Украинское продолжение чеченской бойни
Елена ГРАЕВА
Классики утверждали, что история повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй – в виде фарса.
Между тем история не раз показывала, что и во второй раз может повторяться в виде трагедии. И трагедии кровавой.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Во время первой чеченской войны молодая, отчаянная краснодарская журналистка Елена Граева предприняла небезопасную вылазку на территорию, где шла война. Итогом этой поездки стал репортаж о том, что она там увидела и услышала. Однако он так и не был опубликован, поскольку Елене, куда бы она его ни предлагала, сердито отвечали, что ее статья совершенно не соответствует точке зрения российского государства на происходящие события. После этого „бодания теленка с дубом“ Лена отложила материал в стол до лучших времен…
Елена уже много лет живет в Германии. Сейчас она ведущий сотрудник крупного международного концерна. А вот в агрессивной политике российского империализма по отношению к соседним народам ничего не изменилось. Война, начатая Путиным против Украины, — еще более кровавая, чем чеченская. Вот почему Елена, убежденно стоящая на стороне Украины, решила передать свой не опубликованный в былые годы дневник нашей редакции.
Мы считаем, что он отчетливо показывает: за многие годы ничего в отвратительных нравах российских оккупантов и их грязных методах ведения войны не изменилось. Поэтому предлагаем вниманию наших читателей напоминающую об этом статью Елены Граевой (ныне Малльин).
Михаил ФРЕНКЕЛЬ, собственный корреспондент журнала "ИсраГео" в Киеве
Елена ГРАЕВА: НЕНАВИСТЬ ВОЙНЫ
Чеченский дневник
Я никогда не вела дневников. Но, попав в мир, абсолютно отличный от нашего, побоялась захлебнуться в потоке впечатлений, и начала писать…
11 АПРЕЛЯ
Такого великолепия я еще не видела! Своей торжественностью, величавостью и снежно-белым сиянием горы заставляли забыть, что с каждой минутой я все ближе к войне.
Первые ее признаки предстали нам на вокзале во Владикавказе: „Куда ехать? В Назрань?! Сумасшедшая! Дальше Чермена не ступает нога ни одного осетина! Мы же воюем…“
Всю дорогу до Чермена в качестве комментария к воронкам на дороге, разбомбленным и сгоревшим домам я слушала рассказ старого осетина о хитрости и подлости ингушей. На той же стороне, на ингушской, меня убеждали в вероломстве осетин.
Позже, вечером, в Назрани, в пункте временного размещения беженцев, где я ночевала, пожилая ингушка, беженка из Грозного, со слезами на глазах рассказывала, как осетины, военнослужащие российской армии, даже в Грозном врывались в дома ингушей, грабили, убивали.
Откуда у двух народов такая взаимная ненависть?
12 АПРЕЛЯ
Первые признаки чеченской войны: разбитые снарядами дома в Гази-Юрте в двух-трех километрах от Назрани (в декабре его жители вышли на дорогу, ведущую в Грозный, и не пропускали войска до тех пор, пока снаряды не полетели в их дома), БТРы и солдаты, проверяющие документы неподалеку от ингушского города Карабулак, табличка „Пост погранвойск РФ. Стреляют без предупреждения“ на чечено-ингушской границе за станцией Слепцовская.
Станица Серноводская переполнена беженцами из села Самашки. У мечети постоянно толпа: приходят уцелевшие, в разное время вышедшие из Самашек жители, встречаются родственники, узнают о новых смертях. Заунывно бьют в бубны буддисты в желтых балахонах – участники марша мира. Здесь же, у радиотелефона, — представитель возглавляемой Сергеем Ковалевым комиссии по правам человека.
Нельзя не верить тому, что со слезами на почерневших лицах рассказывают старики, женщины…
7 апреля российские войска окружили Самашки и потребовали в течение двух часов выдать 200 единиц огнестрельного оружия, бронетехнику и всех боевиков. Старейшины просили не трогать мирных жителей, но менее чем через два часа по селу был открыт огонь. Стреляли отовсюду: сверху бомбили с самолетов, внизу обстреливали из орудий. Затем пошли солдаты и бронетехника. Людей убивали из автоматов, жгли огнеметами. В подвалы, где жители села прятались от бомб, летели гранаты. Около полутора сотен мужчин всех возрастов, от детей до стариков, были взяты в плен.
Из рассказа старика, чудом вырвавшегося из плена:
„Солдаты нас связали, завязали глаза, долго везли на грузовике. Выгрузили, заставили раздеться догола. Приказали ползти на коленях. Потом развязали глаза, заставили смотреть, как избивают и насилуют мальчишек 13-14 лет. Сказали, что так будет со всеми.
