Великая инквизиторша и ее король

Неудовлетворенные страсти Изабеллы Кастильской

Елена ПЛЕТИНСКАЯ

Фердинанд ходил по полупустому и скудно освещенному факелами холлу, заложив руки за спину, в самом мрачном расположении духа. Несмотря на огромный размер помещения, королю казалось, что пространство сжимается вокруг него, он задыхался. Изабелла в очередной раз указала мужу на место. И он удалился в Арагон, откуда был родом и где у него имелись личные владения, а также очередная дама сердца.

Но сейчас королю было не до любовных утех. Разлад с законной венценосной супругой в последние годы набирал обороты, что весьма удручало короля объединенной Испании.

"Этот паршивец Энрике, бессильный королек, родственничек Изабеллы, не способный иметь наследников, смел еще когда-то выражать недовольство нашим браком", — при мысли об этом Фердинанд даже крякнул.

Он подошел к сложенному из грубого булыжника камину, взял кочергу, стоявшую рядом с загораживающей огонь решеткой, и принялся ворошить угли. Это его немного успокоило.

Фердинанду невольно вспомнилось, как они встретились с Изабеллой впервые. Свидание было тайным и происходило ночью. Ему тогда пришлось переодеться купцом. И в одном из селений, приняв молодого человека за бродягу, местные мальчишки забросали его камнями вместе с вельможными спутниками, покрытыми дорожной пылью с ног до головы и от того не выглядевшими знатью. Изабелла же вообще всем и каждому рассказывала, что едет погостить у матери.

Но, впрочем, не эти досадные воспоминания злили сейчас Фердинанда, а его собственная глупость, заключавшаяся в том, что влюбившись по молодости лет в миловидную Изабеллу, он так опрометчиво себя повел. Еще до свадьбы подписал договор, обязывавший его на равных управлять страной вместе с будущей женой и принимать ее законную власть как должное. Фактически он стал принцем-консортом при жене.

С тех пор у них родилось десять детей. Пять девочек умерли в младенчестве. Супругов очень огорчало наличие только одного сына. Ныне Хуану было четырнадцать. Родители возлагали на него большие надежды как на продолжателя королевской династии.

Изабелла постепенно стала отдаляться от Фердинанда, несмотря на свою любовь к мужу. Ее бесило, что супруг теперь частенько удалялся в родовое поместье, чтобы, как он говорил, поразмышлять на досуге. А на самом деле растрачивал свои мужские силы на других женщин. С некоторых пор королева и вовсе перестала прислушиваться к мнению супруга. Она принимала решения часто, вовсе не испросив его совета. Да что там совета! Порой Фердинанд даже не был в курсе происходящего при дворе, его лишь ставили перед свершившимся фактом. Издавала ли супруга какой-либо важный указ, посылала ли отчуждать чьи-то земли в пользу государства или свою личную. Ему докладывали, когда все уже было не только решено, но и приведено в исполнение.

Фердинанд налил в серебряный кубок своего любимого красного арагонского вина, оно было плотным, простым и крепким и хорошо действовало на его взвинченные нервы. Король уселся в старое отцовское кресло и глубоко задумался, перекатывая во рту терпкий напиток. Больше он не вынесет такого отношения к себе.

* * *

— Мария, подай накидку, мы идем в церковь, – Изабелла взяла свои четки и стала что-то шептать.

"Боже ты мой! Еще и до церкви-то не дошла! И ведь были ж там всего-то час назад!" – с раздражением подумала молоденькая фрейлина, помогая королеве прикрепить черную кружевную ткань.

Изабелла Кастильская преклонила колени на бархатной подушечке перед распятьем в небольшой часовне, принадлежащей королевскому дому, опустила голову на сплетенные между собой нервные тонкие пальцы и прикрыла глаза. Она молилась за единственного сына и наиболее любимую из всех дочерей Хуану, так похожую на ее мать, о которой при дворе и в народе сохранилась память, как об истеричке.

"Хорошо хоть в кафедральный собор не пришлось тащиться", — Мария в отличие от своей сановной госпожи была не столь религиозна и не разделяла ее рвения. Она косилась на королеву и терпеливо ждала, пока та закончит молитву.

Вдруг Изабелла, которая, казалось, полностью ушла в себя, резко поднялась.

— Нам надо поторопиться, скоро вернется его величество. Ты взяла достаточно свечей? В коридорах дворца в эту пору уже сумеречно.

