Известный советский и российский юрист, входивший в группу Тельмана Гдляна, экс-депутат Верховного Совета Российской Федерации, а ныне израильский писатель и публицист, член редколлегии журнала "ИсраГео" Юрий ЛУЧИНСКИЙ рассказывает о днях августовского путча
Очередная годовщина светлого и позорного в истории государства Российского.
Не знаю почему, но рассказывать о тех днях тяжело. С тех пор так ничего и не написано. Тогда было трудно структурировать сумбур свежих воспоминаний. В нынешней мерзости, больно все это вспоминать. Поэтому коротко. И только своё.
* * *
19 августа Ленинград (последние две недели с этим именем).
Стрельна. Понедельник. Первый день отпуска. В субботу прилетел из Москвы.
8 утра. Кухня.
Какая-то дребедень по радио: "Советское руководство заявляет… встать на защиту… чрезвычайное положение…". Похоже на бред.
Ребенок спит.
— Муся, в стране что-то непонятное происходит. Какое-то чрезвычайное положение. Я поехал в Ленсовет. Вот телефоны. Если что со мной случится — звони туда.
Пятнадцатилетняя доченька знает, что такое отец. Телефоны иностранных журналистов ей хранить при себе уже не впервой. Еще два года назад, когда группу Гдляна могли посадить, имела такое же поручение от меня, ждавшего в Москве ареста.
Петергоф, Знаменка. Автозаправка.
Привычная при дефиците очередь за бензином. Встаю в хвост. Прохаживаюсь вдоль очереди. Узнают.
— Депутат, что там за херня такая. Чего делать будете?
Объясняю, что не знаю ничего. И только лишь еду в Мариинский.
— Давай, депутат, проезжай вперед. Заправляйся. Ты там нас не подводи.
Интересно, что недоброжелателей из полусотни клиентов АЗС не выявляется. Короткий напутственный митинг заканчивается моей внеочередной заправкой и отъездом в сторону города.
* * *
В Ленсовете внеочередное заседание. Тоже похоже на митинг. Попытка собрать какую-либо информацию о происходящем.
Появляется генерал, не помню фамилию, от военного командования. Что-то разъясняет с трибуны о необходимости поддержания порядка и удержании военными ситуации под своим контролем. Депутат-демсоюзовец Виталий Скойбеда сгоняет его с трибуны.
Доклад о звонке из Москвы мэра Собчака. О его распоряжениях городским службам не выполнять распоряжений ГКЧП.
По городскому радио — "Лебединое Озеро". Что-то связное идет только по недавно появившимся ФМ-каналам.
С депутатами Юрием Вдовиным (ныне — руководитель СПБ отделения "Ситизен Вотч" и Юрием Гладковым (скончался пару лет назад) едем на Манежную площадь. Для конспирации — на старой синей "копейке" Гладкова.
Петров, радионачальник города, глумливо усмехаясь, говорит, что технических возможностей включить нормальное вещание нет.
* * *
День. Митинг на Исаакиевской у подъезда Мариинского дворца.
Кабинет Чубайса, зама Собчака (замом Путиным даже не пахнет). Большое окно на площадь с широченным подоконником. В окне две колонки и стойка с микрофоном. Ораторы с табуреточки залезают на подоконник и с него вещают.
Выступаю. Дескать, не сдадимся.
Попозже после обеда из аэропорта подъезжает Собчак. Немедленно выставляется в чубайсово окно. Рассказ о ситуации в Москве. О Ельцине в БД. Об арестах ряда оппозиционеров-активистов, особенно депутатов.
* * *
Забегая вперед: Городская власть умудряется войти в контакт с осторожными по-советски и уже изрядно ослабевшими обкомовскими руководителями. И вояками ЛенВО.
Существенных мероприятий по программе ЧП в городе не проводится.
Все это к вечеру еще неизвестно. Получив сообщение о баррикадах вокруг БД в Москве, народ воздвигает нечто подобное вокруг Мариинского дворца. Помню активистов с канистрами бензина, готовящих у баррикад бутылки с "коктейлем Молотова". Удается ребят успокоить, а изготовленные бутылки локализовать.
Поступает сообщение о заявлении одного из отделений милиции, якобы переходящего под руководство ГКЧП. По просьбе коллег еду на своей машине туда. Выясняется, что такого не было.
Менты обижены. Успокаиваю. (Утром в "Смене" появляется идиотское сообщение об "измене" ментов и их "приведении в сознание" мною. Снова обиды ментов. По телефону успокаиваю).