Привели русскую женщину, жительницу Самашек. Она кричала: „Оставьте меня, я же русская!“ — „Ты живешь здесь, значит, дудаевская шпионка!“. Ее повесили за ноги и стали кипяток между ног лить. Она кричала сначала сильно, потом затихла.
Мужчин уложили слоями в два КАМАЗа (по 6-7 слоев) и увезли. Я и еще шестеро стариков не поместились. Нас посадили в другую машину, долго возили с завязанными глазами, обсуждая, что с нами сделать. Неожиданно выпустили, ехидно заметив: „Извините, если допустили бестактность“.
Тысячу лет жить буду – тысячу лет буду ненавидеть русский язык!“
Мне становится странно, что, несмотря на мою чисто русскую внешность, на меня не сыплются проклятия.
13 АПРЕЛЯ
Пост федеральных войск на окраине Самашек. БТР поперек дороги, солдаты с автоматами. Вчера в Самашки пускали только местных жителей. Депутат Государственной Думы Анатолий Шабад прошел в толпе чеченских женщин, переодевшись в женскую одежду. Сегодня пропускают журналистов, у которых есть аккредитация.
Солдаты – краснодарские контрактники. Говорят мало, с опаской поглядывая на офицера: „Нигде не были, ничего не делали. Самашки бомбили, но старались попадать по окраинам и „зеленке“ вокруг“.
Старик-чеченец из Самашек гонит несколько баранов. Перед постом внезапно сворачивает с дороги на поле. Солдаты с досадой: „Мы же предупреждали, что вокруг все заминировано! Смотри, сейчас подорвется!“ Затаив дыхание, слежу за стариком, в воображении – самые страшные картины… Прошел! Жив!
Солдаты внезапно взрываются: „Ужасный, подлый народ! Каждый – враг! Так и норовят нож в спину или пулю из-за угла послать. Сколько пацанов наших положили! Прав был Ермолов: их надо всех вырезать, стереть с лица земли!“
Какая немыслимая концентрация ненависти на единицу площади!
14 АПРЕЛЯ
Со вчерашнего дня страшно бомбят село Бамут. Ночью над Бамутом – красное зарево, днем – столбы дыма. Сегодня насчитала за минуту 16 взрывов – Бамут очень близко, машина вздрагивает от разрывов снарядов.
Из Осетии парами летают вертолеты – летят низко над дорогой. Становится холодно внутри когда, почти касаясь деревьев, на тебя надвигается огромная шумная глыба. Знаешь, что уже отбомбились, бояться нечего, и все же цепенеешь.
Вчера вертолетчики сбросили две бомбы вместо Бамута на станицу Ассиновскую. Ошиблись…
Сегодня в Серноводской – учредительная конференция Совета чеченских женщин – защитниц отечества. На стенах – лозунги: „Война не рождает сыновей, она их убивает“, „Чеченцам и русским нечего делить“. В совет принимают всех женщин, независимо от национальности. Устав местами удивительно напоминает о комсомоле.
А на улице мальчишки играют в войну. Стреляют друг в друга из палок и кричат: „Аллах акбар!“
15 АПРЕЛЯ
И в Чечне, и в Ингушетии почти не видно русских лиц. В Серноводской – высокогорный курорт, несколько санаториев, в которых работают русские врачи, медсестры. Как только остаешься с ними наедине, жалуются: „Тяжело нам, русских здесь не любят, особенно в последнее время. В аулах за последние годы немало случаев изгнания русских как экономически, так и с кровью. С начала войны три русские семьи отсюда попросту выгнали, у нас постоянно стекла бьют. Относятся очень неуважительно даже к пожилым, обвиняют во всем, обзывают. Сотрудница-чеченка сказала: „Неужели вы считаете, что сможете здесь жить? Если убьют моего брата или мужа, я первая выстрелю вам в спину!“ В санатории „Асса“ по ночам боевики-дудаевцы собираются. Мы туда и ходить боимся! Надо уезжать, но некуда и денег нет“.
Чеченцы же, все как один, говорят о свой дружбе с русскими соседями, о равных возможностях для представителей всех народов, об Указе президента Дудаева, особо сурово карающем за преступления, направленные против русского населения.
А русские все же уезжали…
Хади, 6 лет. Она пережила не одну бомбежку. Когда я пришла в ее дом, девочка в страхе спряталась, вскрикнув „Русская!“ Позже, привыкнув ко мне и показав свои игрушки, она, глядя огромными черными глазами, спросила: „Лена, а Дудаев хороший или плохой? Я знаю, что Ельцин плохой, он нас убить хочет. А какой Дудаев – я не знаю“.