— Да, конечно, ваше величество. Но позвольте вам напомнить, что король сейчас находится в Арагоне по делам.

— Все его дела — очередная девка! Не стой истуканом, посвети своей королеве.

Изабелла по-прежнему любила мужа и была ему преданна, чего никак нельзя было сказать о нем. Но ее властный характер делал их отношения очень непростыми. Эта женщина не терпела ничьей воли рядом с собой, что отражалось на всех, кто был к ней близок. И прежде всего на Фердинанде. Надо заметить, что король не был робким и послушным мужем-подкаблучником, каким Изабелле хотелось его видеть. Когда прошла молодость и пылкость в их отношениях, стало ясно, что этот союз не будет безоблачным.

* * *

Фердинанд возвращался домой. Его конь спотыкался под своим нелегким седоком, но ехать в карете король не желал.

— Ваше величество, надобно поменять лошадь или пересесть в повозку, — к нему подъехал герцог Альваро, – конь устал, продолжать на нем путь очень опасно, сир.

"Загнал животину, сам вижу", — Фердинанд потрепал своего воронка по холке.

– Ничего, осталось недолго. Мы скоро прибудем во дворец, — произнес он вслух.

Фердинанд полагал, что если уступит уговорам герцога, то не успеет вернуться к приходу Изабеллы из церкви. За столько лет совместной жизни сей венценосный муж прекрасно изучил привычки жены и знал ее распорядок дня. Ему во что бы то ни стало, нужно было попасть домой до ее возвращения из собора, дабы не давать лишнего повода к упрекам. Этого добра в его жизни хватало с лихвой.

Но Изабелла в тот день изменила своим правилам и находилась неподалеку от королевских покоев. Когда Фердинанд спешился и соскочил с вконец измотанного животного, передав поводья груму, тотчас отведшему лошадь на конюшню, она уже сидела у окна своей опочивальни и наблюдала за тем, что происходит во внутреннем дворе.

— Что на этот раз заставило моего дорогого супруга покинуть семейный очаг и своих подданных? – ехидно поинтересовалась королева, едва Фердинанд появился в ее покоях.

— Мне нужно было подумать вдали от дворца, — невольно оправдываясь, король уселся в кресло напротив чайного столика.

— Думать вам, разумеется, необходимо было в Арагоне, причем не один день! И какая из ваших любовниц при этом присутствовала?

— Побойтесь Бога, Изабелла, ваша ревность сведет меня с ума, она не имеет под собой никаких оснований! – Фердинанд даже не подумал о том, что его неверность уже стала притчей во языцех при испанском дворе, когда произносил эти слова.

— Не поминайте Господа нашего всуе и прошу сейчас же покинуть меня, я нуждаюсь в отдыхе. Так как в отличие от вас забочусь о своей стране. На завтра у меня запланировано множество дел.

— К которым я, разумеется, не имею никакого отношения! — с горечью бросил Фердинанд.

— Если бы вы поменьше отлучались в Арагон к своим девкам…

Скандал продолжал разгораться. Его нужно было как-то погасить. Оба супруга чувствовали, что зашли слишком далеко, но властные характеры, взаимные претензии, обиды и неумение вовремя остановиться не позволяли им это сделать.

И все же, как случалось всякий раз, король первым пошел на примирение.

— Я сегодня останусь в вашей постели, моя дорогая и надеюсь, к утру мы придем к согласью. Вы поможете мне раздеться?.. – Фердинанд выразительно посмотрел на жену, давая понять, что ей придется подчиниться.

Набожная Изабелла, опустив глаза и не проронив ни слова, чтобы не выдать своей радости и возбуждения, приблизилась к супругу…

 

* * *

На следующее утро, едва проснувшись, королева не обнаружила Фердинанда рядом с собой. Балдахин из темно-синего бархата с набивными лилиями был небрежно откинут, а полностью обнаженный король стоял у большого окна и смотрел вдаль.

Изабелла сладко потянулась, и села, касаясь босыми ступнями ступенек высокого ложа. Ее муж, услышав, что она зашевелилась, обернулся.

— Что-то вы сегодня заспались ваше величество, а ведь говорили, что у нас с вами много дел!

Изабелла, не обращая внимания на слова супруга, встала и, подхватив халат, бросила его Фердинанду. А затем позвонила в колокольчик. В комнату моментально вошли две дамы, помогавшие королеве совершать туалет.