Поздним вечером, опасаясь потери при возможном штурме, перегоняю свою "шестерку" к "Англетеру". Идиот. И в части ожидания штурма, и в части выбора "зоны безопасности" метрах в трехстах от Мариинского. Но на тот момент все кажется тревожным и суровым.
* * *
Народу во Дворце много. И при делах, и не при делах. Ночуем кто где. Диванов мало…
20 августа.
Просыпаемся в Мариинском.
Болят бока от спанья на стульях.
Ленсоветовцы готовятся к заседанию. Кажется, совместное с облсоветом.
На вторую половину дня назначен большой митинг на Исаакивеской у Мариинского.
Ощущение, что уже ничего особо драматического не произойдет. Надо тянуться к месту основной работы – в Москву.
Там, похоже все серьезно.
«Шестёрка» у «Англетера» в полной сохранности.
(Смех смехом, а вспоминаю эту «шестерку» не зря).
Быстро домой. Успокаиваю ребенка. Жена на работе и в курсе дела от меня по телефону. Переодеваюсь. По газам в Пулково. Машину на служебную стоянку.
Из депутатского зала звоню диспетчеру автобазы БД.
Первое осознание реальной опасности в Москве.
— Мы ваш заказ приняли. Но машину не вышлем. Нашим не выехать. Вокруг танки и баррикады.
(Гараж БД находился в нем же. В подземных этажах).
Шереметьево. Темнеет.
В аэропорту никакого ощущения катаклизмов.
Пролетарская натура не позволяет платить бешенные деньги паразитирующим таксистам. Мы не слишком богаты.
Первый попавшийся «экспресс». До «Планерной». Метро. Признаков войны нет.
Иду от «Баррикадной» к БД.
Народ, военные, машины, бардак.
Бесформенные сюрреалистические баррикады.
Требуют документы. Достаю удостоверение. Узнают и без него.
На руках перебрасывают через бетон и железо.
Пока перелезаю, слышны выстрелы с Садового Кольца. Очереди. В народе шум. «Началось!!!».
Огромные массы людей вокруг здания. Дождь, палатки, навесы из полиэтилена.
Команда по трансляции: «Всем отойти на 50 метров от стен» (До сих пор не понимаю, зачем).
Внутри – также массы людей, группами бродящие по коридорам.
Лида Малаш, добрая знакомая из «Курантов», безапелляционно вручает мне противогаз в сумке.
Сумбурное совещание в зале Совета Федерации (Одно из самых защищенных мест надземной части здания. Ракетой не прошибешь. Через два года в нем отсиживались остатки моих коллег).
Определено всем депутатам-офицерам следовать в распоряжение депутата-генерала Кобеца.
Кабинет Кобеца. Совещание.
Забытое ощущение нахождения на службе. Закуриваем по-уставному, с разрешения начальника. Хотя местные этические нормы этого не требуют.
Информация об инциденте с БМП в путепроводе под Калининским проспектом. О стрельбе (той, что я слышал на подходе) и жертвах.
С капитаном 3 ранга Толей Алексеевым, депутатом от Кронштадта, получаем приказание выйти на место. Своим авторитетом сдержать народ от возможных инцидентов. Вступить в контакт с военными из колонны БМП. Склонить к переходу на сторону Верховного Совета.
Сразу после полуночи. Путепровод.
Прошло часа полтора. Трое погибших уже увезены. Лужи крови. Свежие цветы.
В путепроводе, хаотически стоят бронемашины. Личный состав не вылезает.
Сверху сплошная толпа, как вокруг крокодильника в зоопарке.
Активисты из числа защитников БД пока сдерживают толпу от резких действий. Прецедент есть. Зажигательными бутылками уже кидались.
Встречаем депутата Сережу Юшенкова (светлая память!).
Откуда-то появляется генерал, военный комендант Москвы. (Уже не помню фамилию. Не ГКЧПшный, а «уставной» комендант).
В одном из БМП обнаруживается мальчишка-старлей. Вроде как единственный офицер на все войско. Был еще майор, но после гибели троицы куда-то смылся.
В «ванне», под лицезрением народа, ведем переговоры со старлеем.
Ведут трое.
Мне, менту и секретарю комитета по СМИ, поручена работа с массами. Вручён мегафон-матюгальник.
— Дорогие москвичи и гости столицы! Я – народный депутат Лучинский. Мы ведем переговоры с командиром колонны. Очень прошу вас не совершать сейчас каких-либо агрессивных действий. Обещаю вам, что справедливость будет установлена!!!
