Я люблю людей, и это возвращается мне бумерангом…

Эмиль Зигель… Он прожил долгую и непростую жизнь, длиной в 97 лет. Многое повидал на своем веку, значился в расстрельном списке, чудом спасся от смерти. Его отца и мать расстреляли нацисты под Минеральными Водами осенью 1942 году. Три родных брата погибли на фронтах Великой Отечественной. Сестра Вера, прошла с боями от Сталинграда до Берлина, осталась жива

Алексей КРУГОВ, Олег ПАРФЕНОВ

— Меня часто спрашивают: что такое счастье?.. По-моему, это любовь к людям. Я люблю людей, и это возвращается мне бумерангом…

Трудно сказать, насколько исправно работает этот закон, но в случае с Эмилем Зигелем — безукоризненно. Судьба подарила ему дружбу с Расулом Гамзатовым, Махмудом Эсамбаевым, Анной Герман, Юрием Левитаном, Ираклием Андрониковым, Клавдией Шульженко… Тесные отношения много лет его связывают с легендой Кисловодска Борисом Розенфельдом. Зигелю, который не мыслит себя без музыки, посчастливилось аккомпанировать великому Марку Бернесу. Музыка — его страсть и сама жизнь!

В детстве Миля мечтал стать врачом, но стал профессором по специальности «музыкальное искусство» и лауреатом всевозможных Всесоюзных фестивалей. Вдобавок к этому он — Почетный радист Советского Союза и России, судья Международной категории по радиоспорту, академик Международной Академии духовного единства народов мира, академик Международной Академии научных открытий и изобретений, академик Ганноверской (Германия) Академии… Человек потрясающей силы духа и безграничного обаяния!

Сколько же надо отдать тепла собственной души, чтобы господь заметил тебя и вознаградил?..

ТАМ, ГДЕ ЦВЕТЫ, — ВСЕГДА ЛЮБОВЬ

21 июня 1941 года в Днепропетровской школе № 33, где учился Эмиль, прозвучал последний звонок. Счастливые мальчишки и девчонки договорились увидеться на пляже на следующий день поутру, а встретились возле репродуктора. Из сообщения Юрия Левитана узнали о том, что началась война.

Гитлеровцы терзали город беспрерывными бомбежками, стараясь уничтожить два стратегических моста через Днепр и промышленные предприятия. Семье Зигелей пришлось покинуть город, эвакуироваться на юг. Как оказалось, вовремя. Осенью нацисты уничтожили в Днепропетровске практически все еврейское население. Их расстреляли в оврагах Долгой балки… 12 тысяч человек! Там погибли практически все родственники, друзья, соседи Зигелей. Спаслись единицы…

— Я отчетливо помню этот день 12 августа 1941 года… Наш эвакопоезд с беженцами из Днепропетровска прибыл на станцию Минеральные Воды. Здесь нас ждали подводы, все было четко организовано. Отвезли в станицу Боргустанскую. Наша семья из четырех человек жила в простой казачьей хате, где нам выделили комнату. С сестрой Верой работали в колхозе, снопы подавали в молотилки…Здесь я впервые узнал, что такое настоящий крестьянский труд! Первый военный урожай…Его собирали все, кто не ушел на фронт. Бились за каждый колосок!

Позднее перебрались в Кисловодск. В этом курортном городе, считавшимся глубоким, недосягаемым для врага тылом, центром высокой театральной и музыкальной культуры Кавказа, семья Зигелей до этого бывала уже не раз. Мама Эмиля болела астмой, летом ездила в Крым, но помогал ей только целебный кисловодский воздух.

В эвакуации семья поселилась на улице Красноармейской. Мама вела домашнее хозяйство, отец устроился в обувную мастерскую. Эмиль пошел учиться в 7 класс 4-й средней школы, где сегодня располагается православная Свято-Никольская классическая гимназия. Никто даже представить не мог, что гитлеровцы так быстро дойдут до предгорий Северного Кавказа. Все прибывшие из Украины были уверены, что Кисловодск — это самое безопасное место на земле.

Летом 1942 года Эмиль, хорошо играющий на пианино воспитанник Дома пионеров в Днепропетровске, с родителями пошел в Кисловодскую филармонию на концерт. На сцене блистательно выступал джаз-оркестр Северо-Кавказского военного округа под управлением Иосифа Тельмана. Именно тогда впервые на публику была исполнена «Цветочница Анюта» на слова Георгия Строгонова и музыку Модеста Табачникова.