— Возлюбленный мой супруг, — обратилась Изабелла к мужу и посмотрела на дверь в стене, соединявшую их покои.

Фердинанд невольно поморщился от такой бесцеремонности, но не особо обиделся. Они провели страстную ночь, как часто случалось после крупных ссор. Его подданные также ждали своего правителя, чтобы участвовать при одевании. Король отвесил фрейлинам Изабеллы изящный поклон и исчез за дверью.

* * *

Несколько недель в королевской семье царило затишье. Фердинанд навещал спальню жены почти каждую ночь. И придворные шептались, что мир между супругами восстановлен, что означало некоторую свободу для дворцовой челяди. Но через месяц между Изабеллой и Фердинандом разгорелся новый скандал. Король собирался в Кордову для подготовки к войне с Гранадским халифатом.

— Мое присутствие там необходимо и вам это очень хорошо известно, Изабелла!

— Безусловно, я прошу лишь о небольшой задержке. Вы же сами будете потом меня упрекать, что не принимали участие в столь важном решении! Когда-то давно я уже отказывала этому человеку. В самый разгар войны было не до того. Но теперь, когда мы на пороге окончательной победы, я больше не считаю нужным игнорировать предложение Кристобаля Колона. Это в высшей степени выгодное вложение для нас!

Я вам показывала письмо от своего духовника Эрнандо де Талавере, в котором он просит о протекции для мореплавателя и что вы на это ответили? Что вас больше интересует Русильон. Имейте в виду, дражайший супруг, если встреча с кардиналом Мендосой и Колоном состоится в ваше отсутствие, я буду вынуждена принять решение сама!

— Не думаю, что давать деньги на сие сомнительное предприятие, такая уж замечательная идея. Но, тем не менее, прошу ваше величество дождаться моего возвращения. И мы вместе послушаем этого авантюриста Колона.

— Фердинанд, вы, кажется, не совсем понимаете, что означает для нас сие плавание? Тем более, это не первая его экспедиция и он уже доказал, что тратит деньги не напрасно! Может быть, вы желаете, чтобы он обратился к португальцам? Так они с удовольствием приберут к своим территориям такой роскошный подарок в виде новых земель.

— Напротив, ваше величество, я наслышан о богатстве сих неизведанных пространств и надеюсь, они послужат пополнению нашей казны. Но все же простите, я более, если хотите, скептичен и расчетлив, нежели вы. Помнится мне, этот самый Колон принимал участие в одном из боев Гранады при осаде крепости Баса. Не кажется ли вам, что он уже тогда пытался втереться к нам в доверие? Мы должны в этом вопросе, как впрочем, и во всех остальных, идти рука об руку и быть осторожными…

— Полагаю, ему просто нужны были деньги, он ведь совсем не богат. Ну хорошо, я согласна с вами, Фердинанд. Поезжайте с Богом.

На этот раз Изабелла решила без супруга ничего не предпринимать. Она собиралась вернуться к этому разговору сразу же после его возвращения с военной кампании.

* * *

— Вы просите слишком много, сеньор Колон, у нас довольно ограниченные возможности. Особенно теперь, после окончания войны за Гранаду. Я не могу дать своего согласия, — Фердинанд и Изабелла принимали мореплавателя в малом тронной зале дворца и король не скрывал своего скептического отношения к генуэзцу.

— Что ж, уважаемый сеньор Колон, как только мы придем с супругом к взаимному согласию, тотчас призовем вас, — Изабелла встала со своего кресла, давая понять, что аудиенция окончена.

Едва Христофор Колумб откланялся, между супругами возник, как обычно, ожесточенный спор.

— Не желаете ли в очередной раз навестить Арагон, дорогой супруг, так отправляйтесь! А я пока решу этот вопрос от имени Кастилии. И если понадобится, заложу свои драгоценности. Земли, которые мы сможем присоединить к короне, намного ценнее!

Изабелла прошла в свой кабинет, куда за ней отправились приближенные дамы. Она собиралась к мессе. Но перед этим отправила записку кардиналу Мендосе с согласием принять Колумба на следующей неделе. Относительный мир между супругами был восстановлен далеко не сразу.