Повторяю мантру, крутясь с матюгальником. Около часа, пока решается вопрос.
Вопрос решен.
Еще около часа колонна выстраивается.
Для эффекта победы и мира на каждую броню усаживается по нескольку защитников, и по одному известному депутату. Чтобы по пути следования к БД было видно своих.
Потом откуда-то добываются, пока еще незаконные, флаги-триколоры. Вручаются на каждую машину.
Воссаживаюсь на пятую от головы БМПшку.
Под голубеющим небом едем к Верховному Совету. С флагами.
Хорошо, что недалеко. Ехать на броне – то еще удовольствие. Тряска и рывки.
Выясняется, что у водилы фамилия…. Ельцин. Поездка сопровождается изречениями сержанта-командира, вылезшего из люка:
— Ельцин, * * **ый ты в рот! С лопатой, сука, будешь учиться сцепление отпускать!!!
«Несокрушимая и легендарная» проявляется еще одной гранью своего совершенства.
Темно-синий финский костюм оказывается порванным на заднице и засранным горюче-смазочными материалами.
Времени около пяти утра.
В БД всё также колобродят.
Кабинет на 11-м этаже мы скромно делим со Славой Брагиным (в последствии был назначен начальником «Останкино»). Вечером 3 октября 1993 года отдал знаменитое распоряжение об отключении всего телевидения, кроме запасной студии на Шаболовке.
* * *
Откуда-то находится матрас. Стелю его на полу за своим столом и вырубаюсь.
Второй день закончился.
Через два года, 4-го октября 1993 года ночуем в Кремле. Те, кто поддерживает БН. До утра не знаем, кого будут утром «выкуривать». Их оттуда, или нас отсюда. Доблестные вояки держат нос по ветру и не спешат исполнять приказы Верховного Главнокомандующего по ликвидации вооруженных бандитов.
Начинают исполнять.
Сидим в кабинете Славы Волкова (тогда зам. рук. администрации президента). Смотрим по прямой CNN крупноплановую трансляцию штурма БД.
На «депутатской» стоянке у БД стоит одинокая голубая «шестерка». Сидящий с нами Лёша Сурков за все эти дни так и не собрался ее оттуда перегнать.
В течение часа по ТВ наблюдаем, как за «шохой» прячутся бойцы, перебегающие под окна здания. И как очередями из окон БД «жигуль» превращается в решето.
Сурков пострадал.
И был прав. Иначе, неизвестно, чем бы могла та ночь кончиться.
* * *
21 августа
Долго не проспал.
С утра пораньше звонит телефон на столе Брагина. Тот тоже спит под столом.
Звонят анапские казаки, у которых мы с ним были недели три назад по их жалобе на притеснения местных властей. Теперь приехали в Москву. За правдой.
Приходится общаться с казаками.
* * *
Открывается заседание ВС.
Обстановка хаотическая. Но общее настроение, что весь этот ГКЧП уже накрывается.
Формируется команда для полета в Форос за Горбачевым. Сначала список большой, включая меня, потом разумно сокращается. И меня вычеркивают.
Под балконом БД людские массы.
Сонные, помятые, мокрые от дождей. Но пьяных нет.
Организованы подразделения, дежурства, наряды и т.п.
Одновременно идет перманентный митинг.
Ведущие и выступающие расположены на балконе. Балкон большой. Туда же постоянно выходят на тусовку работающие в БД. Много известных личностей.
Никаких фото с тех времен не осталось. Только это. На балконе БД. Басилашвили со своей пожизненной "беломориной". Хазанов в размышлениях. Все помятые. Хорошо, что не видны мои порванные портки и мазут от БМП на них.
Хожу по коридорам. Слышу по трансляции выступления ораторов на улице.
Ощущение чего-то нереально светлого и хорошего. Чего никогда еще не было. И предчувствие, что все это скоро кончится…
Одиннадцатый этаж. Мой комитет по СМИ и связям с общественностью.
Много журналистов и братьев-демократов тусуется у нас.
За моим столом Адрей Бабицкий из "Радио Свобода". Гонит репортажи в Мюнхен.
В комитете базируется и примчавшийся в Москву Ростропович.
Гоняет чаи с народом.
Мировой хит, его фото с автоматом и спящим Юрой Ивановым, молодым юристом, из аппарата нашего комитета, рождается в нашем холле.
Гоша Урушадзе. Ленинградский (еще две недели будет «ленинградским») журналист.