Зайдите на цветы взглянуть, всего одна минута!

Приколет розу вам на грудь цветочница Анюта!

Там, где цветы, — всегда любовь, и в этом нет сомненья.

Цветы бывают краше слов и лучше объясненья.

Немцы на Кавказ ворвались стремительно. Представьте: солнечный август, город переполнен ранеными красноармейцами. «Самолетики», как называли тогда перебинтованных советских воинов, которые не могли ходить, а только лежали с вытянутыми перебинтованными руками, полностью заполнили привокзальную площадь под открытым небом. Когда немцы перерезали железную дорогу, эвакуироваться им было некуда.

Поделиться ссылкой на данную публикацию через блог IsraGeoMagazine вы можете здесь

ЛИЧНЫЙ СВЯЗИСТ ГЕНЕРАЛА КАТУКОВА

Эмиля родители укрывали в семье его одноклассницы, армянки Бэлы Исыхановой. С 6 по 9 сентября на Кавказских Минеральных водах у стекольного завода на окраине города прошли массовые казни евреев.

В расстрельном списке значился и Эмиль. Избежать страшного приговора парню удалось благодаря грузинам Сергею Васильевичу Метревели и его другу Ивану Федоровичу Гугешашвили. Они собрали группу, с которой готовились уйти в Грузию. Эмиль рвался повидаться с родителями, но Сергей Васильевич, предчувствуя беду, не пустил его.

С Метревели семья Зигелей познакомилась случайно. Эмиль, уже в юные годы виртуозно играющий на пианино, время от времени подрабатывал на танцах в кисловодском парке, исполняя джазовые композиции. В один из таких летних вечеров к нему, прихрамывая, подошел молоденький офицер — в петлицах два кубаря:

— Здорово играешь! А «Землянку» сможешь?

— Конечно!

Бьется в тесной печурке огонь,

На поленьях смола, как слеза.

И поет мне в землянке гармонь

Про улыбку твою и глаза.

Лейтенанта звали Петя Рабинович. После концерта он затянул Эмиля к себе домой, познакомил с родителями — мамой Ольгой Львовной и папой Аркадием Мироновичем, работавшим в винном магазинчике у Серго.

Вскоре Метревели повел свой отряд горными тропами в Закавказье, в родовое село Уцера. Голодные, оборванные, изможденные, за шестнадцать суток они преодолели почти пятьсот километров. По дороге Эмиль тяжело заболел тропической малярией. Едва добрались до места, юноша свалился заживо и пролежал несколько недель в доме Метревели под присмотром его родных.

После выздоровления Зигель отправился на Урал, где жили его родственники. По дороге у него украли мешок с вещами, деньги и дорогие сердцу фотографии близких. Остались только часы, что незадолго до расставания подарила мама. Чтобы купить билет до Орска, где у Эмиля жили двоюродные сестры, пришлось продать часы.

К тому времени родственники уже знали о страшной трагедии под Минеральными Водами. Когда Эмиль предстал перед двоюродными сестрами, они восприняли его как посланника с того света. На два месяца Зигель был принят в местную воинскую часть сыном полка, а зимой 1943-го по призыву отправился в Ленинградское училище связи, расквартированное в Уральске.

В числе других десяти ребят его готовили к заброске в тыл врага радистом, но в последний момент отправили в Белоруссию, где он поступил под личное начало командующего 1-й гвардейской танковой армией Михаила Ефимовича Катукова.

О нем он всегда отзывался с большим уважением, прослужил с ним без малого пять лет.

— Достойный командир, настоящий маршал бронетанковых войск, дважды герой Советского Союза, воевал на 14 фронтах…В 1941 его 4-я танковая бригада стояла насмерть на подступах к Москве. Она преградила путь к столице самому Гейнцу Гудериану, которого считали танкистом вермахта номер 1… Мог бы еще пожить. «Беломорканал» его сгубил, выкуривал по три пачки в день! Какое сердце выдержит…

Зигель закончил войну в Берлине. Остался на четыре года в должности командира радиовзвода в составе группы советских войск в Германии.

