Уход легендарного режиссера театра и кино Марка Захарова стал шоком для миллионов его поклонников
Владимир ПЛЕТИНСКИЙ
Мне довелось брать интервью у Марка Захарова лишь один раз. Произошло это в середине восьмидесятых годов в Ташкенте после блистательной творческой встречи режиссера с его поклонниками. Имея печальный опыт общения с заезжими знаменитостями, когда с одной стороны тебя отодвигают более опытные и проворные коллеги, а с другой — уставшие небожители предлагают придумать вопросы к рассказанному со сцены, а если и отвечают, то крайне лениво, я от этой беседы не ожидал чего-то особенного. Организаторы предупредили Захарова, что к нему в гримерку заглянет журналист, но толпа оттеснила меня и я минут десять протискивался к заветному месту.
Захаров дождался меня, но встретил меня с обычным для него ликом, уныние наводящим. Я заранее заготовил лишь несколько вопросов, считая, что шансов получить ответы на пятый-шестой практически нулевые. Отвечал на них режиссер без особого энтузиазма — чувствовалось, что стандартные темы ему изрядно наскучили. "Обыкновенное чудо", "Тот самый Мюнхгаузен", еще свежая к тому времени "Формула любви", знаковые спектакли, отношения с актерами… Чем дальше, тем тоскливее становилось выражение лица мэтра.
И тут я задал вопрос, который вертелся на языке у многих моих соплеменников:
— Марк Анатольевич, вы случайно не еврей?
Внимательно посмотрев на меня, Захаров ответил вопросом на вопрос:
— А как вы думаете, глянув на мой аидише пунем?
Тут уж я почувствовал себя причастным к своеобразной "масонской ложе" и стал задавать вопросы куда более раскрепощено. В том числе о его родословной. Режиссер обстоятельно отвечал, но при этом я никак не мог почувствовать, где же искать тот самый еврейский след, который столь ярко отразился на лице властителя дум.
Наконец, не выдержав, я поинтересовался:
— Так от кого же вам достался ваш пунем?
— Ото всех понемногу, — последовал ответ. — У меня же дворянские корни, а вы наверняка замечали, что многие русские аристократы были похожи на евреев. Ну и еврейская бабушка, конечно, тоже сыграла свою роль. Но знаете что? Давайте не будем заострять вопрос на национальности, это ни к чему, к тому же я себя считаю человеком русским, каковым и являюсь.
Несмотря на перестройку, ускорение и гласность, в интервью я особо острые темы, всплывшие в разговоре, обошел. Ну и, конечно, обошелся без слова "пунем" и всего, что к нему прилагалось.
Позднее в беседе с писателем Матвеем Гейзером Марк Анатольевич сказал:
"Я человек русского, христианского склада, несмотря на то, что во мне есть примесь еврейской крови. Правда, как я выяснил, будучи в Израиле, она не является «определяющей» поскольку это кровь по отцовской линии — мать моего отца была еврейкой, — а по существующим традициям этого недостаточно, чтобы считать себя евреем, иудеем. Но тем не менее, я себя в какой-то степени считаю и евреем".
Эти беглые заметки о первой и единственной встрече с Марком Анатольевичем я считаю своим личным памятником великому русскому режиссеру и интеллигенту с большой буквы. Ну а национальная составляющая публикации — не более чем дань вечному интересу моих соплеменников (и моему лично) к теме: "А этот великий человек случайно не из наших?" Из наших, из наших — вне зависимости от его "пятой графы" и состава крови.