(Георгий Урушадзе. Ленинградская полодежка «Смена». Феноменально молодой питомец главного редактора «Смены» В.Югина, также депутата ВС, председателя нашего комитета).
Усаживается за стол председателя комитета Югина, своего бывшего шефа. «На ура» звонит по правительственному «ВЧ-ПМ» в Форос.
А связь уже работает! Трубку берет Горбачёв. Гоша представляется и получает от него первое, гиперэксклюзивное интервью.
Под вечер выбираюсь в гостиницу. Сменить порванный и засранный костюм.
Служба на баррикадах налажена. Проверка документов, приоткрытие прохода, выпуск наружу.
Пешком до метро.
В подземном переходе у «Китай-Города» (или «Площадь Ногина», уже не помню) диксиленд играет «Ройял Гарден Блюз». Слушаю, млею, кидаю деньги в футляр трубы.
Некий сюр. Как будто ничего не происходит.
Возвратившись в БД, поздним вечером слоняюсь по зданию.
Забираюсь на башню. Стою на площадке, любуюсь ночной Москвой.
Далеко внизу какие-то маневры защитников, построения, перебежки.
Над головой шебуршится флаг РСФСР. Последнюю ночь, кстати сказать, шебуршится.
Последний день совдепа заканчиваю на диване в холле.
Народ уже подсхлынул и есть где поспать….
На первом Съезде нардепов, в мае 1990-го ленинградские депутаты скидывались на подарок Гоше в связи с исполнившимся…. совершеннолетием.
Парень талантливый и креативный.
Сейчас уже москвич.
А "Смена" за год до этого ушла из-под обкома ВЛКСМ и получила в СССР регистрационный номер "3".
Первые два присвоили непонятной макулатуре.
Сейчас — ни рыба, ни мясо.
22 АВГУСТА И ЧУТЬ ДАЛЕЕ
А рассказывать-то уже особо и нечего.
Начало заседания Верховного Совета.
Ночью привезены из Крыма Горбачев и арестованные путчисты. В Москве задерживаются особо причастные к делу.
Перед заседанием в курилке уже известно о самоубийстве Пуго. Пара депутатов из Осетии, с пафосом обсуждают "мужской поступок" министра.
День солнечный и теплый. Солнце. Все высохло.
Народа под балконом БД прибавилось.
Сессия транслируется на улицу.
Кто-то из депутатов вносит предложение немедленно сменить государственный флаг. На триколор в вместо советского, молоткасто-серпастого.
Хасбулатов пытается как-то замять вопрос. Предлагает не спешить. Ссылаясь на отсутствие материально-технической базы.
Народ на площади негодует.
Неожиданный проход к микрофону кого-то из управления делами. Сообщение о наличии в запасах БД надлежащего полотнища. И необходимости пятнадцати минут времени для замены флага на башне.
Народ на площади одобряет.
Решение об утверждении нового флага принимается сходу.
В пределах получаса флаг на башне заменяется.
Народ на площади ликует.
Валим на балкон.
Ельцин у микрофона.
Ребята из охраны, держащие (простите, ребята, больше для понта) перед ним раскладной бронещит.
Гроздьями висящие на балконном парапете со своей техникой журналисты.
Народ неистово ликует.
Светлым вечером, выпив водки, заваливаюсь спать в обжитом за год номере "России". С видом на Спасскую башню.
За окном музыка и колокольный звон.
В это же время на Лубянке стаскивают с каменного стакана Феликса Эдмундовича.
К следующему утру баррикады локализованы.
Автомашины по заказу выезжают.
Шереметьево. Пулково.
Вымытая дождичками "шестёрка" на летчицкой стоянке.
С Киевского на Волхонское, с Волхонского на Таллинское.
Красносельское РУВД. Благоверная, которую надо забрать домой.
Вхожу в кабинет следаков, когда в телевизоре Ельцин подписывает указ о приостановлении деятельности КПСС.
Прямо на подиуме зала в БД. Под кудахтанье Горбачева.
Что делать с отпуском?..
* * *
Через недельку заявляюсь в Калининград.
Командировка. Для анализа информации и пропаганды в дни путча. На периферии они пока еще "государственные".
Шикарное немецкое здание бывшего банка. С толстыми стенами, мощными сводами и тяжелыми дверьми. Бывший обком КПСС, уже ставший облсоветом нардепов.
На флагштоке свежий триколор.
Под флагом меня встречает бывший первый секретарь обкома, ставший председателем облсовета.
До прихода к власти чекистского шлака остается восемь лет…
https://www.isrageo.com/2015/08/19/evjergkchp/