— Я по жизни интернационалист. В моем подразделении служили солдаты 17 национальностей и я, еврей, командир.

Встречи, оставшиеся в памяти навсегда

Зимой 1944 года курсанта Зигеля срочно вызвал начальник политотдела военного училища связи.

— Эмиль, тут накладка вышла… В общем, тебе предстоит отстаивать честь училища.

Еще не зная, о чем идет речь, выпалил: «Есть!»

— А теперь слушай. К нам приехал Марк Бернес. Будешь ему аккомпанировать. Сам понимаешь, подвести нельзя…

К тому времени Эмиль уже выступал и с оркестром, и один. Но Бернес! В голове все смешалось, однако обладания не потерял.

Зигеля провели в зал, где его дожидался знаменитый артист. Марк Наумович удивленно взглянул на остриженного, в залатанной гимнастерке, вместо сапог — обмотки курсанта. Осторожно поинтересовался, смотрел ли он фильмы с его участием.

— Конечно! Все до единого: «Истребители», «Человек с ружьем», «Два бойца»…

— Да что ты поделаешь, — всплеснул руками Бернес, — ноты забыл! Похоже, конец концерту…

— Ноты мне не нужны, я без них сыграю, — так же неожиданно выдал курсант, вызывая у артиста своей уверенностью все большее подозрение.

Бернес внимательно взглянул на своего нового знакомого и произнес только:

— Ну, давай.

Репетировали час. Концерт прошел на «ура». «Темную ночь» исполняли на «бис» трижды. От начальника училища курсант Зигель получил личную благодарность, а от Бернеса — приглашение на ужин.

…Шел 1968 год. В Клайпеде на стадионе «Жальгирис» состоялся большой концерт с участием Лидии Руслановой, Эдиты Пьехи, Александра Броневицкого и… Марка Бернеса. Служивший тогда в Литве Эмиль Зигель, пропустить такое грандиозное культурное событие никак не мог. А после концерта директор Клайпедской филармонии представил его артистам.

— В свободный от выступлений день гости захотели съездить в соседний курортный городок Палангу, и директор филармонии попросил меня сопроводить их, — вспоминает Эмиль Генрихович. — Я, понятно, согласился. Меня все время терзал вопрос: «Узнает меня Марк Наумович или нет?». Не узнал… Много с той нашей первой встречи минуло времени, да и встреч таких у большого артиста не перечесть сколько было!

В янтарный музей Бернес не пошел, и мы с ним присели на лавку. Тут я и напомнил ему о январском вечере 1944-го. «Так это вы тот самый курсант, который играл мне в училище на Новый год?!»

Обнялись, как старые друзья, на глаза выступили слезы.

Вечером в ресторане Бернес первым поднял тост:

— За здоровье гвардии подполковника Зигеля, который не дал сорваться моему концерту в годы войны!

А когда выпили, Бернес попросил Эмиля Генриховича сыграть ему, как прежде.

— Что споете, маэстро?

— А давай… Давай «Темную ночь»!

Темная ночь, только пули свистят по степи,

Только ветер гудит в проводах, тускло звезды мерцают.

В темную ночь ты, любимая, знаю, не спишь,

И у детской кроватки тайком ты слезу утираешь.

НЕ ВСЕМ МЕМУАРАМ МОЖНО ВЕРИТЬ

Мирное небо над головой, Днепропетровск, 1949 год. Встречи, театры, концертные залы, застолья… Очередной отпуск подходил к концу, и Эмиль решил по традиции созвать друзей на «отвальную» в ресторан Дома офицеров.

— Миля, зачем нам ресторан, родителей пригласили на свадьбу — дом в нашем распоряжении. Двор, беседка, пианино подтащим к дверям, будем музицировать и веселиться! — вдруг предложил давний друг Володя Коганович.

Зашли в гастроном, отоварились и направились к Володе. По дороге встретили двух девушек, которых Эмиль не знал. Одну звали Галей, другую Милой. Тут же решено было идти всем вместе. Уже на вечеринке Эмиль узнал, что Галя — дочь первого секретаря обкома Леонида Ильича Брежнева.

Гуляли до утра, Миля играл на пианино, все пели, танцевали, шутили. Утром молодого офицера шумной компанией проводили в аэропорт, откуда он улетел в Москву, а из Москвы — поездом в Берлин.