* * *

— Есть у меня одно соображение, которое нам поможет снарядить экспедицию в Индию, — Изабелла сложила рукоделие, над которым работала уже более часа в изящную серебряную шкатулку в стиле раннего платереско с королевскими вензелями, сделанную на заказ по ее собственному эскизу. – Евреи, они достаточно богаты и не посмеют отказать мне.

Королева подошла к зарешеченному окну, выходящему в ее любимый сад, и открыла одну створку. До нее сразу донесся сладковатый запах из розария. А чуть погодя снизу послышался звонкий девичий смех, которому вторил низкий мужской раскатистый. Изабелла выглянула наружу и увидела крепкого молодого мужчину, окапывающего розовый куст.

Возле него стояла пышущая здоровьем девица и, запрокинув голову, заливисто смеялась любой, самой простенькой его шутке. Жаркое полуденное солнце щедро приодело в красный цвет ее оголенные полноватые белые плечи и нежную шею с золотистыми завитками волос, забранными наверх и подколотыми черепаховым гребнем. Девушка настолько олицетворяла саму жизнь, сияние юности, сливаясь с яркой окружающей природой, что вызвала у королевы раздражение. Изабелла подумала о своих умерших в раннем детстве дочерях. Она поморщилась, и резко захлопнув створку, отошла от окна.

— Простите, ваше величество, что вы имеете в виду, когда говорите об этих людях? – кардинал Мендоса, стоя на почтительном расстоянии, склонился перед королевой.

Она позвонила в колокольчик и на пороге возникла Мария.

— Что за девица так непристойно шумит в моем саду?

— С вашего позволения, я не знаю, о ком идет речь, ваше величество.

— Так подойдите и взгляните!

— О, это всего лишь дочь вашего ювелира Аарона, она иногда помогает новому садовнику ухаживать за розами. По-моему они друг другу нравятся.

— Пусть пойдет прочь! Не должно молодой девице, да к тому же не католичке, общаться с мужчиной один на один. Как она смеет совращать его неокрепшую душу, так и до смены веры недалеко! Надобно немедля спасать наших подданных от этих нечестивцев…

Едва за фрейлиной закрылась дверь, королева продолжила свою мысль, как будто и не прерывалась.

— Думаю, настала пора принять ряд серьезных мер в отношении евреев, в чьих руках сосредоточены крупные финансы. Они процветают, их дети учатся в дорогих заведениях, дома ломятся от накопленных богатств. И при этом они не добрые христиане, не католики, что само по себе кощунственно!

* * *

Семья королевского ювелира в последний раз смотрела на дом, где родились дед и отец Аарона, а также он сам и все его дети. Имущество, которое они могли беспрепятственно вывести с собой из Испании, было погружено на несколько подвод.

Розита, стоя рядом с отцом и поддерживая тихонько утиравшую слезы мать, вдруг увидела, как Аарон прячет в карман своего просторного плаща ключ от входной двери их жилища.

— Отец, что ты делаешь? Мы же должны оставить ключ городским властям, иначе у нас могут быть неприятности!

— Нас уже изгнали из родного дома, в котором выросло несколько поколений семьи. Отобрали многое, что принадлежало нашим предкам, и после этого ты опасаешься еще каких-то неприятностей? Не волнуйся, девочка моя. Скоро мы будем далеко отсюда. Ключ они от меня не получат. Ты и твои братья должны сохранить его и передать своим детям, а те – своим, чтобы помнить…

— Может быть, мы все-таки останемся, отец? Ведь у нас есть выбор, – старший сын Иосиф до последней минуты не терял надежды уговорить Аарона, креститься для вида.

— Как ты думаешь, сынок, долго ли сможешь скрывать от инквизиции нашу истинную веру? Ты хочешь отправить нас на костер? Что ж, Изабелла, которой я служил столько лет, вместе со своим супругом об этом позаботятся, можешь не сомневаться! Все, дети мои пора, нам предстоит нелегкий путь…

* * *

Копии таких ключей ныне можно увидеть в еврейском квартале Толедо, где на месте старинной синагоги находится музей истории и быта сефардских евреев. А в магазинчике при музее продаются маленькие серебряные ключики в память об этом печальном событии, сделанные руками еврейских мастеров. Такой ключик в память о соплеменниках купила и я.

Память же о ненавидевшей иудеев королеве стерта из еврейских сердец, но при этом о ней никогда не забывают — как всегда помнят об Амане и прочих ненавистниках еврейского народа.