Из цикла "В пустыне"
Нелли ВОСКОБОЙНИК
У Авраама была еще прямая спина и стремительная походка, но старость уже наложила на них с Саррой тяжелую лапу. Своих внуков у них было только двое — тут и запоминать нечего. А вот имена внуков их брата Нахора они путали и забывали.
У Сарры побаливала спина и колени. Вставать с постели на полу стало неудобно — без помощи, пожалуй, и не встанешь…
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Жизнь в шатрах сделалась неприятна. Они оба часто и с удовольствием вспоминали дом их отца Фарры и соседний дом на той же мощеной улице, в котором родилась Сарра. Городская жизнь полна множества удобств. Ни дождь, ни ветер не беспокоят хозяев богатого дома, возведенного из камня и крытого черепицей. Они сидят на стульях, обитых мягкой кожей, у очага, и на ночь укладываются в высокие прочные и удобные кровати, застланные тканными покрывалами.
Когда Фарра проклял Ур и увел семью в степь, они все собирались прожить жизнь независимо от других народов могучим племенем кочевников. А теперь обоим хотелось, чтобы надежные стены отделяли их от сырого ветра или нестерпимого жара, приходящего из пустыни. Чтобы не надо было каждые полгода влезать в верблюжье седло и трястись дни напролет, ночуя на временных стоянках до нового лагеря, где слуги разобьют большой и дорогой шатер, в котором все равно не будет гладкого пола и все равно нельзя добиться той чистоты, какую Сарра помнила в доме своего детства.
И Авраам, больше жалея жену, чем заботясь о себе, купил в хеттском городе Кирьят-Арба надежный дом с красивой резной дверью и специальной комнатой, в которой был колодец и очаг; так что для купания согревали много воды и можно было зимой лежать в теплой ванне. Служанка вычерпывала остывшую воду и подливала горячую, и в этой неге проходила ломота в суставах и судороги в икрах. Сарра была своим новым жильем очень довольна. А Авраам продолжал заниматься делами. Ночевал в доме только когда возвращался из своих поездок — процветание племени нельзя доверить посторонним людям. Торговые сделки не совершают под крышей. Политикой не занимаются за закрытыми дверями.
Однажды плачущий посыльный из дома нашел его на постоялом дворе, где собирались караваны. И Авраам узнал, что сестра его Сарра не проснулась этим утром. И вернулся он в свой дом, и скорбел Авраам великой скорбью о любимой жене своей, о дочери своего отца, о матери своего сына, о бабке своих внуков Эсава и Яакова, о красавице, которую он любил всем сердцем, о матери целого народа. О самой умной и страстной женщине, которую он видел за всю свою длинную жизнь.
Когда прошли первые часы, Авраам опомнился от своего горя и задумался, как похоронить лучшую женщину своей жизни. Были бы они по-прежнему кочевыми — выкопали бы могилу у своей дороги, поставили на ней камень для памяти и двинулись дальше…
Тем временем весть о смерти жены Авраамовой разнеслась по городу и вокруг него, и почтеннейшие люди сходились в дом утешать хозяина и высказать ему свою скорбь. Он поднял голову — они стояли вокруг ложа.
— Господа мои, — проговорил он. — Вот я пришелец в земле вашей. И нет у меня здесь имущества — пещеры или поля. Где похороню свою умершую?
— Господин наш, — проговорил старейший из городских нобилей. — Великая честь, что ты, благословленный своим богом, избрал наш город для жизни. Довольно с нас и этого. Выбери любое место, и похорони свою умершую.
— Господа мои, — возразил он, — я прошу вашего благоволения, чтобы вы согласились продать мне место для достойного погребения. И этого благодеяния не забуду.
— Оставь это, — отвечал один из них, именем Ефрон. — Вот есть у меня против Мамре на поле сдвоенная пещера. Возьми ее и исполни обряд похорон.
— Ты щедр, — ответил Авраам, — и мое племя вовеки не забудет твоей щедрости. Но будь великодушен к скорбящему рабу твоему. Возьми деньги, и пусть этот договор будет закреплен перед лицом твоих и моих соплеменников.
— Мы с тобой богатые люди, — чуть улыбнулся Ефрон. — Что для тебя и что для меня четыреста мер серебра? Я не разбогатею, а ты не обеднеешь… забудем про деньги.
"Четыреста мер? — воскликнул Авраам в душе своей. — Да все это поле вместе с пещерой не стоит и семидесяти!"
Он остался безмолвен, а если и покраснел от гнева, то лицо его было скрыто покрывалом скорбящего. Минуту длилось безмолвие.
— Хорошая цена, — сказал овдовевший. — Такое не забудется. Я заплачу тебе четыреста полновесных мер серебра за поле и пещеру, но пусть городской глашатай пойдет по городу, чтобы каждый узнал о нашей сделке. О такой цене за поле люди расскажут внукам, а те своим внукам. Я хочу, чтобы и через тысячу лет местные жители помнили, что в сдвоенной пещере наша родовая усыпальница. И я, и моя жена, и сын наш, в свой час, и его жена, и внуки со своими женами упокоятся там. Да не будет сомнений, что она наша!
И похоронил Авраам жену свою Сарру в пещере Махпела, на краю своего поля, что против дубравы Мамре у города Кирьят-Арба.