В следующий свой отпуск Эмиль узнал от Милы, что Галя вышла замуж, а ее отца перевели в Молдавию первым секретарем республиканского ЦК.

В 1956-м гвардии капитан Зигель поступил в Военную Академию связи в Ленинграде. После окончания получил назначение в Прибалтийский военный округ на должность начальника школы радиоспециалистов в Риге.

Нередко друзья детства и юности приезжали к нему погостить, рассказывали, что с помощью Галины Брежневой стали москвичами. Достаточно было ей заглянуть к председателю Мосгорисполкома Промыслову — и прописка готова. Ну не мог отказать тот дочери председателя Президиума Верховного Совета СССР!

— Галя была хорошим другом, отзывчивой и не забывала друзей, — делится Эмиль Генрихович. — Как-то я приехал в Москву по службе, договорились с друзьями встретиться в ресторане «Советский». И там после долгого перерыва мы вновь увиделись с Галиной. Вспоминали Днепропетровск, общих друзей-товарищей… Потом не раз еще встречались с Галей у Игоря Кио.

В начале 1970-х Эмиль Зигель служил в Литве. Как-то звонит ему директор Дома отдыха Совета Министров республики, и попросит срочно приехать, но зачем, упорно держит в секрете, сюрприз, мол. Зигель приезжает в Палангу, а там его ждет Галина!

Обнялись, расцеловались, долго не могли наговориться. Тогда же Галина представила Эмилю своего мужа — генерала Юрия Чурбанова.

— У нас было много еще встреч с Галей, — вспоминает Эмиль Генрихович, — и у меня об этой женщине остались самые теплые и нежные воспоминания. Я много читал о ней в прессе и в мемуарах, но… всякий раз мне казалось, что речь идет о ком-то другом. В моей памяти Галя навсегда останется человеком светлым, верным себе и друзьям.

СНАЧАЛА РАЗЫСКАЛ СВОЕГО СПАСИТЕЛЯ

Начиная с 1945 года, каждый свой отпуск Эмиль Зигель начинал с поездки в Минеральные Воды, где у стекольного завода в противотанковом рву вместе с тысячами других советских граждан лежат его мама и папа. Несмотря на преклонный возраст, он ежегодно посещал это скорбное место.

Любил повторять, что «свое сердце он навсегда оставил в Кисловодске…»

Этому городу Эмиль Генрихович посвятил песню:

При каждом о тебе воспоминании

Душа и сердце тают словно воск,

Прими же скромное мое в любви признание,

Жемчужина Кавказа — Кисловодск!

Семью Сергея Метревели благодарный Эмиль Зигель разыскал сразу, как только вырвался из Германии на родину в первый свой отпуск. Связь они поддерживали до 1991 года, когда Сергея Васильевича не стало. Зигель добился присвоения своему спасителю звания «Праведник народов мира».

До января 2004 года среди двадцати тысяч награжденных грузин не было. Сергей Метревели — первый из них. Его имя выгравировано на Стене Почета в мемориальном комплексе «Яд ва-Шем», ставшим символом вечной памяти и благодарности еврейского народа.

Церемония вручения Сергею Метревели звания «Праведник народов мира» по просьбе Эмиля Зигеля состоялась в том самом зале, где в августе 1942 года он был с родителями на концерте джаз-оркестра Северо-Кавказского военного округа, и где впервые прозвучала «Цветочница Анюта».

Заслуженный работник торговли России Николай Павлович Лобжанидзе на праздничном мероприятии произнес такие слова:

— Я отчетливо помню тех евреев, которых гнали на смерть. Я горжусь своим старшим товарищем Сергеем Васильевичем Метревели, совершим героический поступок!

Среди гостей торжества присутствовал известный в Кисловодске, многолетний заведующий кардиологическим отделением городской больницы, заслуженный врач России Абели Сергеевич Метревели — сын дяди Серго, спасшего от расстрела 16-летнего еврейского мальчишку. Ему из Америки свой далекий привет передала журналистка Галина Воронина в благодарность за заботу о муже, который лежал у того в отделении кардиологии:

Солнце взойдет, все живое согреется,

Вспыхнет зеленым восторгом трава…

Рвутся сердца, Абели Сергеевич,

К вашему имени эти слова.