16 АПРЕЛЯ
Руины Грозного, горящий газ в пробитом газопроводе, разбитые машины и сгоревшие танки, страшные глаза молодых женщин в темных платках и свистящие над головой пули снайпера будут сниться мне еще не одну ночь. Я не видела Грозный до войны и сейчас мне трудно представить, что город с таким суровым названием может быть цветущим и радостным. Может быть когда-то так и было и когда-нибудь будет опять, но пока по улицам проносятся БТРы и БМП, сидящие на них солдаты одеты в маски с прорезями для глаз, и в косынки, завязанные на манер латиноамериканских коммандос. Стекла в уцелевших домах заклеены крест-накрест бумагой. Люди живут даже в сохранившихся квартирах разбитых домов. В некоторых окнах – мешки с песком, кирпичи: там были огневые точки. Но это все на окраинах. Центр города, огромное количество когда-то красивых многоэтажных домов, разрушен дотла. Разбитые магазины, кинотеатры, гостиницы. Над всем этим, как насмешка, — красочный лозунг „Мир Кавказу! Мир всем!“. Здесь же, в руинах, — стихийный рынок: „сникерсы“, „кола“, водка и домашний хлеб.
Слабая защита от мародерства – надписи на воротах домов „Живут люди“. Какой-то остряк на одном заборе между этими двумя словами добавил частичку „же“: „Живут же люди!“
А люди живут без газа, воды и электричества. На окраинах Грозного каждую ночь бои, после семи вечера на улицу никто не выходит. В 4 часа дня где-то рядом слышны автоматные очереди, чуть дальше стреляет гаубица. Солдаты на посту говорят: „Вчера вырыли окоп, ночью его разбили из гранатомета“.
В городе разбирают завалы, несколько дней назад из подвалов больницы вывезли много трупов. Начали ходить городские автобусы. К Новому году правительство обещает в основном восстановить город.
За эти дни мне не раз напоминали, что чеченцы воюют каждые 50 лет…
17 АПРЕЛЯ
Ваха – беженец из Грозного, живет с семьей в Карабулаке:
„Ты — русская, ты – представитель власти, ответь мне: почему я с семьей скитаюсь по Ингушетии, за что убили моего брата? Ответь: почему российские войска, уходя три года назад, оставили оружие населению? Почему министр обороны Грачев, будучи в прошлом году в Грозном, дал слово генерала, что ни один российский солдат не будет воевать в Чечне, а потом не застрелился? Кому нужна эта война? Кто во всем виноват? Ответь!“
Серноводской объявили ультиматум: до 20 апреля выдать 200 боевиков и 1000 единиц стрелкового оружия, иначе – обстрел, бомбардировки и штурм. Здесь только в санаториях около 3,5 тысяч беженцев. А боевики – это, в основном, местные жители, то есть мужья, братья, сыновья, готовые с оружием в руках защищать свой дом.
Пожилая чеченка, глядя на машины, повозки с узлами, горько сказала: „Серноводск бежит…“
18 АПРЕЛЯ
Легкий шок от резкого перехода из одного мира в другой: Владикавказ залит солнцем, по улицам ходят девушки в коротких юбках, нет БТРов и солдат, работают магазины и библиотеки, над всем этим – те же горы, как театральные декорации.
Разбитый дом. Неужели прямое попадание? Меня успокаивают: „Нет, это просто старый дом, сам разрушился“.
И „Новости“, в которых война – далеко не самая главная тема…
* * *
Бисмарк сказал, что даже победоносная война приносит несчастья. Что же говорить о войне, в которой мужчина считает своим долгом защищать свой дом, в которой воюют даже женщины, закрывая лицо платком, а матери посылают в бой всех до последнего сыновей со словами: „Лучше мы все погибнем, но не покоримся!“ О войне, в которой понятие „независимость“, неопределенное, непонятное и спорное для большинства населения в мирные годы правления Дудаева, обрело реальные и желанные черты за месяцы вооруженного конфликта. О войне, которой могло бы и не быть, будь политики мудрее.
На каждую войну может быть как минимум два взгляда – с двух сторон линии фронта. Я все эти дни находилась с одной стороны. Взгляд с другой стороны, вероятно, будет отличаться от того, что видела я. Но война при этом не будет выглядеть менее страшно.
1995
ОТ РЕДАКЦИИ
Парадоксом в параллелях между двумя войнами стало то, что одни из самых жестоких участников антиукраинской войны – чеченские боевики, возглавляемые лично ставленником Владимира Путина Рамзаном Кадыровым и его нукерами. Среди которых – главарь бандитов, которые убили Бориса Немцова одного из самых ярких противников кремлевского деспота. В пропагандистских СМИ даже привели цитату из какой-то мариупольской старушки:
"А когда мы услышали "Аллах акбар!" — поняли, что наконец-то пришли наши русские и обязательно спасут нас".
Теперь это, конечно, другая война.
Только методы все те же – бесчеловечные и подлые. Которым вполне соответствуют головорезы и мародеры, присланные убивать граждан Украины и грабить украинскую землю.
