Ежовая эпопея: от Латвии до Израиля
Мириам ЗАЛМАНОВИЧ
Единственным безымянным спутником моей детской жизни был ёжик. Гостил он у нас дома так недолго, что именем оборудоваться не успел — несколько дней всего, причём, что жить мы с ним вместе будем недолго и не счастливо, родители поняли после первой же ночи.
Дело было так. Любимый мой дружочек, невообразимо умный и довольно молодой сиамский котик сбежал от нас на радугу, гонимый какой-то почечной хворью. Мама по этому поводу очень грустила — кот действительно обладал незаурядным IQ, пользовался унитазом, был фанатично предан своим, маму лечил, меня терпел. Да, даже когда пятилетняя я затевала танцевать с ним вальс, делая из его передних лап верхние, одна из которых закидывалась мне на плечо, вторая зажималась в цепкой детской ладошке и на задних лапах несчастный кот волочился за мной по полу. Ок, мне тоже приходилось пригибаться к нему, кому сейчас легко?!
Так или иначе, сбежав на радугу, кот оставил мне венец безкотия на долгих десять лет, когда, выйдя замуж, я уже могла сама себе разрешать кота. Тогда же, примерно в восьмидесятом, мама сказала, что в её доме котов больше не будет.
Утешительным призом стал ёжик, импортированный родителями из нашего микрорайонного леса. Ёж внезапным переменам в личной жизни явно не обрадовался, но выбора у него, похоже, не было, и на несколько дней он стал домашним животным. Я считала замену неравноценной, но наблюдала, прикидывая, как питомца можно обхозяйствовать.
На вальс он явно не годился, ибо единственное, что его объединяло с покойным предшественником, была любовь к советской сантехнике. В отличие от кота, ёж предпочёл унитазу ванную, под которой и разместился, свив гнездо из скоммунизженной у папы "Вечёрки".
Весь первый день он провел под этим эмалированным корытом, с домочадцами не коммуницировал, на предложенные имена не откликался, словом — депрессировал.
Ночью жизнь зверька начала налаживаться, и он вышел на тропу войны. Если бы мне сказали, что вот эта игольчатая крыса может топотать на всю хрущёвскую двушку так, что слышно будет даже в спальне, — ни за что бы не поверила. Между тем, по ДСПэшным полам он цокал как интердевочка по мраморному лобби гостиницы "Латвия", да ещё и норовил нанести экономический ущерб ячейке общества — в ту самую первую ночь он нашёл сушившийся на кухне лук и развлекал себя тем, что шуршал его шелухой, драл газету, на которой тот сушился и создавал прочие шумовые эффекты.
Наутро между родителями произошёл серьёзный разговор, в ходе которого те поняли, что не сошлись характерами. С ёжиком. Семейный суд постановил нечестивца депортировать.
"Сказано — сделано!" должно было прозвучать на этом месте, но вот хренушки, для начала нарушителя спокойствия надлежало найти.
Откуда у жителя мирного советского леса взялись партизанские задатки завзятого нелегального мигранта — я по сей день не понимаю, но факт — под ванной зверька не обнаружилось. Ни в этот день, ни в последующие. Днем план по депортации горел синим пламенем, ночью же ёж привычно выходил на тропу войны, топоча, шурша и переворачивая всё, что можно было найти на полу.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
В это время папа боялся лишний раз посетить уборную, мама требовала исполнения приговора о выселении нелегала, тот между тем глумливо хихикал, лук же начал подозрительно попахивать, явно орошаемый в ночи его стараниями.
В принципе, с высоты своего нынешнего жизненного опыта и умения брать ежей голыми руками, я бы изловила нахала ночью, а днём прописала б ему выкидку в ближайшие кусты, благо район был очень зеленым. Но то ли родители не умели брать ежей ничем, кроме обувной коробки, то ли в силу своей интеллигентности исповедовали непротивление злу насилием, то ли понимали, что силы неравны — так или иначе захватчик продолжал беспредельничать, нанося ущерб, несоразмерный своим скромным габаритам.
Добровольно взяв на себя роль миграционной полиции, я отправилась на поиски нашего неуловимого Джо. Деловито заглянув под кровати и диван, исследовав диванный ящик и даже слазив в чрево пианино, я сурово обломалась — ежа не было ровно нигде. Для всегдашнего победителя дворовых пряток и прочих казаков-разбойников это был эпический удар по самолюбию, злосчастное же животное как в воду кануло! В переносном смысле, ибо в унитазе его тоже не было.
Избавление пришло откуда не ждали — бог советской торговли в лице директора гастронома сжалился над труженицами и выкинул на прилавок говядину, по поводу чего матушка затеяла бефстроганов. Выполнение задуманного требовало сковородки, а крупнокалиберная чугунная утварь хранилась у нас дома в… плите. Ну да, малогабаритные кухни оставляли немного простора для творчества, и сочувствующие производители оборудовали плиты не только духовками, но и ящиком под ними, аккурат для размещения посуды.
"Сунул грека руку в реку, ёж за руку грека цап", — так же в скороговорке было? Нет, не так?! Ну, жизнь всегда интереснее фольклора. Сковородка укололась, дернулась, перевернула все содержимое ящика и зашипела, мама вскрикнула, дернулась в противоположном направлении, назвала ежа каким-то совсем другим именем, громко и настойчиво призывая папу к решительным действиям. Наконец-то нелегал был изловлен и заточен в коробку.
Тут бы мне порадоваться победе над супостатом, однако стало грустно — поняв, как хитроумно тот водил нас за нос, я прониклась к нему уважением, мы бы явно договорились.
Но dura lex — зверёк был репатриирован на историческую родину.
Фоновая песня "До свиданья наш чокнутый йоожик, возвращаайся в свой Югласский лес!", скупая детская слеза и скорое забвение — мне подарили микроскоп с шестью баночками-морилками в комплекте, пора было браться за охоту, не до скорби тут.
Следующий мой ёжик случился в девяностом году, в отличие от нас он был коренным израильтянином, жителем киббуца Рамат а-Шофет, где имели мы счастье начать абсорбцию в Израиле. Памятуя, что безымянное ежеводство — к скорой разлуке, самоприбившийся к нам питомец наречен был в первый же день, что послужило поводом для внеочередного киббуцного застолья (первая буква — преферанс, вторая — бренди, последнюю вспомнить ни у кого не получалось). Впрочем, это уже совсем другая история.