Эмиль Генрихович Зигель открыл на территории Ставропольского края несколько памятников казненным в годы войны евреям, — эвакуированным старикам, женщинам, детям. У каждого обелиска молитвы прочитали раввин и православный священник.

В селе Донском на траурной церемонии Эмиль Зигель произнес такие слова:

— Моих родителей зверски убили нацисты, а меня спасли добрые люди. Я воевал и закончил войну на развалинах Берлина. В эти дни я, старый еврей, которому уже за девяносто, прилетел сюда за тысячи верст, чтобы своими глазами видеть, как люди умеют беречь память. Открытие памятников — это добрый знак, он подает надежду, что страшные события прошлого больше не повторятся.

Дети, мальчики и девочки! От вас зависит будущее Северного Кавказа и России. Заклинаю вас, берегите мир!

О СЕСТРЕ ТОЛЬКО С ЛЮБОВЬЮ!

В его памяти постоянно всплывали сюжеты, связанные с его семьей. Вспомнились замечательные слова Габриэля Гарсиа Маркеса:

«Жизнь – это не то, что было, а то, что ты об этом помнишь, и как ты об этом рассказываешь».

Рассказывать Эмиль Генрихович умел, многое помнил и ясно излагал. Он всегда с особой теплотой отзывался о своей сестре Вере, они были очень дружны.

Их было 389 выпускников 1942 года Ворошиловского медицинского института. Среди них Вера Генриховна Зигель. В списке выпускников она значилась двадцать первой. Вера оставила брату свои военные воспоминания о Сталинградской битве. Она, пожалуй, единственная выпускница мединститута 1942 года, которая прошла горнило Сталинградской битвы. От начала до конца.

Лето 1942 года. Пыльное и очень жаркое. Ставрополь, окраина города. Хрупкая девушка на обочине дороге, ведущей в Невинномысск. Из вещей только самое необходимое. Вере Зигель, только что окончившей Ставропольский (Ворошиловский) медицинский институт, было всего 22 года. Любимица отца, единственная дочь в семье. Летом1942-го она выбиралась из города в потоке беженцев. Ей повезло, помог его величество случай. Рядом проезжала полуторка с военными, она показала офицеру диплом врача, и ее взяли с собой.

Так Вера оказалась на Сталинградском фронте. Ее первая должность младший врач 979-го артиллерийского полка 173-й стрелковой дивизии (впоследствии 77-й гвардейской), которая входила в состав 24-й армии. С осени 1942 года дивизия участвовала в Сталинградской битве, ведя оборонительные и наступательные бои северо-западнее Сталинграда и в самом городе.

Оказание медицинской помощи защитникам города на Волге строилось по следующей схеме: первая медицинская помощь оказывалась санинструктором роты, доврачебная помощь-фельдшером батальона, первая врачебная помощь-врачами полкового медпункта (ПМП). Вот в таком ПМП начала свою службу Вера Зигель, в перерывах между боями вела записи, вспоминала о своих родных, отце, матери и брате, которые остались «под гитлеровцами» в Кисловодске. Позднее ей сообщат, что ее отец, мать и брат расстреляны вместе с тысячами других евреев в противотанковом рву под Минеральными Водами у стекольного завода.

Представляете ее состояние, когда она получила известие из Кисловодска о смерти всех ее родных?! – вспоминал Эмиль Генрихович, — Верочка! Что ей пришлось пережить!? Красивая, умная, добрая старшая сестра, такой она навсегда осталась в его памяти.

Это сейчас врачи работают в комфортных условиях, в их арсенале сотни препаратов. Во время Сталинградской битвы они трудились в прямом смысле в полевых условиях — без электричества, без отопления, не хватало медикаментов. Часто приходилось недоедать, недосыпать, быть под обстрелом и бомбежками немецких самолетов.

О себе Вера писала мало, больше о своих друзьях-товарищах. Что видела? Чудовищно разрушенный Сталинград, горящую Волгу, каждодневные подвиги солдат и офицеров.

Из воспоминаний В.Г. Зигель:

«В Сталинграде бои не прекращались ни днем, ни ночью. На улицах, в домах, на заводах, на берегу Волги… То, что творилось в городе превосходило все представления о человеческих возможностях».

Двести дней и ночей на берегах Дона и Волги, у стен Сталинграда и в самом городе продолжалась ожесточенная битва.

