссада», и имеющимися вакансиями.
Однако трудно сказать, была бы работа компьютерного отдела «Моссада» столь же эффективной при другом начальнике. Даган не просто использовал специалистов этого отдела для взлома компьютеров военного и политического руководства противостоящих Израилю стран и добычи секретной информации. Он превратил их в интеллектуальных ниндзя, ведущих изощренные виртуальные войны, которые в итоге меняли реальность и о которых еще будет рассказано на страницах этой книги. С помощью виртуального пространства в эпоху Дагана «Моссад» стал вербовать вполне реальных агентов за рубежом и наносить вполне реальные удары по противнику.
Любопытно, что при Дагане заметно поменялся и кадровый состав «Моссада», среди его сотрудников появилось немало религиозных евреев, а это, в свою очередь, привело к тому, что в организации появилась штатная должность раввина. В задачу этого раввина входило разрешать многие вопросы, которые невольно возникали у соблюдающих заповеди иудаизма сотрудников. Например, можно ли врать до свадьбы невесте, скрывая от нее свое место работы? Или имеет ли право разведчик, выполняя задание за границей, питаться некошерной пищей, чтобы не вызвать подозрений?
* * *
За то время, которое Даган возглавлял «Моссад», в Израиле, как уже говорилось, сменилось три премьера — Ариэль Шарон, Эхуд Ольмерт и Биньямин Нетаниягу. Все они признавали, что Даган оказался просто незаменимым на своем посту, а потому вновь и вновь продлевали его каденцию. Но именно полное соответствие Дагана в должности и стало в итоге, как это ни парадоксально, тормозить работу «Моссада» — пребывание Дагана на этом посту в течение целых восьми лет затормозило смену поколений, процесс продвижения по службе, и, как следствие, молодые амбициозные сотрудники стали «дышать в спину» своим более опытным, но задержавшимся на ступеньках служебной лестницы коллегам. Внутри организации стали то и дело вспыхивать личные конфликты, ряд начальников отделов и даже два заместителя Дагана в какой-то момент подали в отставку, и Дагану пришлось просить одного из этих заместителей — Тамира Пардо — вернуться на работу.
Все это, безусловно, не шло на пользу делу, и премьер-министру Биньямину Нетаниягу стало ясно, что, хочется ему того или нет, но Дагана надо менять. В декабре 2010 года. После долгих пересудов, Нетаниягу утвердил на должность нового главы «Моссада» Тамира Пардо.
Однако расставание с Даганом, согласно израильским традициям, затянулось почти на месяц — проводы Дагана на пенсию сначала отмечали в самом «Моссаде», затем в канцелярии премьера, далее — на заседании правительства и в комиссии Кнессета по иностранным делам и обороне…
Но, в конце концов, он все-таки ушел — опираясь на свою палочку, маленький, лысый, полноватый смешной еврей. И вместе с ним со стены кабинета начальника «Моссада» исчезла фотография раввина Дова-Бера Эрлиха, вздымающего к небу руки в последние мгновения своей жизни. Можно только гадать, как сложится судьба Меира Дагана дальше, захочет ли он заняться политикой, стать депутатом Кнессета, а затем и министром или предпочтет нянчить внуков и наслаждаться творчеством.
Как бы то ни было, в историю он уже вошел. Да и не только в историю, но и в легенду — легенду о великом Меире Дагане, которая, возможно, приведет в спецназ и разведку еще не одно поколение юношей, обдумывающих житье-бытье…
Фотографии предоставлены государственным фотоархивом