«Все солдаты и офицеры Сталинградской битвы были героями, — писала Вера Зигель. — Мне хочется вспомнить артиста МХАТа Ивана Семеновича Морозова, заместителя командира по политической части одного из дивизионов нашего полка, который, будучи одновременно ранен в левое плечо и бедро, отказался уйти с поля боя. Когда погиб пулеметчик, подполз к пулемету и повел огонь по врагам. Командира орудия А.А. Кабанова осколок тяжело ранил в лицо — была рваная рана. После оказания первой помощи мужественный командир не оставил свой боевой пост. Орудие било без перерыва, пока вражеская атака не захлебнулась. За время боев на подступах к Сталинграду расчет Кабанова уничтожил 265 гитлеровских солдат и офицеров, две автомашины с пехотой, пять подвод с грузом, подбил два орудия, разбил 4 блиндажа и один ДОТ.

У Саши Мироненко, девятнадцати лет, была рваная рана бедра. После оказания помощи я отправила его в тыл. Трижды он убегал из медсанбата в бой, а после возвращался ко мне на перевязку…Раненые солдаты и командиры с поля боя не уходили, если держались на ногах, не теряли сознание и могли продолжать бой. Каждый из них был герой. Покидали поле боя те, кого приходилось вытаскивать на волокушах, на руках и носилках».

В своих воспоминаниях она записала четверостишье:

Из всех наград, что дали мне

Дороже всех мне первая награда,

Медаль, рожденная в огне «За оборону Сталинграда»!

Среди ее коллег по госпиталю 4405 были военврачи Фейгина Тамара, Клейн Дора, Фингерова Зинаида, ее непосредственный начальник майор медицинской службы Шмуэльсон. Она всегда с теплотой отзывалась о своих сослуживцах-медсестрах Носковой Вере, Денисовой Кате, Алексеевой Анне.

Из воспоминаний В.Г. Зигель:

«А девушки нашего полка! Девятнадцать милых красивых девушек 17-19 лет, почти детей, некоторые удрали из дому… Таня Горднещина, 17 лет, совсем ребенок, была бесстрашной разведчицей полка, линию фронта переходила бесчисленное количество раз. Красавица Кима Иванова, 18 лет, была радисткой, уходила с разведчиками за «языками». Девушки были санинструкторами в батареях, фельдшерами в дивизионах. И все бесстрашно делали свое благородное дело. А кончался бой, своими тоненькими ручками перестирывали белье свыше тысячи солдат личного состава полка».

Войну окончила в Берлине, награждена орденом Отечественной войны и медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» После войны вернулась в Днепропетровск, окончила курсы рентгенологов, работала в областной детской поликлинике железнодорожников. Вышла замуж за одноклассника Иосифа Цодикова, родила дочь. Ушла из жизни зимой 2003 года…

Эмиль Генрихович Зигель… Мы встречались с ним несколько лет, записывали его воспоминания. В свои годы он сохранил бодрость духа и ясную память. Помнил имена всех своих близких родственников. Говорил, что жизнь дается всем, а старость только избранным. Повторял, что с удовольствием отпразднует вековой юбилей в Кисловодске…

— Мне уже без трех сто! Почтенный возраст! Каждое новое десятилетие добавляет мудрость и желание жить.

Благодарим сотрудника Фонда Холокост Леонида Терушкина за содействие в публикации этого очерка.

Поделиться ссылкой на данную публикацию через блог IsraGeoMagazine вы можете здесь

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ:

Холокост: уничтожение, освобождение, спасение. Буклет историко-документальной выставки. М., 2017. С. 6.

Становление высшего медицинского образования на Северном Кавказе (1915-1945)//авт. А.В. Карташев, Р.С. Спевак, Е.К. Склярова, О.Н. Камалова; под ред. В.И. Кошель. Ставрополь: Изд-во СтГМУ, 2018. С.86.

Архив СтГМУ (Ставропольского государственного медицинского университета). Ф.Р-2431. Оп. 2. Д. 27.

Воспоминания В.Г. Зигель о Сталинградской битве. Из личного архива Эмиля Генриховича Зигеля.

«Гвардии маэстро». Воспоминания Э.Г.Зигеля, Часть 1 и 2.

Прощайте, «Маэстро Солдат»!